на свет Божий не только его слабости, но порой выбалтывают то, что им 
говорилось по секрету.
Даже если это касается людей знаменитых или очень известных, о которых 
постоянно писали в широкой или "определенной" прессе, всё равно я всякий раз 
испытываю чувство неловкости.
Вот почему, болтая перед микрофоном, что стало для меня манией, я стараюсь не 
называть фамилий, за исключением тех случаев, когда это абсолютно необходимо. <.
..>
Тогда я и познакомился с закулисной стороной фестиваля... На первом же нашем 
заседании, увидев, как к нам входит генеральный директор, я удивился и по 
простоте душевной поинтересовался: "А что вы собираетесь у нас делать?" Я 
указал ему, что жюри в принципе абсолютно независимо в решениях и на наших 
совещаниях присутствовать никому не положено, а потому попросил оставить нас.
Человек он был высокопорядочный, прекрасно воспитанный, деликатный в обхождении 
и во всех отношениях симпатичный. Но жюри есть жюри, и оно должно быть 
полностью независимо.
Мои слова вызвали некоторое замешательство. Генеральный директор сообщил мне с 
глазу на глаз, что над ним стоит высшая инстанция: министерство иностранных дел.

Он разъяснил, что страна, которая устраивает львиную .долю крупных приемов, 
званых обедов, коктейлей, парадов кинозвезд, имеет как минимум решающее влияние 
на распределение призов.
Я, помнится, сказал ему, что мне на это наплевать: я, как и мои сотоварищи, 
нахожусь здесь, чтобы просматривать фильмы; мы не дипломаты.
С этого времени он стал проявлять тревогу. Почти каждый день в отеле "Карлтон" 
я видел его, а также представителя министерства иностранных дел... А я упорно 
старался делать свое: мне доверили председательство в жюри, и я не желал 
слушать подсказок ни того, ни другого...
Не стану называть кандидатуры, которые мне подсовывали. Распределение премий 
было очень ловко состряпано прямо в министерстве иностранных дел.
Благодаря содействию моих коллег жюри удалось присудить "Золотую пальмовую 
ветвь" тому, у кого было меньше всего шансов получить ее, — Феллини за фильм 
"Сладкая жизнь", который до сих пор остается вершиной кинематографического 
искусства.