смертности своего «Я» и вспомни о бессмертии бытия в целом».
    .И в другом месте: «Переход от бессознательного к сознанию своего «Я» 
означал осознание смерти; переход от сознания своего «Я» к надсознанию означает 
отмену смерти». В этом больше истины, чем во всех «научных» попытках 
подготовить, человека к смерти.
    Эта часть Старших Арканов    хорошо раскрывает также смысл творчества. Если 
в первой трети жизни человек живет главным образом бессознательно, то к 
середине пути у него развивается сознание собственного «Я». И, хотя это 
сознание является необходимой предпосылкой любого творческого акта, в какой-то 
момент оно начинает мешать подлинному творчеству, потому что паше «Я» видит 
свою важнейшую цель только в том, чтобы доказывать, «вот какой я молодец». 
Примером этого служат люди, однажды выдвинувшие блестящую идею, пережившие или 
создавшие нечто выдающееся, а потом, всю оставшуюся жизнь, лишь эксплуатирующие 
свои юношеские достижения. Такой тупик, в котором не создается ничего нового и 
лишь воспроизводится старое, причем во все менее удачных упаковках, 
соответствует Повешенному. Эго продолжает воспроизводить свой некогда 
совершенный подвиг, интерес к которому у других с каждым разом приближается к 
уровню интереса в сотый раз наблюдать, как белка переступает лапками в своем 
колесе. Подлинное творчество раскрывается лишь на последней трети пути, 
следующей за Повешенным. Для этого необходим уход Эго. Лишь тогда высшая сила 
сможет наполнить нас целиком, чтобы мы могли благодаря ей материализовать новые 
образы, слова и дела.
    Карта Смерти символизирует порог, ведущий в эту область. Она означает 
глубокую трансформацию, благодаря которой сознание освобождается от диктата 
властолюбивого Эго. Теперь сильно поскромневшее «Я» вверяет себя водительству 
верховной инстанции. Самый главный творческий потенциал, конечно, находится в 
глубине. Да и где же ему быть, как не в уголках, куда мы до сих пор не 
заглядывали. Все, что лежит на поверхности, на свету, давно уже освоено и 
использовано нашим Эго. Лишь проникновение в темные, неведомые, прежде запертые,
 запретные или заповедные области позволяет нам, преодолев барьеры, обрести 
новые перспективы, новые надежды и горизонты. В Таро об этом говорят Старшие 
Арканы, начиная с Повешенного (XII) и заканчивая Звездой (XVII).
    О том, что преодоление собственного  «Я» должно быть решающим шагом на пути 
к достижению Самости, к раскрытию тайны, к обретению чуда, рассказывается в 
древнекитайской притче о волшебной жемчужине. Однажды государь Желтой земли 
отправился на край света. Добравшись туда, он поднялся на высокую гору и долго 
наблюдал за круговоротом вечного возвращения. А потом обнаружил, что потерял 
свою волшебную жемчужину. Он послал Познание искать ее, но то вернулось ни с 
чем. Послал Зоркость — и тоже безрезультатно. Затем он послал Мысль, однако и 
Мысль не нашла ее. Тогда он послал на ее поиски Забвение самого себя, и оно 
принесло ему жемчужину. «Поистине удивительно, — воскликнул тогда государь 
Желтой земли, — что именно Забвение самого себя помогло мне обрести жемчужину!» 
Теперь мы в нашем путешествии приближаемся к аду, к самой нижней и самой 
мрачной точке. Путь все круче, пропасть все глубже, неведомые опасности и 
неожиданные повороты подстерегают на каждом шагу — нет, без проводника наш 
герой тут точно пропал бы.
    В юнгианской терминологии, различающей Эго и Самость, речь здесь, конечно, 
должна идти о забвении собственного Эго — как явлении, составляющем полную 
противоположность эгоистическому самозабвению.
    Но где и как человек может найти своего проводника? Искать его не имеет 
смысла, потому что на данном этапе, на последней трети пути, делать что-то уже 
нельзя: надо лишь открыться тому, что само делается. Надо быть готовым принять 
его, и он даст о себе знать. Точнее, он всегда был с нами, просто раньше мы не 
видели и не слышали его. Разумеется, этот проводник — часть нашей собственной 
внутренней сущности, хотя мы обычно проецируем его архетипический образ на 
другого человека — на врача, священника, друга, на добрую музу или великого 
гуру. Как показывают мифы, таким человеком почти всегда оказывается 
представитель противоположного пола. Так, Персея в мифе ведет Афина, а Тесея — 
Ариадна. Достославный Одиссей обязан Цирцее своим спасением от коварных сирен, 
а потом и от Сциллы с Харибдой. Энея в Подземном царстве сопровождает Кумекая 
сивилла, а Гераклу помогает опять-таки Афина. Психея, не будь у нее Амура, так 
и осталась бы навеки в Подземном царстве. Данте, правда, сначала вел по 
глубинам ада Вергилий, однако к Горе очищения он привел его только по просьбе 
Беатриче, подлинной проводницы Данте, и потом уже она вела его дальше — в рай, 
к созерцанию высшего.
    С психологической точки зрения проводник — это наше собственное сексуально 
противоположное начало, анима или анимус. Тот, кто доверяется этой вначале 
неосознаваемой силе, одолевает путь легче, чем тот, кто следует самым мудрым 
чужим советам. При этом желательно научиться общаться со своей анимой или 
анимусом. Конечно, вести диалоги с «самим собой» может показаться странным, 
однако юнгианская психология блестяще доказала пользу подобных диалогов. Сам К.
-Г. Юнг, подчеркивая методическое значение такого «самообщения», писал: 
«Главное при этом — научиться слушать своего невидимого собеседника, дать ему, 
так сказать, возможность выразить себя, преодолев природную неприязнь играть во 
что бы то ни было с самим собой и сомнение в «подлинности» голоса вызванного 
таким образом, двойника». Далее он поясняет, что все, по крайней мере, вначале, 
считают, что ответы двойника они придумывают сами — именно потому, что привыкли 
сами выбирать, о чем «думать», в отличие от снов, где выбирать не приходится, 
однако потом оказывается, что двойник не подчиняется их выбору, особенно если 
вопрос задан в состоянии аффекта. Самообман тут, конечно, тоже возможен (как и