Е. Филатова СОЦИОНИКА ДЛЯ ВАС СОДЕРЖАНИЕ I. Предисловие Ограниченность человеческого восприятия Типология К.Г.Юнга Психические процессы и асимметрия полушарий головного мозга Мышление. Смена доминирования полушарий Экстраверсия-интроверсия Информационное поле и психические функции Модель Ю Знаковое описание функций Структура сознания Модель А Признаки Рейнина Послесловие II. Приложение Социотип и темперамент Акцентуации характера у подростков Психологические типы в биографиях Соционика — молодая наука, которая пытается помочь человеку жить среди людей. Зная ее основы, можно стать психотерапевтом для самого себя, научиться предвидеть опасности, возникающие при общении с людьми определенного типа, понять сильные и слабые стороны своего характера. ПРЕДИСЛОВИЕ Прежде, чем взяться за труд написания этой книги, автору пришлось преодолеть определенного рода психологический барьер. Дело в том, что любое систематическое изложение основ какой-либо науки базируется, как правило, на фактах, хорошо проверенных, апробированных многолетней практикой и, соответственно, на теоретических конструкциях, целиком опирающихся на эти факты. При этом подразумевается, что и теория, и экспериментальная практика прошли достаточную проверку временем, что все спорное, противоречивое,, недостоверное большей частью отброшено прочь, что по затронутым проблемам имеется достаточное количество авторитетных работ и, таким образом, научное "право гражданства" в отношении книги полностью обеспечено. В нашем случае, к сожалению, всё обстоит как раз наоборот. Соционика — одна из самых молодых в мире наук и, за исключением отдельных групп энтузиастов в нескольких странах бывшего СССР, ею никто профессионально не занимается. Здесь нет устоявшихся традиций. Нет проверенных многолетними научными дискуссиями теорий. Нет сколько-нибудь систематических и полных описаний, доступных широкому кругу читателей. Нет и организованной на государственном уровне научно-экспериментальной базы с широкими социальными исследованиями, статистической обработкой данных и т. д. Возникает вопрос: а стоит ли торопиться с изложением основ науки, едва перешагнувшей младенческий возраст? Автор надеется, что у любого, кто внимательно ознакомится с предлагаемой книгой, этот вопрос вряд ли возникнет. В том-то и особенность соционики, что наука эта, которую никто не знал на протяжении всей истории развития человеческой цивилизации, о которой мало кто знает и теперь, — необходима практически любому, кто хотел бы научиться нормально существовать в условиях социальности, или, говоря проще, — жить среди людей. То, что учиться этому действительно надо, сомнений не вызывает: абсолютное большинство человеческих проблем — это проблемы общения. "Ад — это другие", — сказал однажды Жан-Поль Сартр. Столь суровое высказывание знаменитого французского философа пока еще никто не опроверг. Более того, оно ежедневно — и тысячекратно — подтверждается. Между тем, если знать о том, что общение с другим человеком, то есть взаимодействие двух живых информационных систем, подчиняется определенным законам и что, опираясь на эти законы. можно избежать "ада", и если вовремя понять, что человек не виновен в ограничениях, накладываемых на него его психической природой, — наконец, если научиться осознавать и учитывать эти ограничения — тогда, безусловно. Вы можете приблизиться к решению своих социальных проблем, какими бы безнадежными они Вам ни казались. Вот почему в нашем сложном мире, полном обид, недоразумений, непонимания и вражды, в мире, находящемся уже на грани краха, соционика нужна не когда-нибудь в отдаленном будущем, а именно сейчас. Нам нс остается времени ждать, когда она академически "созреет": материала, уже наработанного, достаточно, чтобы попытаться извлечь ту несомненную социальную пользу, которую он может принести. Кроме того, автор надеется, что книга, в случае ее широкого распространения, даст толчок к новым научным исследованиям в тех институтах, где для этого есть достаточная технологическая база. Новая наука нуждается в самых широких и неотложных исследованиях. Именно этим объясняется решение автора (может быть, чересчур смелое для него лично) попытаться систематизировать все те наработки, которые существуют в соционике на сегодняшний день. Вышеуказанная задача обусловливает и жанр книги, которая, по сути дела, представляет собою переизложение (а в ряде случаев и, прямое цитирование) исследований по соционике различных авторов. Тем не менее она не является ни сборником статей, ни простой компиляцией из различных цитат. Первое было бы невозможно по той причине, что большинство известных автору работ по соционике не рассчитаны на массового читателя, и, главное, в некоторых существенных частностях они противоречат друг другу. Второе было бы нежелательно из соображений цельности и связности материала. Итак, книга является переизложением самых существенных, на взгляд автора, позиций по соционике, принадлежащих пионерам-исследователям этой науки. В то же время в тех разделах, где материал первоисточника достаточно ясен, автор счел целесообразным сохранить оригинальный текст, не беря его в кавычки, но, разумеется, сделав общую ссылку на авторство конкретной разработки. Кроме того, автор считает возможным не отказываться и от попытки изложить собственный взгляд на некоторые проблемы соционики, тем более, что сама идея книги возникла из опыта чтения лекций по этой тематике в течение ряда лет. Главным же стержнем для этой книги послужили работы Аушры Аугустинавичуте- которой, по сути дела. принадлежит честь создания новой науки. Ее вклад как основателя поистине неоценим. Использованы также материалы других авторов, так или иначе занимавшихся интересующей нас проблемой: В. Гуленко, А. Личко, Н. Медведева. Работа К. Г. Юнга "Психологические типы", явившаяся отправной точкой для исследований А. Аугустинавичуте, также нашла свое отражение в настоящей книге. Особо следует подчеркнуть: в этой работе нет (и пока что не может быть) всесторонних доказательств каждого используемого тезиса. Большинство положений соционики скорее угаданы, нежели логически выводимы; надежный критерий здесь только один — житейская практика. Для всесторонних теоретических обоснований каждого изложенного нами принципа необходимы широкомасштабные (возможно, длительные) исследования, так что время неизбежно внесет здесь свои коррективы. Автор выражает надежду, что предлагаемая работа поможет читателю лучше понять мир людей и своё место в этом мире, и, может быть, покажет путь к решению некоторых личных проблем, казавшихся ранее неразрешимыми. Зная основы соционики, каждый человек может стать в какой-то мере психотерапевтом для самого себя. Он лучше поймет опасности, возникающие при общении с людьми определенного типа, поймет сильные и слабые свои стороны в постижении реальности, поймет необходимость в психическом "дополнении" со стороны люден, имеющих иные возможности информационного обмена со средой. С другой стороны, он сможет заранее прогнозировать степень своей психологической совместимости с определенными типами людей. Знание всего этого совершенно необходимо для выбора спутника жизни, воспитания ребенка, для определения тактики и стратегии поведения с любым — даже случайным — партнером. И уж тем более оно нужно для формирования, например, научно-исследовательской лаборатории, поисковой геологической партии — вообще любой компактной долгодействующей производственной группы. Стало быть, любой организатор, менеджер, предприниматель или человек, определяющий кадровую политику фирмы (предприятия), окажется в большом выигрыше, если будет знать основы соционики. Что касается профессиональных психологов, соционика открывает для них столь широкую перспективу, что трудно представить себе в полном объеме пользу от этого знания. Возможно, однако (и автор отдаст себе в этом отчет), что именно у психологов-профессионалов некоторые тезисы соционики могут вызвать весьма скептическое к себе отношение. Новой науке могут быть адресованы упреки в излишнем схематизме, односторонности подхода к человеческой личности, в непродуманности и даже в противоречивости некоторых ее положений. Мы допускаем, что многие из этих упреков на сегодняшний день вполне справедливы, — именно потому, что наука эта находится еще в той стадии, когда количество гипотез явно больше, чем число надежно установленных истин. Но зато эти последние, как базисная основа нового знания о человеке, позволяют сделать новый и очень важный шаг в познании многих тайных "пружин" человеческого сознания. Человек — в этом его судьба — рождается, живет и умирает в мире, который он никогда не в состоянии до конца понять. Он обречен жить среди загадок и тайн. И, может быть, самая главная из этих тайн — он сам... Развитие цивилизации предполагает не только рост информированности человека обо всем, что его окружает, но, в первую очередь, глубину постижения им собственной сущности. Автор горячо надеется, что разрешению этой вечной проблемы будет способствовать и настоящая книга, посвященная самой молодой, только еще становящейся на ноги науке. ОГРАНИЧЕННОСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ВОСПРИЯТИЯ — Меня типировать? Да как это можно! Я вам что — ходовой товар? Механическая система? Я — личность! Я — живой человек! И, пожалуйста, не пытайтесь приспособить меня к вашей убогой схеме! Так или примерно так реагирует каждый пятый человек на попытку приписать ему какой-либо устойчивый типологический признак. Оно и понятно: кому, в самом деле, хочется быть навеки занесенным в клеточку таблицы, стать пунктом какой-то рубрики, хотя бы и самой безупречной в научном отношении? Это почти рефлекторная реакция: стать на защиту своего Я, отстоять свою индивидуальность и неповторимость. Спешим Вас успокоить, читатель: с Вашей индивидуальностью все в порядке, она существует и здравствует, несмотря ни на что. Типирование не нанесет ей ровно никакого ущерба. А что касается самого принципа типологии, то он подразумевает два, вообще говоря, тривиальных факта: во-первых, даже будучи очень талантливым, не всё Вы можете делать одинаково хорошо и, во-вторых, некоторое количество людей делает те же самые вещи приблизительно так же, как делаете их Вы (то есть с той же степенью интенсивности, четкости, осознанности). Духовно-сознательное существо, каковым, безусловно, является любой нормальный человек, общается с окружающим миром, исходя из некоторого количества более или менее фиксированных условий. Условия эти заданы не только внешней средой, но и особенностями его психики. Несмотря на всю кажущуюся безграничность своих возможностей, человек, строго говоря, есть определенным образом "сконструированная" система обмена с внешней средой: прием, переработка и продуцирование информации осуществляется им не как угодно, не произвольно, а по строго заданным законам его собственных психических процессов. И эти законы не одинаковы у разных людей. Неодинаковость подтверждается уже на обыденном уровне, в ежедневном опыте общения: люди по-разному реагируют на одну и ту же ситуацию, по-разному ее воспринимают и по-разному понимают. Чем это объяснить? Только ли степенью развитости, натренированности, условиями воспитания? Если бы это было так, нам было бы еще в детстве одинаково легко учиться и математике, и живописи, и многим другим полезным вещам... Увы! Человек, не расположенный к музыке, никогда не станет музыкантом, так же, как и человек, не склонный логически мыслить, никогда не сделается хорошим математиком. "Врожденные способности", — скажете Вы. Да, разумеется. Но — что это за способности? Какова их природа? В чем механизм той неодинаковости, в результате которой люди неизбежно различаются в своей профессиональной ориентации, в своих пристрастиях, в своей манере воспринимать события, в своей социальной роли? Как известно, человек воспринимает мир с помощью органов чувств: зрения, слуха, кинестезии (телесного чувства, напряжения мышц, осязания), обоняния, вкуса. Давайте проверим, в одинаковой ли степени мы пользуемся этими хорошо известными системами, данными нам Природой. Закройте глаза. Попробуйте вызвать в своем сознании какой-нибудь зрительный образ, например, представьте себя на южном базаре с горами желтых дынь, полосатых арбузов, стручками красного перца, янтарного винограда на прилавках... Легко ли это Вам удалось? Или вообразите: Вы поднимаетесь в жаркий день в гору с тяжеленным рюкзаком на спине... А теперь —освобожденный, Вы погружаетесь в мягкую перину... Или внезапно прыгаете в холодную воду. Еще один ряд мысленных представлений: попытайтесь ''услышать" скрежет лопаты дворника, убирающего снег, звук работающей дрели, тембр голоса знакомого Вам человека. А может, Вам легче вспомнить вкус маринованной рыбы, кислоту незрелого яблока, холодок глотка шампанского? Или — запах свежеиспеченного хлеба, французских духов, мандариновой кожуры, ванилина в печенье?.. Наверное, Вы обратили внимание на то, что какие-то из этих переживаний — зрительные, слуховые, кинестетические — Вы можете вызвать легко, а другие с трудом. Проверьте еще раз: Вы наверняка обнаружите что одинаковый ряд попыток (скажем, воспроизвести какие-то зрительные образы) Вам удается с одной и той же степенью успеха. В чем дело? Конечно, это объясняется какой-то особенностью устройства Вашей психики. Если Вы легко вспоминаете зрительный образ и с трудом — свои ощущения, то у Вас, как говорят психологи, хорошо развита визуальная репрезентативная система, но слабо — кинестетическая. Если наоборот — тогда Вы кинестетик, но Ваша визуальная система слаба. Если Вы легко воспроизводите в памяти слышанные ранее звуки — Вы аудиалист и так далее. В определенной степени, безусловно, мы воспринимаем мнр всеми пятью чувствами. Но не каждым "каналом связи" мы можем пользоваться одинаково успешно. Например, для тех из вас, у кого наиболее развитой является визуальная репрезентативная система, сущий пустяк — представить себе разноцветные огни праздничного фейерверка на темном небе... Или — черный квадрат на красном поле. Лицо знакомого человека. Обстановку комнаты, где Вы недавно побывали в гостях. Первая естественная мысль, которая обычно приходит в голову: "Это может сделать любой". Но нет: у людей в различной степени развиты разные репрезентативные системы, причем, это различие бывает очень резко выражено. А поскольку это так, то и та модель мира, которую выстраивает для себя человек, неизбежно будет отличаться от представлений других людей, настроенных на другие "каналы связи". Более того, один и тот же реальный факт, свидетелем которого были два разных человека, может быть увиден ими настолько по-разному, что, рассказывая об одном и том же, они могут вызвать у Вас впечатление, будто речь идет о совершенно разных событиях! Причем каждый из них, рассказывая, будет употреблять слова и образы, связанные с его наиболее развитой репрезентативной системой. Например, рассказывая о дне, проведенном на берегу моря, визуалист, скорее всего, для своего описания воспользуется выражениями: яркое солнце, чайки, стремительно летящие над водой, бирюзовая прозрачная вода, желтый песок, пестрые купальники отдыхающих... Для кинестетика важней всего остального окажется горячий песок, по которому трудно ходить — жжет подошвы, прохладная вода, свежий ветерок, духота, зной... Аудиалист: шум прибоя, крики чаек, рев мотора подошедшей к причалу лодки, галдеж шумной компании, расположившейся рядом... Те, у кого сильно развиты вкусовая и обонятельная репрезентации, не забудут и о запахе шашлыка, который продавали тут же на пляже, и о прохладном лимонаде, и о запахе морских водорослей... Любой, кто проверит себя таким образом, без труда обнаружит, какая система у него преобладает. Значит ли это, что у Вас задействован всего одни канал связи? Отнюдь нет. На самом деле информация поступает через все каналы. Вопрос лишь в том, какую часть этого процесса Вы допускаете в сознание. И если что-нибудь Вы воспринимаете плохо, а что-то и вовсе не воспринимаете — не спешите порицать себя за невнимание и рассеянность. Скорее всего — это особенности устройства Вашей информационной системы, в которых Вы так же мало виноваты, как лесная лань не виновата в том, что она не может летать. Не порицайте и другого за неспособность хорошо делать то, что так естественно и с такой легкостью получается у Вас. Итак, на простейшем опыте — не более 10 минут! — Вы могли убедиться, что Ваше сознание подчиняется действию определенных и весьма устойчивых психических ограничений. Хорошо это или плохо? Ни то, ни другое. Это жизненный факт, и нам не остается ничего другого, кроме того, чтобы просто удостовериться в его реальности. Имеют ли смысл подобного рода ограничения? По-видимому — да, имеют. По мнению американских психологов, функцией мозга, нервной системы, органов чувств является, главным образом, фильтрация и ограничение сигналов, идущих извне. Каждый человек в любой момент своей жизни потенциально способен вспомнить все, что когда-либо с ним случалось и воспринять все, что происходит в настоящий момент времени. Легко понять, что такая необозримая масса информации (в большинстве своем бесполезной) действовала бы на наше сознание самым разрушительным образом. Мозг человека, его психика должны работать так, чтобы защитить его от ежеминутной угрозы испытать потерянность и замешательство среди бесконечного океана вещей, идей, образов и событий, оставляя ему лишь малую и тщательно отобранную часть материала. В результате "на выходе" мы имеем лишь тонкий слой сознания — то, что помогает нам выжить на поверхности нашей планеты. Выше мы рассмотрели всего один ряд ограничений. Но только ли этими особенностями определяется стиль поведения человека? Разумеется, нет. Преобладание какой-то одной репрезентативной системы — лишь один из многочисленных механизмов, определяющих работу нашего сознания. Попытаемся теперь рассмотреть систему ограничений восприятия с общих позиций. Существуют, во-первых, физические явления, абсолютно недоступные нашим органам чувств. Например, звуковые волны, частота которых выходит за диапазон [20-20*103] Гц, человеческим ухом не воспринимаются. Тем не менее их физическая природа ничем не отличается от слышимого звука. То же справедливо и для световых сигналов. Глазная сетчатка реагирует на электромагнитные волны, длина которых находится в интервале [0,38 - 0,68J мкм. За этими пределами они не воспринимаются глазом, хотя по своей физической структуре они идентичны волнам в световом диапазоне. Что касается наших тактильных ощущений, то и они на поверку оказываются далеко не всеобъемлющими. Опытным путем установлено, что чувствительность кожи сильно различается в зависимости от того, в каком месте человеческого тела расположены точки контакта. К примеру, для того, чтобы две точки на предплечье воспринимались отдельно друг от друга, расстояние между ними необходимо увеличить в 30 раз по сравнению с двумя точками на поверхности мизинца. Резюмируя, можно сказать, что наше сознание, вооруженное органами чувств, воспринимает лишь часть непрерывного спектра физических явлений. Наша нервная система постоянно искажает или опускает необозримые области действительного мира: с этим в обыденной житейской практике ничего поделать нельзя. Конечно, техническая мысль изобрела множество приборов, с помощью которых человеку удалось существенно раздвинуть границы своих чувств. Но даже с их участием реальный мир неизбежно будет отличаться от модели мира, созданной опытом наших ощущений. Другой (весьма обширный) ряд ограничений диктуется социальной практикой больших человеческих групп. Подобно тому, как неодинаков индивидуальный опыт любого отдельного человека, — неодинаков и коллективный опыт народов, населяющих Землю. Этот опыт в первую очередь находит отражение в языке. К счастью, в отличие от физиологических ограничений, социально-этнические легко преодолимы. Лучшее этому свидетельство — наша способность разговаривать на разных языках. Третье множество ограничений — индивидуальные ограничения — наиболее важны для нас, и они-то составляют серьезную проблему. Эти ограничения мы невольно создаем, опираясь на возможности и особенности нашей психики. По-видимому, в реальной жизни нет и двух людей, опыт которых полностью бы совпадал. Естественно, что, пользуясь своим опытом, каждый из нас создает отличную от других модель общего для нас мира и живет, таким образом, в несколько иной реальности. Под влиянием воспитания в семье, в школе, под воздействием принятых в обществе критериев и мнений человек создает в своем сознании установки и в сходных ситуациях пользуется ими, как некими шаблонами. Такое сплошь и рядом можно наблюдать в обыденной жизни. Вот житейский пример: 50-летний вдовец, желая создать новую семью, познакомился с женщиной своего возраста, которая после многолетних мучений в очень неудачном браке развелась незадолго до встречи с ним. Он предложил своей новой знакомой создать семью, на что женщина ответила вполне определенно, что у нее слишком негативное отношение к семейной жизни и она не хочет снова выходить замуж. Они встречались в течение двух лет, после чего настойчивый претендент потребовал оформления их отношений через ЗАГС. Повторный отказ он воспринял с чрезвычайным возмущением. Он устроил своей подруге бурную сцену, обвинив ее в том, что она "два года морочила ему голову". "Как же так, — обиделась женщина, — я ведь сразу сказала, что не хочу ни при каких обстоятельствах вступать в брак!" Оказалось, что он попросту об этом забыл, поскольку, по его мнению, все женщины хотят замуж и мало ли что они при этом говорят... Бесчисленные случаи подобного рода свидетельствуют об одном замечательном факте: человек буквально не слышит, что ему говорят, поскольку его установка этому противоречит. И он, конечно, не притворяется, не делает вид, будто он чего-то не слышит или не понимает, а действительно его психика воспринимает только то, на что она заранее настроена. Такого рода установки, иногда мешающие воспринять очевидные факты, встречаются не только в житейских ситуациях, но и в научных исследованиях. Подчас они могут привести к последствиям весьма драматического свойства. Вот как рассказывает выдающийся американский физик Роберт Вуд историю о "закрытии" им N-лучей: "Поздней осенью 1903 года профессор Р. Блондло, глава физического факультета в университете в Нанси, член Французской Академии, широко известный исследователь, провозгласил открытие новых лучей, которые он назвал N-лучами, со свойствами, далеко превосходящими лучи Рентгена.<...> Около ста статей о N-лучах были опубликованы в Comes Rendus в первой половине 1904 года. N-лучи поляризовали, намагничивали, гипнотизировали и мучили всеми способами, какие можно было выдумать по аналогии со светом.<...> Французская Академия увенчала работу Блондло своим признанием, присудив ему премию <...> и золотую медаль "За открытие N-лучей".<...> Итак, прежде чем присоединиться к своей семье в Париже, я посетил Нанси и встретился с Блондло по его приглашению, в его лаборатории ранним вечером.<...> Сперва он показал мне лист картона; на котором было нарисовано светящейся краской несколько кругов. Он пригасил газовое освещение и просил меня обратить внимание на увеличение интенсивности их свечения после того, как на них направляли N-лучи. Я сказал, что ничего не замечаю. Он ответил, что мои глаза недостаточно чувствительны, и это ничего не доказывает.<...> Но решительная и главная проверка была еще впереди. В сопровождении его ассистента, который уже бросал на меня довольно враждебные взгляды, мы прошли в комнату, где стоял спектроскоп с алюминиевой призмой и линзой.<...> Блондло сел перед прибором и стал медленно вращать круг.<...> Он называл мне деления шкалы ряда линий, читая их при свете слабого фотографического красного фонаря. Этот опыт убеждал некоторых скептических посетителей, так как он повторял свои измерения в их присутствии и всегда получал те же числа.<...> Я попросил его повторить измерение, потянулся в темноте и снял со спектроскопа алюминиевую призму. Он стал вращать круг, отсчитывая те же числа. Прежде, чем включили свет, я поставил призму на место.<...> На следующее утро я послал письмо в "Nature". Французский популярный научный журнал опубликовал перевод моего письма и разослал анкету, прося французских ученых высказать свое мнение о реальности N-лучей.<...> Наиболее агрессивным было письмо Ле Беля, который говорил: "Какое зрелище представляет собой французская наука, если один из ее значительных представителей измеряет положение спектральных линий, в то время как призма спектроскопа покоится в кармане его американского коллеги! "<...> Трагическое разоблачение привело в конце концов к сумасшествию и смерти Блондло. Он был искренний и большой человек, у которого "зашел ум за разум", возможно, в результате самогипноза или чрезмерного зрительного воображения" . Эта печальная история и множество других, ей подобных, показывают со всей очевидностью, что человек всеми силами старается сохранить свою модель мира в неприкосновенности, он предпочитает не видеть, не слышать, не ощущать; он игнорирует те объективные данные, которые противоречат его ожиданиям, и он это делает с искренним убеждением в собственной правоте, не догадываясь о фактическом самообмане. Что этому виной: предубежденность, стереотипные установки сознания, внушенные представления? Вероятно, и то, и другое и третье; для нас здесь, однако, важно то, что эти ограничения, очевидно, "нарабатываются" в течение жизни, они поддаются коррекции и, следовательно, не являются фатальными. Имеет ли смысл типировать людей по трем указанным выше признакам, ограничивающим их восприятие? Имеем ли мы, например, право объединить в одну группу мужчин, с предубеждением относящихся к браку, и назвать каждого "типичным холостяком"? Или объединить в отдельный тип всех, кто недостаточно хорошо слышит? Или признать нечто типическое за любым человеком, который проживает постоянно в определенной стране и говорит на языке этой страны? Нет, конечно. Это никому не пришло бы в голову прежде всего потому, что все названные ограничения, в общем, случайны, они зависят от ряда жизненных обстоятельств и все они, с большей или меньшей степенью трудности, преодолимы. Слух можно развить. Страну проживания можно поменять. От предубеждений можно отказаться. Есть, однако, еще одна группа ограничений, имеющих не случайную, а фундаментальную причину. О них-то мы и будем говорить. Чтобы ясно было, о чем идет речь, давайте представим себе такую совершенно заурядную сценку: в рабочей комнате сидят четыре человека. Не важно, чем они занимаются, — может, это работники какой-нибудь редакции, а может, конторские служащие. Дверь отворяется. В комнату заходит никому не знакомая молодая женщина. Она очень хороша собой. Одета с большим вкусом. Возможно, она в первый день пришла на свою новую работу, — во всяком случае, ее появления тут ждали. Первым отреагировал добродушный лысый толстяк, сидевший на подоконнике: прервав на полуслове анекдот, который он только что с увлечением рассказывал, он галантно подлетел к вошедшей, шумно приветствовал ее и помог снять пальто, пересыпая свои действия шутливыми возгласами. Женщина, сидевшая за столом возле пишущей машинки, окинула вошедшую пристальным взором, поджала губы и, не говоря ни слова, принялась с удвоенной силой стучать по клавишам, — видно было, что у нее заметно испортилось настроение. Высоколобый, астенического вида мужчина в очках оторвался на минуту от своих бумаг, спросил: — Вы — такая-то? Очень хорошо. Жаль, что вы опоздали на целых 15 минут, прошу вас в следующий раз являться вовремя... Вы уже все оформили в отделе кадров? Идемте, я покажу вам ваше рабочее место... Единственным, кто никак внешне не прореагировал на приход очаровательной новой сотрудницы, был взлохмаченный молодой человек в потрепанном свитере, сидевший в углу с отрешенным видом. Правда, приход незнакомки вывел его из задумчивости. Он поглядел на нее — и взгляд его моментально преобразился; вероятно, перед мысленным его взором прошли полотна великих мастеров с разнообразными женскими ликами, может быть, он пытался вспомнить, какой из этих образов напомнил ему лицо незнакомки, или ему вспомнились в это время стихи Блока, Мандельштама... Так или иначе, что-то волшебное происходило в эти минуты в его душе. Однако ни в чем, кроме глубокого, неотрывного взгляда, который он устремил на женщину, это не выражалось... А теперь представьте себе, читатель, этих людей. Вспомните: не исключено, что кого-то похожего на них Вы встречали в Вашей жизни, причем, не один раз! Вам наверняка попадался и странного вида мечтатель, и экспансивный, говорливый, румяный толстяк, знакомый всех знакомых и душа любой компании, и человек, легко загорающийся радостью, гневом, обидой, щедрый на эмоции, — и человек рационально мыслящий, целесообразно действующий, внешне бесстрастный. У всех этих особенностей характера (их можно вообразить гораздо больше) есть одно общее свойство: они фундаментальны и постоянны. Их нельзя произвольно поменять на другие. Их невозможно преодолеть. Их бесполезно "тренировать". Человек рождается с ними и с ними умирает. И — что крайне важно — эти особенности, в той или иной мере, являются общими для некоторого (весьма обширного!) количество людей. Вот это и есть типные качества. Мы считаем особенно важным подчеркнуть, что поступками людей в этом случае руководит нечто гораздо более глубокое, чем воспитание, привычка или физиология. Чем, в самом деле, объяснить, что в приведенном выше примере в ответ на одно и то же событие четыре разных человека прореагировали именно так, а не иначе? Почему один отозвался на него двигательной активностью, другой — эмоциональной реакцией, третий — рациональными действиями, а четвертый — вспышкой поэтического чувства? Могли ли эти люди повести себя по-другому? В типичном для себя стиле — нет, не могли. В их поступках нет ничего случайного: в известной мере, эти поступки отразили какие-то первоосновные свойства характера каждого из них. Значит, существует в их психике нечто, ограничивающее их поведение именно этими, а не другими рамками. Какими же именно? Суть всех подобных ограничений состоит, собственно говоря, в том, что человек реагирует на событие какой-то определенной частью своего сознания, — скажем, эмоциями; в то же время другая сторона, — скажем, интеллект, — остается почти безучастной (или, если уж включается, то действует по-особому, не так, как она действовала бы у людей другого типа). Исходя из этого, человек по-своему осознает реальность и по-своему действует. Бесполезно объяснять или внушать ему другое видение, как бесполезно, например, объяснять дальтонику, что в действительности представляет собою красный цвет и чем он отличается от зеленого. Вряд ли будет большим преувеличением предположить, что мы имеем тут дело не с рефлексами и не с памятью, а с особым качеством сознания, составляющим фундамент психики любого человека. Качества эти невозможно полностью объяснить. Они во многом таинственны. И во многом они неотвратимы, — ни один человек в мире не может сказать, что они не властны над ним! Избежать их нельзя. Вы можете их лишь осознать. Вы можете также научиться понимать тех людей, тип сознания которых отличается от Вашего — и научиться жить с ними в мире, то есть, выработать оптимальную для Вас (и для них) тактику поведения. Всем этим как раз и занимается соционика. Итак, пусть Вас не смущает, читатель, гот факт, что Вы принадлежите к определенному типу людей. Не психологи так решили — так решила Природа. Конечно, это не умаляет Ваших личных достоинств. Это не лишает Вас Вашей подлинной уникальности, ибо Ваш духовный мир — святая святых — всегда индивидуален, всегда неповторим. По большому счету Вы не похожи на других, как, например, одна симфония даже одного композитора ничуть не похожа на другую. Но тот факт, что Вы — симфония (а, скажем, не соната!), — обязывает Вас подчиниться законам именно Вашего "жанра"... В этом нет ничего унизительного для Вас: человек, который научился быть самим собою, ничуть не угнетен, — он лишь естественен. И мы настоятельно рекомендуем Вам знать как можно больше о Ваших ограничениях, — только, упаси Бог, не считать их свидетельством неполноценности! Они говорят только о том, что в сценарии жизни Вам предназначена определенная роль, — не чужая, а именно Ваша. Она по-своему значительна. Не пренебрегайте ею: поймите ее как можно лучше. Иначе Вы не избавитесь от внутреннего конфликта. И от "внешних" конфликтов тоже. А стало быть, не сможете жить в мире ни с окружающими, ни с самим собой. ТИПОЛОГИЯ К. Г. ЮНГА Теперь, когда мы убедились в существенных ограничениях нашего восприятия, продиктованных большей частью прямой жизненной необходимостью, — зададимся обратным вопросом: нет ли в человеческой психике механизма, отбирающего информацию по какому-нибудь каналу? Нет ли людей, нацеленных специально на обработку информации определенного вида и передачу этой же информации? Ответ напрашивается сам собой: мы знаем и тех, кто чутко слышит (в частности, прекрасно чувствует музыку), и тех, кому звуки безразличны, но зато они делают в уме сложнейшие математические вычисления, и тех, кто плохо считает, но зато хорошо ориентируется на незнакомой местности, кто хорошо чувствует людей, кто может предвидеть развитие событий, кто... и так далее. Перечень можно легко продолжить. По логике вещей, любая социальная группа должна располагать особями, так сказать, биологически запрограммированными на специализацию по каким-то функциям, необходимым для ее выживания. Размножение, питание, защита, стратегия и тактика поведения группы, приспособление к новым условиям — всё это должны осуществлять индивидуумы, самой природой ориентированные на выполнение конкретной задачи. Специализация в мире живого необходима, ибо она социально оправдана. Как же она осуществляется? Очевидно, она заложена в нервных процессах, в способе реагировать на внешние раздражители, или, говоря техническим языком, в конкретном устройстве информационно-измерительной системы. Для человека это означает определенный набор психических характеристик, позволяющих ему выполнить его социальную задачу. Мы приходим в итоге к тому, что человеческая обусловленность имеет глубоко оправданный смысл: сама природа не позволяет ему быть психически универсальным. В нашей психике работает система ограничителей, которая, с одной стороны, отсеивает ненужную информацию, а с другой — нацеливает на определенный род деятельности, необходимый для жизни социума. Что это за ограничители? Как работает механизм, ориентирующий психику человека? В каких главных направлениях происходит эта ориентация? Мы можем судить об этом, опираясь на исследования К. Г. Юнга (1875—1961) — швейцарского психиатра, основателя аналитической психологии. В книге "Психологические типы" (она была издана в СССР в 1924 г.) Юнг предложил типологию характера, опираясь на четыре основные психические функции, свойственные человеку: мышление, эмоции, ощущения, интуицию. Люди наделены этими функциями в различной степени. Какая-то из них обычно преобладает. В соответствии с этим можно выделить: 1) мыслительный тип, 2) эмоциональный тип, 3) ощущающий тип, 4) интуитивный тип. Позднее мы более подробно остановимся на классификации Юнга, а сейчас попытаемся сформулировать основные определения этих личностей. Мыслительный тип: — ориентирован на систему, структуру, закон, порядок; — любит анализировать и во всем устанавливать логический порядок; — в интересах дела может оказаться требовательным, игнорируя при этом чувства других людей; — доказывает правоту (правильно-неправильно, разумно-неразумно) ; — как правило, ему трудно говорить о своих чувствах, они устойчивы и медленно меняются; — не любит выяснять причины ссор и недоразумений; — предпочитает не обсуждать темы личной жизни как своей, так и других. Эмоциональный тип: — человек чувства, хорошо разбирается в людях, их настроениях; — способен воздействовать на других своим ч настроениями и сам легко поддается таким воздействиям; --- часто принимает решения под влиянием симпатий как своих, так и чужих; —убеждает в правоте (честно-нечестно, порядочно непорядочно); —любовь для него — сознательное творчсство партнеров, самое важное в мире; — обидчив, может пользоваться этим как средством воздействия; — склонен идти на компромисса ради хороших отношений; — часто говорит комплименты, стараясь сделать людям приятное. Юнг установил, что тип человека не может быть в одинаковой степени мыслительным и эмоциональным. Сильно выраженной мыслительный тип, как правило, бывает слабоэмоциональным, и наоборот. То же самое ложно сказать и о другой паре типов (ощущающий-ингуитивный). Ощущающий тип: — всё видит и всё ощущает вокруг; — живет здесь и тетерь; — быстро ориентируется в любой обстановке; — ведет полнокровную физическую жизнь; — практичен и деятелен; — уверен в себе; — реалист, не любящий пустых фантазий (например, он не торопится начинать новое дело, если оно не обещает практических результатов); — многое любит делать своими руками. Интуитивный тип: — основное состояние — размышления о том, что уже прошло, или о том, что еще предстоит; — проявляет беспокойство о будущем, старается обеспечить его уже в настоящем (запасает все "впрок", копит деньги на старость и т. д.); — проявляет интерес ко всему новому, даже если это не сулит практического выхода; — любит решать новые задачи, не желает делать одно и то же; — работает нестабильно — "вспышками"; — тяготеет скорее к теории, чем к практической деятельности; — склонен к колебаниям и сомнениям. Итак, попробуйте установить, что Вам более свойственно в приведенных описаниях? Каков в большей степени Ваш тип: мыслительный или эмоциональный? Ощущающий или интуитивный? Запомните полученные ответы, они Вам пригодятся для определения Вашего социотипа. ПСИХИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ И АСИММЕТРИЯ ПОЛУШАРИЙ ГОЛОВНОГО МОЗГА ЧЕЛОВЕКА Ни у кого не вызывает сомнении, что всей психической и физической деятельностью человека управляет головной мозг. Каждое полушарие контролирует работу "противоположной" ему половины тела: левое руководит функциями правой половины, правое — левой. Функциональную асимметрию головного мозга наиболее подробно исследовал американский психоневролог Р. Сперри, получивший за это открытие Нобелевскую премию по медицине в 1981 году. Вопрос о локализации различных психических функций в структуре мозга человека имеет не только теоретический интерес. Понимание роли каждого полушария позволяет хорошо осознать смысл асимметрии человеческой психики, понять, по каким каналам происходят восприятие и обработка информации, проследить за процессом мышления. Мы здесь коснемся лишь некоторых (но самых важных для нашей задачи) аспектов этой проблемы. ВОСПРИЯТИЕ ВРЕМЕНИ Обнаружено, что каждое полушарие по-своему воспринимает время. Однако правое воспринимает его синхронно с текущими событиями, а левое дает, так сказать, их ретроспективную картину — хронологическую последовательность. Такое распределение функций очень хорошо прослеживалось в клинической практике, когда специальными способами удавалось отключать у пациента то правое, то левое полушарие. При отключенном правом полушарии человек начинает переносить все текущие события на то время, когда это полушарие еще функционировало, не может с точностью оценить отрезок текущего времени, более того, он не в состоянии определить ни времени суток, ни времени года, даже глядя в окно и видя заходящее солнце и цветущие деревья. Но при этом он хорошо воспроизводит хронологическую последовательность событий, может с уверенностью вспомнить дату, у него сохраняется обобщенное представление о временах года. Замечательно и то, что при отключенном правом полушарии резко нарушаются биоритмы: они перестают синхронизоваться с внешними периодическими процессами. Оставшееся при этом "одиноким" левое полушарие сильно искажает временные интервалы: растягивает их или сжимает. Эта вольность обращения с текущим временем, по-видимому, облегчает левому полушарию задачу обнаружить связь между отдаленными объектами и событиями, то есть, по сути дела, прокладывает дорогу логическому мышлению. ВОСПРИЯТИЕ ПРОСТРАНСТВА Правое полушарие воспринимает пространство столь же непосредственно-чувственно, как и время. Человек с отключенным правым полушарием, выйдя из дома, не может найти обратной дороги, не в состоянии узнать ориентиры, виденные им раньше. Он не может оценить расстояние, у него теряется ощущение "выше-ниже", "ближе-дальше". Повреждение правой стороны мозга, по наблюдению австралийского психолога Д. Бредшоу, может даже привести к исчезновению из ноля зрения левой части пространства — человек бреет только правую щеку, пишет только на правой половине листа, не замечает того, что делается слева от него. Правое полушарие руководит также физическими действиями человека: если оно повреждено, человек начинает плохо "ориентироваться" в собственном теле — ему трудно одеться, умыться. Если же, наоборот, у человека отключено левое полушарие, то он сохраняет чувственную ориентацию в пространстве, но зато совершенно теряет способность разбираться, например, с топографическими картами и схемами. ВОСПРИЯТИЕ ОБЪЕКТОВ Каждое событие фиксируется в сознании человека, с одной стороны, как чувственный образ, с другой — как знаковое (словесное) обозначение. Первое формируется в правом полушарии, второе — в левом. При этом правое полушарие "привязывает" воспринятые образы к тому месту и времени, где и когда они были получены. Левое же полушарие, хранящее информацию в символах и словах, безразлично к такого рода привязкам. Аналогичное свойство проявляется и в характере памяти правого и левого полушарий. Правое лучше запоминает и хранит различного рода чувственные образы и впечатления. Но эта память — эпизодическая, связанная с конкретным событием. Левое полушарие хранит знания, выраженные в словах, символах, формулах. В клинической практике это легко проверить: человек с "отключенным" правым полушарием не способен узнать лицо знакомого человека ни на улице, ни на фотографии, он не узнает даже самого себя в зеркале, но легко может назвать по памяти известные ему отличительные признаки тех или иных людей. Этот же человек с блокированным левым полушарием легко узнает своего знакомого при встрече, но вряд ли сможет вспомнить его имя. Эксперименты показывают еще одну особенность: процесс запоминания сильно облегчается введением чувственной информации, тогда как, наоборот, воспроизведение легче осуществляется с помощью абстрактных символов. Функциональная специфика полушарий сказывается также и на речевой практике. При выключенном правом полушарии возрастает активность речи, больше произносится слов, усложняется конструкция фраз. Одновременно очень хорошо воспринимается смысл сказанного — но человек не в состоянии оценить эмоциональную окраску произнесенного слова: с раздражением ли оно сказано, с безразличием, или с одобрением? Невозможно спеть знакомую мелодию, оценить достоинства колорита на живописном полотне. Еще один опыт, также известный из клинической практики — комиссуротомия (рассечение связей полушарии мозга). Пациент, подвергшийся этой операции, имеет как бы два независимых мозга. Такие больные легко распознают на ощупь предметы, но разными руками по-разному. Правая рука (управляемая левым полушарием) идентифицирует те предметы, которые в памяти пациента имеют уже название и классификацию, относительно которых легко можно составить аналитическое описание. Левая рука (управляемая правым полушарием) легче распознает те предметы, которые узнаются скорей на ощупь, чем с помощью словесного описания. Правое полушарие схватывает ситуацию в целом, левое гораздо лучше улавливает детали. По образному выражению Б. Белого: левое полушарие не видит за деревьями леса, а правое видит лес, но не различает отдельных деревьев. Долгое время считалось, что сознание связано только с речью. Если человек не может толково что-то объяснить — значит, не понимает. Сознание, таким образом, связывали только с левым полушарием. В последние годы Р. Сперри провел детальные исследования, которые показывают, что это далеко не гак. В его экспериментах правое полушарие оказалось способным хорошо воспринимать инструкции, понимать текст с пропущенными словами, думать, обучаться, принимать решения. Трудно поэтому представить себе правое полушарие не думающим, бессознательным. ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ Исследования показали, что полушария эмоционально неодинаково реагируют на события. Известен эксперимент, в котором с помощью специальных контактных линз испытуемым демонстрировали кинофильм отдельно в правое и в левое полушария. После сеанса их просили оценить впечатления от этого фильма по 10-балльной шкале: ужасный, страшный, тяжелый, ..., приятный, легкий, веселый. Оказалось, что правое полушарие "видит" события мрачными, угнетающими, в то время как левое — неадекватно ситуации — легкими, веселыми, смешными. Учитывая, что правое полушарие воспринимает чувственные образы, а левое — речь, можно сделать вывод о том, что описания тяжелых, мрачных событии человек воспринимает лучше, если они будут образными (сцены, картины), а положительные образы успешнее инспирируются с помощью слов. Сказанное выше можно суммировать в следующей таблице: Левое полушариеПравое полушарие1. Хронологический порядок1. Текущее время, синхронное с физическим2. Чтение карт и схем2. Конкретное пространство, ориентация на местности3. Деформация временной шкалы (растяжка и сжатие)3. Синхронизация биоритмов с внешними периодическими процессами4. Запоминание имен 4. Узнавание лиц5. Запоминание слов5. Запоминание образов6. Видение мира эйфорическое6. Видение мира эмоционально мрачное7. Речевая активность, чувствительность к звукам, смыслу7. Восприятие эмоционального состояния людей, интонаций8. Детальное восприятие8. Целостное, образное восприятие  МЫШЛЕНИЕ. СМЕНА ДОМИНИРОВАНИЯ ПОЛУШАРИЙ Все приведенные выше наблюдения касались людей с ограниченной или искусственно подавленной деятельностью одного из полушарий. Как функционируют полушария у здорового человека? Оказывается, что в процессе мышления активным является то одно полушарие, то другое. Клинические эксперименты показывают, в частности, что если человеку предлагается мысленно воспроизвести вывод математической формулы, активность регистрируется в левом полушарии, а если он мысленно вспоминает картину или напевает мелодию, центр активности перемещается в правое. Это наблюдение полностью подтверждает вывод о функциональной роли полушарий, причем выясняется еще одно важное обстоятельство: в каждый данный момент времени активным является только какое-нибудь одно, второе в этот момент не загружено. Интересно, что у люден с искусственно разделенными полушариями каждое полушарие обрабатывает в единицу времени больше информации, чем в нормальном состоянии. Тот же эффект наблюдается при "выключении" одного из полушарий: здоровым людям предлагали решить сложную логическую задачу, с которой они не могли справиться, — и лишь после того, как у них блокировали деятельность правого полушария, задача была решена. Мышление, впрочем, не обязательно предусматривает решение чисто логических задач. В обыденной ситуации это достаточно сложный процесс, необходимо включающий не только логическое, но и образное мышление. Так что, если мы хотим во всей полноте воспринять то, что происходит вокруг, — осмыслить, проанализировать и сделать выводы, позволяющие правильно реагировать на ситуацию, — нам необходимо участие обоих полушарий головного мозга. Как в действительности происходит их совместная работа? Исследования показывают, что это — скачкообразный процесс. Мышление действительно "перескакивает" от чувственных образов к логическим умозаключениям и обратно, причем, как правило, человек этого не осознает. По наблюдениям Р. Грановской, процесс решения сложной задачи имеет полициклический характер. Это можно представить так: на каждый цикл вводится новая чувственная информация, она сперва оценивается как образ правым полушарием, затем логически обрабатывается левым, после этого она опять переносится в правое, соотносится с чувственной реальностью, вновь переходит в левое... и так, шаг за шагом, пока задача не будет решена. Необходимость каждого из переходов зависит от типа задачи и стадий ее решения. Это наблюдение было подтверждено опытным путем, причем выяснилась еще одна характерная деталь: избыточная образность информации угнетающе действовала на способность человека логически мыслить, и наоборот, усиленная вербализация подавляла образное восприятие. Таким образом, мыслительный процесс всегда происходит с участием обоих полушарий: информация последовательно обрабатывается то одним, то другим. Когда доминирует левое полушарие, человек осознает и вербализует полученный результат, когда же доминирует правое, результат практически невыразим, и только лишь, когда информация снова передается в левое полушарие, возникает четкая формула найденного решения. В силу этого человеку иногда кажется, что решение, к которому он внезапно приходит, получено каким-то наитием, чисто интуитивно, в то время как мыслительный поиск на самом деле постоянно шел, но не был зафиксирован сознанием. ЭКСТРАВЕРСИЯ-ИНТРОВЕРСИЯ В своем поведении человек ориентируется на данные, полученные из внешнего мира. Но люди неодинаково реагируют на одну и ту же информацию: одни — импульсивно, непосредственно, другие каждый новый сигнал пропускают сначала через себя, их реакция зависит от внутренней установки. Например, один из-за того, что на улице холодно, решает надеть пальто. Другой находит это излишним, поскольку считает полезным закаливаться. Один восхищается художником, которым восхищаются все, а другой не спешит его хвалить — у него есть свой субъективный взгляд на живопись. То есть первый непосредственно ориентирован на внешние факты, второй остается при мнении, которое ставится между ним и новым явлением. Для различения этих двух свойств человеческой психики К. Юнгом были введены понятия экстраверсии и интроверсии. УСТАНОВКА СОЗНАНИЯ ЭКСТРАВЕРТИРОВАННОГО ТИПА Деятельность экстраверта, как правило, полностью направлена на объект и определяется этим объектом. В объекте он видит преобладающую ценность. Его жизненная энергия почти вся направлена в сторону объекта; именно поэтому одно из самых ярких его свойств, по выражению К. Г. Юнга, — "во всём себя растрачивать и распространяться"... Этим обусловлена и особая энергетическая "окраска" психики многих экстравертов: они производят впечатление активных, деятельных (иногда экспансивных) людей — их волевой импульс направлен вовне. В любом случае, экстравертированный тип имеет тенденцию к направленному взаимодействию с внешней средой. Экстраверт живет так, что явления внешнего мира явным образом оказывают на его поступки большее воздействие, чем его собственное мнение о них. Это, конечно, не значит, что у него нет своих взглядов и мнений. Но они гораздо меньше влияют на его поступки, чем внешние обстоятельства. Всё его сознание "глядит" наружу, так как главный управляющий сигнал всегда приходит к нему извне. Интерес экстраверта следует за объективными событиями и прежде всего за теми из них, которые тесно с ним связаны. Не только лица, но и вещи привлекают внимание. Требования конкретной общественной среды очень часто оказываются для экстраверта важнее, чем общечеловеческие нормы. Каковы бы ни были эти требования, экстраверт может им следовать с одинаковым психологическим комфортом. Эта строгая обусловленность объективными факторами не означает, как это могло бы показаться, полного или даже идеального приспособления к условиям жизни. Объективные условия бывают исторически или пространственно ненормальными. И тем не менее экстраверт примет их как руководство к действию. При этом он может даже процветать. Но рано или поздно пренебрежение основными законами жизни приведет его к поражению — вместе с теми людьми, чьим установкам он решил следовать. Когда человек ставит себя в зависимость от внешних условий вместо того, чтобы разумно к ним приспособиться — мы имеем дело с ограниченностью, типичной для Экстравертов. УСТАНОВКА СОЗНАНИЯ ИНТРОВЕРТИРОВАННОГО ТИПА Интровертированный тип отличается от экстраверти-рованного тем, что ориентируется главным образом на свою оценку предмета или события, а не на объект как таковой. Поступки интроверта не зависят впрямую от внешних воздействий; они определяются в первую очередь его собственной внутренней установкой. Иногда это ошибочно расценивают как субъективизм и эгоизм. Но никогда не следует забывать, что всякое восприятие и познание обусловлено не только объективно, но и субъективно, мир существует не только сам по себе, но и таким, каким он нам кажется. Собственно говоря, — отмечает К. Юнг, — нет даже критерия для суждения о мире, полностью независимом от субъекта и его взгляда на этот мир: наблюдатель не может совершенно отделить себя от наблюдаемого объекта. Познание обязательно подразумевает наличие познающего. "Познания вообще" в природе нет. Для нас как бы не существует мира там, где никто не говорит: "Я познаю". Система внутренних установок, таким образом, может играть в жизни человека ничуть не менее важную роль, чем какие угодно явления внешнего мира. Можно сказать, что экстраверт всегда хочет забраться повыше, чтобы лучше увидеть всё окружающее пространство и события, которые на этом пространстве происходят, а интроверт воспринимает свое "Я" как защитную оболочку, в которой он спрятался и откуда ему время от времени приходится выглядывать. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ОБОИХ ТИПОВ Вполне естественно соотнести явления экстраверсии и интроверсии с деятельностью правого и левого полушарий. Действительно, правое полушарие, всегда ориентированное на текущее время и конкретное пространство, обеспечивает прямое восприятие объекта и, следовательно, у экстраверта должно быть ведущим, — по крайней мере, по этому признаку. Соответственно, у интроверта наиболее активным должно быть левое полушарие, которое соотносится с внешним миром более опосредованно. Очень часто это сказывается и на внешнем облике человека. Более развитой половиной лица экстраверта является, как правило, левая и левый глаз, у интроверта — правая и правый глаз. Когда мы беседуем с человеком, внимание обычно приковывается к активному глазу, т. е. мы смотрим не столько на всё лицо человека, сколько на активный его глаз. Активная сторона лица чаще всего более узкая, активный глаз больше открыт и более осмыслен. Но, вообще, на эти внешние различия следует смотреть лишь как на тенденцию (есть и очень обманчивые лица). Конечно, предположение о ведущей роли одного из полушарий для каждого из типов весьма условно и относительно. Функции полушарий многообразны и не до конца еще исследованы. Жесткой зависимости между ними нет. Какие-то свойства "ведущего" полушария могут быть слабее, отступать на второй план, и наоборот, у "слабого" полушария какие-то функции могут быть очень сильными. Например, можно назвать сколько угодно интровертов с ярким образным мышлением или экстравертов с безупречной логикой. Но вопрос о том, что именно сказывается на поведении человека: свойства объекта или его отношение к этому объекту, — здесь является определяющим. Теперь мы Вам предложим небольшой тест: определите по данным ниже поведенческим особенностям экстравертов и интровертов. К кому Вы ближе? Экстраверт: — ориентирован на то, что происходит вне его; — открыт всему, происходящему вокруг; — соотносит свои суждения с мнением окружающих; — любит действия, инициативен; — легко вступает в новые контакты, быстро осваивается в любом коллективе; — высказывает всё, о чем думает; — с интересом относится к новым людям, легко знакомится с ними; — если отношения не сложились — так же легко расстается, никого не стремясь переиначивать на свой лад; — часто склонен к риску. Интроверт: — ориентирован на свои ощущения, мысли, впечатления от того, что вне его; — старается отгородиться (защититься) от обилия новой информации; — задумчив, молчалив, внешне спокоен; — имеет узкий круг друзей; — с трудом входит в новые контакты; — стремится к сосредоточенности и тишине; — не любит неожиданных визитов и сам не делает их; — хорошо работает в одиночку. Иногда экстравертами считают людей общительных, а интровертами — людей малообщительных. Это не верно. Интроверт может быть совершенно открытым, компанейским, веселым... — но только в хорошо знакомой обстановке, где все отношения он уже прояснил благоприятным для себя образом. Тогда он с удовольствием "вылезает" из своей раковины, не опасаясь неожиданных для себя неприятных воздействий. ИНФОРМАЦИОННОЕ ПОЛЕ И ПСИХИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ Что нас больше всего волнует в нашей повседневности? Что заставляет радоваться, тосковать, терять покой и сон, загораться надеждой, стонать от отчаяния? Прежде всего, конечно, наши отношения с другими людьми. Человек от самого рождения обречен быть социальным существом, он вынужден общаться с себе подобными, хочет он того или нет. Это значит, что искусству понимания, искусству общения он должен научиться в первую очередь, если он хочет избежать ненужных страданий, а главное — никому их не причинять. Он должен попытаться понять логику и смысл человеческих отношений... Казалось бы, всё просто: наблюдай за людьми, набирайся опыта — и всё станет ясно само собой. Но опыт общения показывает только одно: ясности в человеческих отношениях как не было, так и нет. Люди словно бы только и заняты тем, что создают друг другу множество неразрешимых проблем. Упорство и постоянство, с каким они это делают, способны поставить в тупик самого искушенного наблюдателя. Возникающие при этом вопросы — на уровне только житейского здравого смысла — невозможно разрешить. Почему, например, Н. и С., два порядочных и неглупых человека, не могут найти общий язык, а иногда даже враждуют? Почему в одной семье счастливо живут очень разные, несхожие по характеру супруги, а в другой — расходятся те, кого считают "родственными душами", весьма подходящими друг другу? Почему, независимо от моральных качеств, один человек неизменно Вам чем-то приятен, а другой неизменно почему-то раздражает? И тысячи других "почему"... Давайте зададимся вопросом: действительно ли человеческие отношения абсолютно стихийны, произвольны или тут всё-таки можно найти нечто закономерное? Да, закономерность есть. Она определяется теми самыми особенностями человеческой психики, о которых мы уже говорили. Эти особенности не субъективны, а совершенно объективны и справедливы для любого человека, к какой бы культуре и к какой бы расе он ни принадлежал. Их рассмотрением как раз и занимается соционика. Предмет ее изучения — закономерности человеческого общения, понимаемые как механизм взаимодействия разных — и совершенно конкретных — информационно-психических структур. Появлению соционики предшествовало важное открытие. К. Юнг, наблюдая своих пациентов, пришел к выводу, что их можно разделить на 8 основных групп. При этом каждая из них могла иметь еще 2 разновидности: мыслительный и эмоциональный типы могли иметь сенсорную или интуитивную ориентацию, а сенсорный и интуитивный — эмоциональную или мыслительную. Итого — 16 групп. Люди в каждой группе объединялись по признаку некой общности психических характеристик, что позволяло отнести их к определенному, весьма характерному "типу", обладающему устойчивым набором свойств. Способы их восприятия, реагирования, действия (в сходных условиях) должны быть примерно одинаковы. Результатом многолетней работы, описывающей закономерности поведения этих групп, стала книга К. Г. Юнга "Психологические типы". Долгое время никто не делал попыток (по крайней мере успешных) достаточно глубоко разработать положения, выдвинутые в этой книге, и тем более — продолжить дальше мысль К. Юнга. Лишь в 1979 г. литовский экономист Аушра Аугустинавичуте заново "открыла" великую идею швейцарского психолога. Она пришла к выводу, что тип является врожденной психической структурой, определяющей конкретный вид информационного обмена личности со средой. Вокруг Аушры сложилась группа энтузиастов: математики, врачи, художники, специалисты по вычислительной технике и многие другие. Их совместными усилиями на фундаменте, который был заложен К. Юнгом, стали возникать контуры здания новой науки, привлекая всё новых и новых исследователей. В чем же новизна соционики, если ее сопоставить с психологическими теориями, существовавшими до нее? Прежде всего — в отходе от специально-психологических понятий. Сделана попытка применить идею К. Юнга к более широкому спектру характеристик, управляющих сознанием человека. Во внимание берутся, собственно, не одни только психические реакции (как было у Юнга), но и всё многообразие связанной с ними деятельности человека. Человек рассматривается как информационная система, имеющая конкретные каналы связи,, с характерными для них ограничениями. Человеческое общение, соответственно, понимается как обмен информацией, причем термин "информация" трактуется чрезвычайно широко: информация не обязательно может быть выражена в отвлеченных символах (среди людей, улыбка, выразительный жест, интонация в той же степени и даже более информативны, чем любая словесная формула). Информационный характер носят и чувства, и даже предчувствия, и настроение собеседника, и эстетические впечатления от произведений литературы, живописи, музыки. Что представляет собой "информационное поле" нашего общения? Чем отличаются друг от друга "информационные каналы"? Одинаково ли действуют они у разных групп людей, а если нет, то закономерна ли эта неодинаковость'! Как соотносятся между собою разные типы информационных систем? Прежде чем ответить на эти вопросы, нам необходимо обратиться к основным понятиям, определяющим суть обмена информацией. Можно ли свести этот обмен к обмену некими "первокирпичиками", элементарными составляющими? Наш физический мир, как мы знаем, сводится к категориям материи и энергии, которые, в свою очередь, существуют на базисе пространства-времени. Таким образом, мироздание полностью описывается этими четырьмя первоосновными понятиями. О чем бы ни говорил человек, какие бы действия ни совершал, мы всегда можем установить, по какому из четырех аспектов (материя, энергия, пространство, время) мы получаем от него информацию. Обсудим это подробнее. Нельзя ли связать эти, казалось бы, предельно абстрактные категории с нашими вполне конкретными ощущениями и действиями? МАТЕРИЯ Человек живет в мире материальных объектов. Он ими пользуется в своих целях, он совершает над ними действия и, в свою очередь, испытывает их действия на себе. В земной жизни он и шагу не мог бы сделать без связи с материальными предметами. Умение осознавать их качества, такие, как твердость, мягкость, вес, упругость и т. п., умение производить над этими объектами какие-то действия образует некое информационное поле, которое мы обозначим Это — непосредственное восприятие объекта как такового и непосредственные действия над ним. Люди, у которых лучше всего работает этот канал связи, бывают обычно хорошими практиками: инженерами, строителями, конструкторами, предпринимателями и т. п. Информация о материи может иметь и другой аспект: здесь будет важен не объект сам по себе, а отношения между объектами (больше-меньше, тверже-мягче, легче-тяжелее...), иерархия этих объектов, а также логические связи, их соединяющие. Информационное поле этого типа обозначим . Человек, хорошо чувствующий отношения материальных объектов, может быть неплохим теоретиком, аналитиком, конструктором. ЭНЕРГИЯ В человеческом организме нет рецепторов, способных непосредственно "измерять" энергию. Но действия всевозможных энергий (тепловой, кинетической...) он испытывает на себе постоянно. Некоторые виды энергий человек может воспринимать органами чувств. Ожог, оглушительный звук, режущий свет — всё это, так или иначе, — сигналы, передающие ему информацию об опасном для здоровья уровне энергии, под действием которой он в данный момент находится. Другие энергетические потоки — например, радиоактивное излучение — он может вовсе не ощущать. Но есть род энергии, которую человек не только воспринимает непосредственно, но и непосредственно передает: эту энергию называют психической, и она несет информацию о радости или печали, страдании или удовольствии, о состоянии страха или благодушия... Одним словом, речь идет об эмоции. Информационное поле этого типа обозначим . Эмоция — это именно тот вид энергии, который воспринимается непосредственно, минуя физического "агента", одинаково четко как по интенсивности, так и по качеству. Сплошь и рядом эмоция передается от одного человека к другому без каких-то особых слов или действий, нередко даже и на расстоянии, без прямого контакта (особенно, если между людьми существует близкая духовная связь). Люди, хорошо улавливающие эмоцию, уверенно чувствуют себя в профессии актера, музыканта, воспитателя в дошкольном детском учреждении. Другим свойством нашего энергетического восприятия может быть умение почувствовать отношения людей друг к другу, отношение к себе, умение отличить истинные чувства от наигранных, понимание, кто кого любит или не любит, закономерности чьих-то симпатий или антипатий и т. п. Эту способность условимся обозначать символом . Человек, хорошо чувствующий эмоциональную связь между другими людьми, может быть неплохим педагогом, психотерапевтом. ПРОСТРАНСТВО Мы способны воспринимать пространство только через объекты, его наполняющие. Поэтому когда мы говорим об отношении человека к окружающему его пространству, мы, по сути дела, имеем в виду отношение к тем же объектам, но — особого рода. У человека может быть склонность овладевать всё новыми и новыми объектами, то есть, как мы говорим, "завоевывать пространство". При этом он должен, безусловно, проявлять волю, настойчивость, твердость, уметь перемещаться в новом пространстве, ориентироваться в нем. Объект в данном случае совсем не обязательно бывает материальным: овладевать можно и новыми знаниями, навыками, должностями, степенями; уровнями социальной иерархии. Обозначим эту сферу как . Здесь, пожалуй, наиболее ярко проявляет себя свойство экстраверта, по выражению К. Юнга, "во всём себя растрачивать и распространяться"... Человек с хорошо развитой функцией может быть хорошим разведчиком, геологом, военачальником, лидером политической партии, успешно заниматься хозяйственной деятельностью. Другая сторона пространственного ощущения — способность осознавать удобство или неудобство вещей, умение создать уют и комфорт, уловить гармонию и соразмерность форм... По сути, это означает способность установить свое ощущение внутри пространства и организовать это пространство в соответствии со своими запросами. Условимся обозначать это как . ВРЕМЯ Время фиксируется нашим сознанием через некий ряд идущих друг за другом событий. Но есть и такие события (также свойства), которые можно предугадать еще до того, как они проявили себя. Человеческая психика обладает и этой возможностью: опережать время. Есть люди, которые особенно хорошо чувствуют потенциальные возможности объекта, они также могут почувствовать момент, благоприятный для того или иного дела. Это свойство мы обозначим . В обиходе оно называется интуицией. Следует подчеркнуть, что в данном случае мы имеем в виду способность человека видеть потенциальные возможности данного в наличии объекта. Соционика связывает эту способность с умением видеть статическую структуру объекта, угадывать те его свойства, которые уже в нём имеются. Профессия исследователя, экспериментатора, зачинателя нового дела в любой области не может обойтись без этого свойства. Другая сторона этой психической функции — умение соотносить временные отрезки, планировать, делать прогноз, улавливать динамику развития событий, чувствовать "дух времени" — и с учетом этого формировать стратегию действий. Информационное поле этого типа обозначим . Структура объекта как процесс, наиболее вероятные стадии его развития и изменения — вот какого рода информация улавливается здесь в первую очередь. Эта функция должна быть хорошо развита у людей, решивших посвятить себя экономике, планированию, коммерции. Но мало того: человек способен проникать и в надвременную реальность — в этом случае мы говорим о "мистическом озарении", "шестом чувстве", о поэтической фантазии и т. п. Среди поэтов и религиозных деятелей также много людей с сильной функцией . Итак, — логика, эмоция, сенсорика, интуиция. Конечно, любому человеку не худо бы владеть всеми указанными выше психическими способностями. В какой-то мере он ими действительно владеет. Но далеко не в одинаковой степени. Вот здесь-то и проявляются те самые механизмы ограничений, которым мы посвятили первую главу. И ограничения эти работают не случайным образом, а вполне закономерно. Например, экстраверт, который, как мы уже знаем, обращен непосредственно к объекту, очевидно, лучше актуализирует "черные" функции: ,,,, а интроверт, который, с точки зрения соцноники, ориентирован на отношения и соотношения, в том числе и на отношение к себе, лучше осуществляет ,,,. Пожалуйста, запомните это ограничение! Оно будет играть исключительно важную роль в определении соционического типа (об остальных ограничениях — речь впереди). Чтобы суммировать значение соционических функций, представим их в следующей таблице: Область информацииОбозначение функцииОписание функцииматерияделовая выгода, эффективность, целесообразность, технологияумозрительная структура, система, научные теорииэнергиявозбужденное состояние (настроение) и его внешние проявленияотношения между людьми, чувства симпатии-антипатии, любви-ненависти прост- ранствопозыв к активному действию, владение пространством, волевыегармония пространственных форм, ощущение удобства, самочувствиявремяспособность оценить внутреннее содержание, потенциальные возможности данного объектапредчувствие, прогноз, способность улавливать динамику развития, поэтическая фантазия, мистическое чувствоМы обозначили восемь основных соционических функций, по которым сознание человека связано с окружающим его миром. Каждая функция имеет в соционике, помимо графического, словесное обозначение: — логика деловая; — логика отношений; — этика эмоций; — этика отношений; — сенсорика волевая; — сенсорика ощущений; — интуиция возможностей; — интуиция времени. Все эти обозначения, конечно, условны. "Этика" вовсе не означает здесь науку о морали и нравственности, а способность улавливать (или выражать) эмоции. "Сенсорика" — это не только сфера ощущений, но и психическая способность, позволяющая осуществлять экспансию во внешнем мире. "Логика деловая" — сфера конструктивного, рационального действия. С логикой как с наукой она никак не связана. Но зато "логика отношений", безусловно, царствует в области научных теорий, всякого рода абстракций и обобщений. Что касается "интуиции", то это понятие, пожалуй, наиболее адекватно своему общеупотребимому смыслу. Иногда в соционической терминологии используют цвет соответствующего символа и тогда говорят: "черная интуиция", "белая логика" и т. д. Соответствующим образом мы будем обозначать и психический тип человека, у которого преобладает та или иная функция. Человека, обращенного преимущественно к миру материальных объектов , объективных идей , назовем логиком; того, кто выражает себя в чувствах , воспринимает чьи-то симпатии и антипатии , назовем этиком. Человека, ориентированного на окружающее пространство, на овладение им или на ощущения назовем сенсориком, а того, кто способен улавливать потенциальные возможности объекта или хорошо прогнозирует события , — интуитом. Еще раз следует подчеркнуть: все вышеописанные функции, конечно, опираются на психические процессы (поэтому мы и будем в дальнейшем продолжать называть их психическими), однако они имеют в виду, собственно, образ действий, связанный с передачей и приемом информации. Такая трактовка юнговских функций вносит существенные коррективы в систематику Юнга (соционики, которые еще плохо отдают себе в этом отчет, неизбежно приходят к теоретической путанице). Юнговские функции можно связывать с соционическими только по признаку их общей смысловой концепции, но не буквально. Именно в этом контексте мы их здесь и сравниваем, отдавая себе каждый раз отчет в том, что Юнг не помышлял ни о "волевой сенсорике", ни о "деловой логике", ни об "этике отношений". Более того, сам механизм интроверсии-экстраверсии понимается в соционике скорее информативно, нежели психологически, и с идеями К. Юнга далеко не во всём согласуется. Вдумчивому читателю, которого интересует именно теоретическая часть соционики, мы рекомендуем всё время по ходу дальнейших наших рассуждений учитывать это обстоятельство. Теперь обратимся к моделям, с помощью которых можно описать психику человека, руководствуясь указанными выше свойствами. В соционике используются две модели; обе они принадлежат А. Аугустинавичуте, но, поскольку первая из них наиболее близка к идеям Юнга, ее принято называть модель "Ю". Вторая (модель "А") — самая полная, в нее входят все 8 функций. На ней мы остановимся позднее, а сейчас рассмотрим первую модель. МОДЕЛЬ Ю Согласно этой модели, человеческая психика есть результат совместного действия четырех "каналов связи". Условимся именовать их по номерам по мере убывания силы действия: с самого сильного до самого слабого. Каждая из функций занимает "свой" канал, не повторяясь ни в одном из них. I. Первый канал — самый мощный, в наибольшей мере определяющий психический тип человека. Если это экстраверт — канал занят "черной" функцией, если интроверт — "белой". Психическая функция Первого канала связи — именно та область, где индивид в наибольшей степени уверен в себе, легко ориентируется, спокойно переносит критику и шутки в свой адрес. По этому каналу человек получает наиболее полную и объективную информацию о мире. Его мысли, его действия и часто его профессия так или иначе зависят от вида функции, действующей в его Первом канале. II. Второй канал называют "продуктивным", или "творческим". Это — доминантная сфера, область активного действия, направленного вовне. Творческие возможности человека всегда согласуются с функцией, действующей в этом канале: "черная" этика означает желание разделить с другим человеком его радость и горе, посочувствовать ему, вдохновить его, "белая" сенсорика стимулирует к созданию комфорта и уюта, "белая" логика увлекает на создание новой теории и т. д. III. Третий канал: тут есть стремление (чаще всего неосуществимое) видеть себя в согласии с миром и с самим собой. Но этот канал (как и вообще любой управляющий канал) не обладает слишком сильной энергетикой, так что давление, оказываемое в этой области, человек воспринимает весьма болезненно. Психическая функция, размещенная здесь, оказывается в результате весьма уязвимой для постороннего "вторжения". Вот почему Третий информационный канал обозначают иногда как ТНС ("точка наименьшего сопротивления"). IV. Четвертый информационный канал называют обычно суггестивным, ибо по этому каналу человек в наибольшей степени внушаем. Психическая функция, здесь действующая, — самая слабая из четырех; человек весьма неуверенно по ней ориентируется, и коррекция ему, естественно, необходима. Однако на сознательном уровне он почти безразличен к информации в данной области и довольно слабо ее воспринимает. Попытаемся теперь дать представление о том, как "работают" соционические функции в конкретных случаях. Рассмотрим модель "Ю" для двух психологических типов: оба они экстраверты, но один — сенсорно-этический, а другой — интуитивно-логический. Канал связи №I.Сенсорно-этический экстравертII. Интуитивно-логический экстравертIIIIIIIVПервый (к этому психологическому типу принадлежит М. С. Горбачев) обладает лидерскими качествами, настойчивый в достижении цели, хорошо ориентируется в обстановке, быстро реагирует на ее изменение. (Это соответствует "черной сенсорике" в Первом, самом сильном канале). Любит вдохновлять окружающих на какие-то действия, вести их за собой, немедленно реагирует на перемену настроений в аудитории и успешно меняет эти настроения, легко манипулирует людьми. ("Белая" этика во Втором, творческом канале красноречиво свидетельствует об этом). Когда речь идет о реальной расстановке сил в объективной реальности — проявляет осторожность, не осмеливается на окончательное решение, выслушивает оппонентов и справа, и слева и, в итоге, отстает в принятии решений (тут сказывается местоположение "белой логики" : она действует в Третьем канале, направлена скорее на улаживание разногласий, чем на конкретное действие). Самым слабым качеством этого типа является плохая способность прогнозировать события ("белая" интуиция в последнем канале!) Совершенно иначе устроена психика интуитивно-логического экстраверта (к этому психологическому типу принадлежал А. Д. Сахаров). Такой человек способен сразу оценить глубинную суть того или иного явления ("черная" интуиция — в самом сильном, Первом канале). Он представляет свое понимание в логической форме, строит целостную картину интересующего его явления (творческий канал действует через "белую" логику ). Однако во взаимодействии с людьми проявляет осторожность, плохо чувствует настроения, — вспомните многочисленные "захлопывания" Сахарова на съездах. Крайне вежлив, предупредителен, внимателен. Болезненно воспринимает некорректное к себе отношение (результат действия "белой" этики в Третьем канале). Наконец, слабая сенсорика У этого типа (Четвертый канал) может проявиться во внешней рассеянности, неумении подобрать себе подходящий костюм... В дальнейшем для определения соционического типа мы будем пользоваться моделью "Ю" не только в силу ее относительной простоты, но, главным образом, потому, что самые существенные каналы связи (первые три) выявлены уже здесь. В общем виде эти модели для всех 16-ти психологических типов выглядят следующим образом: ДонКихотинтуитивно-логический экстравертДюмасенсорно-этический интровертГюго этико-сенсорный экстравертРобеспьерлогико-интуитивный интровертГамлет этико-интуитивный экстравертГорькийлогико-сенсорный интровертЖуков сенсорно-логический экстравертЕсенининтуитивно-этический интровертДж.Лондон Логико-интуитивный экстравертДрайзерэтико-сенсорный интровертНаполеон сенсорно-этический экстравертБальзакинтуитивно-логический интровертШтирлиц логико-сенсорный экстравертДостоевскийэтико-интуитивный интровертГексли интуитивно-этический экстравертГабенсенсорно-логический интровертТеперь, после того, как мы ознакомились с определением юнговских психических функций, мы владеем почти всеми основными понятиями. Но прежде, чем обратиться к соционическому типированию, то есть к основному рабочему методу новой науки, нам предстоит сделать еще один важный шаг. РАЦИОНАЛЬНОСТЬ-ИРРАЦИОНАЛЬНОСТЬ Мы уже достаточно подробно говорили о психических (соционических) функциях. Присмотритесь внимательно к модели "Ю". Вы увидите, что распределение их по каналам у каждого из 16 типов не произвольно, а строго закономерно. Обратите внимание на каналы I и IV, и затем — на II и III. Вы увидите там либо пару "этика-логика", либо "сенсорика-интуиция". Получается, что в двух самых мощных каналах, I и II, располагаются "представители" обеих пар: например, логика и сенсорика, этика и интуиция, сенсорика и этика и т. д. Чем это обусловлено? Нет ли между функциями какой-нибудь внутренней связи? Не следует ли приписать каждой из них еще какую-то очень важную характеристику? Мы уже отмечали, что между степенью действия каждой "родственной" пары психических функций существует следующая зависимость: сильная логика предполагает слабую эмоциональность и наоборот, и то же самое справедливо для интуиции и сенсорики. Этот эмпирический факт говорит прежде всего о том, что в каждой паре между двумя функциями существует глубинная, органическая взаимосвязь. Она легко объяснима, если вспомнить, что тесная связь существует и между физическими категориями: материя-энергия, пространство-время. Из общей теории относительности известно, что время и пространство — части единого целого. Следовательно, их восприятие в сознании человека должно определяться неким однотипным механизмом, хотя у разных людей ориентация может быть различна: одни лучше воспринимают пространство (,), другие — время (,). Выводом теории относительности является также связь массы и энергии, что выражается знаменитой формулой Эйнштейна Е == mc2 где m - масса покоя и с — скорость света. Соответственно восприятие мира материальных объектов и энергии также должно быть обусловлено каким-то единым механизмом, однако одними лучше воспринимается энергия ( , ), а другими — объекты( , ). Напрашивается вывод, что сознание человека, охватывающее весь ощутимый физический мир, можно "поделить" на две области восприятия: логико-эмоциональную и сенсорно-интуитивную (что соответствует восприятию материи-энергии и пространства-времени). Человеческая психика может быть преимущественно ориентирована только на одну из этих областей — это установил опять-таки К. Г. Юнг. Стало быть, логико-эмоциональное и сенсорно-интуитивное восприятие составляют еще одну альтернативную пару признаков: ярко выраженным может быть либо то, либо другое. Нетрудно понять, что сенсорики и интуиты   руководствуются в своих поступках непосредственным контактом с внешним миром, в то время как логики и этики отстранены от этой непосредственности. Функции логики и этики являются в этом смысле признаком особого, несколько "дистанцированного" отношения к объектам внешнего мира, в связи с чем представителей этого типа Юнг назвал рациональными, а людей с преобладающей сферой сенсорики и интуиции — иррациональными. Почти все действия "иррационального" типа основаны на абсолютной силе восприятия и, следовательно, в высокой степени эмпиричны. "Рациональный" же тип сознательно ограничивает влияние тех психических функций, которые определяют непосредственное восприятие происходящего. Для него суждение всегда важнее, нежели ощущение. Теперь мы попытаемся дать сводный перечень поведенческих особенностей обоих типов. Постарайтесь определить, к какому типу Вы ближе, — к "рациональному" или "иррациональному"? Иррациональный: — действует импульсивно, применяясь к ситуации; — может начать сразу много дел, с трудом заканчивает их или не заканчивает вовсе; — предпочитает быть свободным от обязательств и делает то, что предложит случай; — любопытен, любит новый взгляд на вещи; — работоспособность зависит от настроения, которое может меняться без видимых причин; — часто действует без подготовки, рассчитывая на везение. Рациональный: — понятия должны быть разложены по полочкам, нерешенные вопросы ему мешают; — склонен планировать работу и выполнять ее до конца; — стремится к точности в делах; — работоспособность, как правило, стабильна; — решения принимает взвешенно и не любит их менять; — легко придерживается установленных правил дисциплины и порядка. Нелишне будет добавить к этому (правда, с оговорками) и чисто внешние признаки. А. Аугустинавичуте отмечает, что, согласно ее исследованиям, 80% людей, отнесенных к рациональному типу, отмечали у себя признаки "леворукости". Далее, она предполагает, что рациональность-иррациональность, так же, как и экстраверсия-интроверсия, являются результатом доминирования одного из полушарий головного мозга, причем это доминирование каким-то образом связано с двигательными реакциями. У "рациональных", например, толчковой ногой чаще всего бывает левая и жестикулируют они охотнее всего левой рукой. И если они складывают кисти рук замком, то сверху непременно оказывается большой палец левой руки. Многие из них помнят, что в детстве их специально приучали действовать правой рукой там, где они норовили пользоваться левой. Об "иррациональных" можно сказать обратное: они уверенно праворукие, толчковая нога — правая, жестикулируют правой рукой. Но, как бы это ни было интересно само по себе, такими признаками для определения рациональности-иррациональности можно пользоваться только как ориентирами, не возводя их в абсолют, ибо здесь еще много неясностей. И еще одно любопытное наблюдение: по нашим данным рациональные типы чаще пользуются аудиальной и визуальной репрезентативными системами, ставя кинестетическую на последнее место, а иррациональные — меньше пользуются аудиальной, а больше — кинестетической и визуальной репрезентативными системами. Но здесь необходимы еще уточнения. Итак, мы определили последнюю альтернативную пару психических характеристик, необходимых для типирования по методу соционики. Полный набор этих характеристик будет следующий: 1) экстраверты-интроверты, 2) рациональные-иррациональные, 3) логики-этики, 4) сенсорики-интуиты.   Знаковое описание функций Анализ, проведенный Гуленко, позволяет выявить более "тонкую" структуру психических функций одного вида. Так, "черная этика" Гамлета несколько отличается от аналогичной функции Гюго. Это различие он выделил при помощи знаков + и - . Ниже приводится "расшифровка" этих отличий (какая функция за что "отвечает"): 1. "Черная" этика, этика эмоций : (+) положительные эмоции — радость, веселье, эмоциональный подъем, воодушевление, смех, энтузиазм, оптимизм, хорошее настроение, переживание счастья; (на первом месте эта функция у Гюго) (-) отрицательные эмоции — горе, печаль, грусть, эмоциональный спад, депрессия, плач, слезы, недовольство, пессимизм, плохое настроение, переживание несчастья. (на первом месте эта функция Гамлета) 2. "Белая" этика, этика отношении : (+) хорошие отношения — любовь, дружба, симпатия, притяжение, теплота отношений, общительность, близкая психологическая дистанция, добро, жалость; (на первом месте эта функция у Достоевского) (-) плохие отношения — ненависть, вражда, антипатия, отталкивание, отчужденность, необщительность, далекая психологическая дистанция, зло, безжалостность. (на первом месте эта функция у Драйзера) 3. "Черная" логика, деловая : (+) польза, выгода, экономичность, технология, факты, приобретения, накопление, купля, сбережения, наведение порядка, практичность; (на первом месте эта функция у Штирлица) (-) бесполезность, невыгодность, использование, применение, износ, расходы, траты, риск, эксперимент, продажа, торговля, действия в условиях хаоса, изобретательность. (на первом месте эта функция у Джека Лондона) 4. "Белая" логика, логика отношений : (+) конкретика, подробность, детальная проработка, тщательность, строгость, место в иерархии, законы, постановления, инструкции, выбор лучшего варианта, логика организации, (на первом месте эта функция у Максима) (-) абстрактность, всеобщность, универсальность, система, классификация, типология, общие закономерности, объективность, истина, справедливость, анализ, логика науки, критерии. (на первом месте эта функция у Робеспьера) 5. "Черная" интуиция, интуиция возможностей : (+) перспективы, возможности, положительный потенциал, суть, сущность, принципы, новые идеи, выдвижение гипотез, теория, проницательность, интерес, оригинальность, необычность, фантастичность, вера; (на первом месте эта функция у Дон Кихота) (-) бесперспективность, альтернатива, отрицательный потенциал, отсутствие сути, бессмысленность, парадокс, забытое старое, серость, заурядность, подавленные возможности, неверие, сенсация. (на первом месте эта функция у Гексли) 6. "Белая" интуиция, интуиция времени : (+) будущее, изменение ситуации во времени, предсказание,-предвидение, постепенное развитие, эволюция, плановое восхождение, динамика перемен, временной поток, воображение, непротиворечивость, незаметные перемены — шаг за шагом, схождение, конвергенция; (на первом месте эта функция у Бальзака) (-) прошлое, учет ошибок, избегание опасности, тревожность, смутное беспокойство, назревание кризиса, революция, скачок во времени, умение застраховаться от неприятностей, резкие сдвиги, противоречивость, момент решительных действий, расхождение, дивергенция. (на первом месте эта функция у Есенина) 7. "Черная" сенсорика, волевая : (+) - удержание власти, неподчинение, защита, оборона, ответный удар, контратака, твердость, отстаивание своих интересов, волевое давление снизу вверх, сила воли, обладание; (на первом месте эта функция у Наполеона) (-) захват власти, подчинение, нападение, агрессия, атака, инициатива, настойчивость, требовательность, волевое давление сверху вниз, утверждение своих интересов за счет других, свержение, слабость, безволие, овладение. (на первом месте эта функция у Жукова) 8. "Белая" сенсорика, сенсорика ощущении . (+) приятные ощущения, комфорт, удобство, гармония, красота, привлекательность, отдых, здоровье, расслабленность, хорошее самочувствие, удовольствие, наслаждение, чувствительность; (на первом месте эта функция у Дюма) (-) неприятные ощущения, дискомфорт, неудобство, дисгармония, безобразие, непривлекательность, усталость, напряжение, болезнь, плохое самочувствие, страдание, боль. (на первом месте эта функция Габена)   СТРУКТУРА СОЗНАНИЯ В этой главе мы попытаемся конспективно представить взгляд на структуру сознания с точки зрения классического психоанализа. В тексте, исключительно из соображений точности, сделаны прямые заимствования (главным образом, из книги К. Юнга "Психологические типы"). Сведения, здесь изложенные, понадобятся нам для соответствующих разделов следующей, 12-й главы. ЭГО И ИД. СУПЕРЭГО И СУПЕРИД Как обобщение своей терапевтической практики Фрейд предложил теоретическую модель структуры личности человека. В соответствии с этой моделью структура личности включает три части: "Ид", "Эго" и "Суперэго". Тесно взаимодействуя друг с другом, каждая из частей выявляет свои специфические функции. "Ид" — первоначальная, основная, центральная и наиболее архаичная часть личности. "Ид" содержит все уникальное, все, что есть при рождении, что заложено конституцией, инстинктивное. "Ид" — наша биологическая сущность, то, в чем мы не отличаемся от животных. Оно служит источником психической энергии, оно руководствуется принципом удовольствия и оно, вместе с тем, бессознательно. Однако безоглядная тяга к удовольствию, не учитывающая реальных условий, привела бы человека к гибели. Поэтому в процессе онтогенеза у человека сформировалось "Эго" как сознательное начало, действующее на основании принципа реальности и выполняющее функцию посредника между иррациональными стремлениями "Ид" и требованиями общества, воплощенными в "Суперэго". Итак, сознательная жизнь протекает в "Эго" посредством активной деятельности. "Эго" способно перестроить этот мир себе на пользу, оно развивается из "Ид" и, в отличие от последнего, находится в контакте с внешним миром. Фрейд сравнивал отношения "Эго" и "Ид" с отношениями между всадником и лошадью. Всадник должен сдерживать и направлять лошадь, иначе он может погибнуть, но движется он только благодаря движению лошади. Находясь между властными побуждениями "Ид" и ограничениями "Суперэго", "Эго" стремится выполнить свою охранительную задачу, восстановить гармонию между различными силами и влияниями, действующими на человека извне и изнутри. Можно сказать, что если "Ид" реагирует на потребности, то "Эго" — на возможности. Между "Эго" и "Ид" может возникнуть отношение напряженности, поскольку "Эго" должно сдерживать требование "Ид" в соответствии с установками общества. Эта напряженность субъективно переживается как состояние тревоги, беспокойства, вины. "Суперэго" — это своеобразная моральная цензура. Содержанием этой системы являются нормы и запреты, принятые личностью. "Суперэго" — уровень, представляющий в психике социальные нормы и правила поведения, уровень должного. Он складывается из запретов, выработанных в совместной жизни людей, и ограничений, налагаемых на способы удовлетворения биологических потребностей. Фрейд указывает на три основные функции "Суперэго", три проявления его сути — совесть, самонаблюдение и формирование идеалов. В большой мере функционирование "Суперэго" зависит от того, какие ценности являются общепринятыми в данном обществе, каковы нормы социума. Нормы эти, как правило, осознаются еще в детстве и, доведенные до автоматизма, превращаются в стереотип поведения. Конечно, при определенных условиях они могут стать снова предметом особого внимания. Случается это тогда, когда возникает нестереотипная ситуация. Однако, не будучи приспособленным для решения задач такого рода, "Суперэго" посылает информационный импульс на часть личности "Эго". Таким образом, по Фрейду, в области сознания функционируют две части личности: "Эго" и "Суперэго", а в области бессознательного — "Ид". Однако Фрейд указывал на то, что в области бессознательного также могут наблюдаться социальные ограничители, такие, например, как бессознательное чувство вины. По-видимому, к этой же области функционирования бессознательного можно отнести и то, что Юнг называет "коллективным бессознательным". По Юнгу, "коллективное бессознательное" — это то, что накоплено всем человечеством, что передается из поколения в поколение. При рождении ребенка его психика не является чистой грифельной доской, а содержит в себе определенные структуры — архетипы. Архетип — это форма без собственного содержания, отпечаток ступни в окаменевшей породе, то, что организует и направляет психический процесс. Архетип можно сравнить с сухим руслом реки, в котором определен рельеф, но рекой ему суждено быть лишь тогда, когда потечет вода (психические процессы). Архетипы проявляют себя в виде символов (крест), в мифах, традициях, а также представлениях о Боге даже у самых примитивных племен с низким социальным развитием. Следуя принятой выше терминологии, естественно назвать эту функцию "Суперид". Резюмируя вышесказанное, структуру личности можно изобразить такой схемой: СуперИД (Определяются социальными требованиями) СуперЭГОКоллективное бессознательное, бессознательная самокритика и совесть Судья или цензор его деятельности, хранилище моральных установокИд (Определяются биологическими потребностями) ЭгоБиологическая сущность - то, что не отличает человека от животного, реагирyeт на физиологические потребности Осознает внешний мир, стремится к удовольствию, переводит информацию любого вида на уровень логического мышленияп о д с о з н а н и е с о з н а н и еЮнг мыслил отношение бессознательного к сознательному как компенсаторное. Это проявляется, в частности, в том, что у экстравертированного типа всегда есть искушение пожертвовать собой в пользу объекта; ассимилировать себя с объектом. Тогда, для дополнения, установка бессознательного имеет свойство интровертированного характера. Она концентрирует энергию на субъективном моменте, то есть на всех потребностях и побуждениях, которые подавлены или вытеснены слишком экстравертированной сознательной установкой. Слишком экстравертированная установка может в такой степени не считаться с субъектом, что последний приносится в жертву внешним обстоятельствам. Это может кончиться "бунтом" бессознательного в виде грубого эгоизма, который в итоге способен парализовать сознательное действие. Выдающееся свойство бессознательных тенденций заключается в том, что именно по мере того, как они лишаются своей энергии сознательным непризнанием, они могут принять разрушительный характер как только компенсация нарушится. У экстравертов поэтому часто наблюдаются истерические' неврозы. Если установка бессознательного компенсирует установку сознания, человек находится в психическом равновесии. Такой же подход правомерен и для интровертов. Для компенсации субъективной установки в сознании подсознание настраивается на восприятие объективного мира. Это проявляется в том, что объект и объективное данное оказывают на человека чрезвычайно сильное влияние, которое тем более непреодолимо, что оно овладевает индивидуумом бессознательно и благодаря этому навязывается сознанию без всякого противодействия. Вследствие сознательного стремления к независимости от объекта в бессознательном возникает компенсаторное отношение к объекту, которое проявляется как необходимая и непреодолимая связь с объектом. Чем больше сознательная личность старается обеспечить себе всяческую свободу, независимость от обязанности, тем более попадает она в рабство объективного данного. Свобода духа, к примеру, может быть привязана на цепь постыдной финансовой зависимости (Бальзак прятался от своих кредиторов). Независимость поступков интроверта время от времени отступает перед влиянием общественного мнения. Против воли субъекта, объект постоянно напоминает о себе, преследует его. Именно из страха перед объектом развивается своеобразная трусость интровертов перед публичными выступлениями, боязнь высказать свое мнение. Интроверт сильно боится попасть под влияние других людей. Ему всегда необходима огромная внутренняя работа, чтобы уметь себя сдерживать. Типичная форма невроза — психастения, болезнь, которая характеризуется, с одной стороны, большой чувствительностью, а, с другой, — истощаемостью и хроническим утомлением. МОДЕЛЬ "А" Во избежание недоразумений, мы считаем необходимым предпослать этой главе небольшую преамбулу. Дело в том, что именно здесь мы вступаем в опасную область предположений, догадок и не до конца подтвержденных гипотез. Большая часть этого материала — скорее стартовая площадка для дальнейших исследований, ориентир для движения вперед, но вряд ли он может служить надежной теоретической базой. Цель же при создании модели "А" была и смелой, и всеобъемлющей: представить себе взаимодействие всех восьми психических функций и, кроме того, охватить все известные нам области человеческого сознания, представив это в виде единой формулы-схемы. Любого психолога-практика, очевидно, способна смутить сама постановка такой задачи. Но какой бы безумной ни казалась идея, — давайте будем терпеливы и внимательно изучим ее возможности. В модели Юнга (модель "Ю") в характеристике каждого типа использованы четыре из 8 функций. Однако человек не может обойтись без остальных четырех. Другое дело, что они не в той же степени проявляют себя и не так четко могут быть осознаны. Поэтому, естественно, самая полная модель должна включать все 8 психических функций. Такая модель была построена Аушрой Аугустинавичуте и в честь создательницы получила название модель "А". Не станем следовать за автором в поисках путей ее построения. Модель "А" — скорее результат интуитивной догадки, чем нечто, логически доказуемое. Аналогично тому, как это было сделано при рассмотрении модели "Ю", приведем сразу готовый результат — следствие наблюдения за конкретными людьми в самых различных   ситуациях. Нам достаточно выбрать модель, соответствующую только одному из 16-ти типов, например, Дон Кихоту. Для сравнения приводим оба варианта моделей. Модель ЮМодель А1 сознание12Эго2 43СуперЭго3 подсознание65СуперИд4 78Ид Модель "А" составлена из двух колец так, как это изображено на рисунке. Верхнему кольцу обычно присваивают названия: сознательное, активное, ментальное; нижнему — бессознательное, пассивное, витальное. Верхнее, активное кольцо включает в себя три уже хорошо знакомых нам из модели "Ю" информационных канала (посмотрите внимательно на их положение в модели "Ю" и найдите их в модели "А"). Четвертый канал модели "Ю" оказался в нижнем кольце модели "А". Пары горизонтально расположенных функций: I (—), II (—), III (—), IV(--) мы будем называть горизонтальными блоками. Следовательно, вместо четырех каналов в модели "Ю" мы имеем четыре блока: I, II, III и IV в модели "А". Роль каждой функции определяется ее местом в модели "А" аналогично тому, как это было в модели "Ю". "Черные" и "белые" функции должны, естественно, чередоваться, иначе восприятие будет сильно асимметричным и вряд ли такой индивид будет жизнеспособен. По предположению автора модели, "активное" кольцо — сознательно. С его помощью человек осмысливает информацию, переводит ее из первой сигнальной системы во вторую и обменивается ею с другими людьми. Выдаваемая информация строго контролируется — непосредственным реакциям здесь места нет. Индивид говорит и демонстрирует с этого кольца только то, что сознательно он хочет сказать или показать. Нижнее, "пассивное" кольцо — подсознательно. Разница между сознанием и подсознанием (по мысли Юнга): в первом случае это то, что индивид делает, во втором — то, что с ним происходит. Кольцо сознания также носит название "ментальное", что означает мыслительное, умственное, а кольцо подсознания — "витальное", то есть способствующее жизнедеятельности организма. Учитывая роль каждого блока модели "А" (об этом речь будет ниже), А. Аугустинавичуте считает уместным сопоставить блоки с определенными ранее понятиями психоанализа: Эго, Суперэго, Суперид, Ид. Это соответствие, по ее мнению, выглядит следующим образом: I блок — Эго II блок — Суперэго III блок — Суперид IV блок — Ид СТАТИКА И ДИНАМИКА В одно из колец всегда входит интуиция времени , а в другое — интуиция возможностей . Поскольку характеризует восприятие процессов, меняющихся во времени, то кольцо с "белой" интуицией — динамическое, а кольцо с "черной" — статическое. Функция кольца статики — отражение статических явлений окружающего мира, функция кольца динамики — отражение динамики окружающего мира. кольцо статикикольцо динамики------||||------По сути дела — это отражение двух одновременно существующих сторон материальной действительности: динамических и статических процессов. Но один из этих процессов воспринимается сознательно, другой — подсознательно. Если попросить зрительно-ориентированного субъекта закрыть глаза и вспомнить какое-либо зрительное впечатление, например, берег моря, то (за редкими исключениями) тот, у кого в верхнем, сознательном кольце , "увидит" картину статичной, как на фотографии; тот же, у кого в верхнем, ментальном кольце , "увидит" свою картину движущейся, как в кинофильме. Все четыре функции каждого кольца связаны энергетическим импульсом, который может иметь два направления. Обозначим их условно "+" (по часовой стрелке) и "-" (против часовой стрелки). Это — два направления перехода информации с одной функции на другую. При этом возможен либо вариант  ==>?==>?==>?- (назовем это левой ориентацией), либо — ==>?==>?==>?(правая ориентация). Ниже приведена та же модель в более развернутом виде. На первой модели кольцо статики имеет направление "+", а кольцо динамики "-". На второй модели — наоборот: кольцо статики имеет знак "-", а кольцо динамики "+". Приведенные четыре варианта колец, по ориентации и направлению импульса, исчерпывают все возможности для любого из 16-ти психологических типов: Теперь в рамках модели "А" рассмотрим взаимодействие дуалов. Модели дуалов в определенном смысле противоположны: то, что у одного расположено в активном, ментальном кольце, у другого находится в пассивном, витальном. Дон КихотДюма==>==><==<==?+??-?<====><====>?-??+?==><==Направление импульса в каждом кольце задается самой активной функцией: в ментальном кольце он идет от Первого (акцептного) канала ко Второму (творческому) и далее по кругу. В витальном кольце процесс идет как бы в зеркальном отражении. По схеме видно, что как у одного, так и у другого типа оба кольца — левой ориентации, но знаки у колец — разные. Это ведет к максимальной социализации обоих индивидов и к повышению их жизненного тонуса. Стороннему наблюдателю кажется, что такие люди не столько активизируют друг друга, сколько выравнивают линию активности: например, общение экстраверта и интроверта ведет к заметному уравновешиванию активности первого и большей активности и открытости второго, что позволяет последнему лучше ориентироваться в мире. Информация, которую дает второй со своего "активного" кольца динамики на "пассивное" кольцо динамики первого, позволяет ему понять многое из того, что он вряд ли сумел бы понять и оценить самостоятельно. Всё, что до сих пор было изложено в этой главе, касается модели "А" в ее, так сказать, традиционном варианте. Автор этой книги однако, считает своим долгом поделиться с читателем некоторыми своими сомнениями, а главное — предложить свой вариант модели "А", более отвечающий, по его мнению, смыслу таких понятий, как сознание и подсознание.  Действительно, сколько бы мы ни рассматривали упомянутую выше модель, остается неясным, почему "пассивное" кольцо названо в этой модели подсознательным. Психические процессы, скрытые в подсознании, как известно, в обыденной жизни не осознаются. Но трудно себе представить, чтобы четыре из восьми функций, без которых человеческая психика не может обойтись, оставались бы полностью неосознанными. Такое предположение опровергается простейшими примерами. Можно ли считать, что Гамлет и Есенин с в пассивном кольце не осознают отношения к себе? Еще как осознают! Среди физиков-экспериментаторов типа Достоевского нередки, например, такие, которые прекрасно работают руками, собирают установки и делают это совершенно осознанно, несмотря на то, что расположена у них в "витальном" кольце. Среди женщин этого же типа много рукодельниц, создающих своими руками прекрасные вязаные изделия. А работяга-ЭСИ ? Многие Драйзеры любят работать руками, тащат на свой огород доски, фанеру, с удовольствием делают парники, выращивают рассаду; женщина-Драйзер постоянно скребет, вылизывает, чистит в своей квартире, держит свой дом в образцовом порядке. Похоже ли это на бессознательное проявление "черной" логики ? А разве умение всё распределить во времени, составить план, прийти вовремя на помощь — не сознательные действия Робеспьера (у которого также в "витальном" кольце)? Также и среди Габенов и Бальзаков встречаются прекрасные теоретики, которые в этом случае "задействовали" своего пассивного кольца и трудно предположить, что они не осознают, что делают... А как можно представить себе разведчика-Штирлица не анализирующим сознательно сложную ситуацию с помощью своего "витального" кольца? И среди Жуковых, особенно женщин, встречаются такие, кто уделяет много сознательной энергии уюту, комфорту и разве Драйзер не осознает свои ощущения по этой же функции? Наконец, как представить себе Наполеона, Гексли и Достоевского, которые не отдавали бы себе отчета в том, какие эмоции — печальные или радостные — они переживают, несмотря на то, что их разместилась в "витальном" кольце? Итак, утверждение о якобы неосознанности психических процессов, управляемых функциями "витального" (пассивного) кольца, представляется нам ошибочным. Несомненно, что человек не может не осознавать каждую из восьми своих психических функций, и, стало быть, оба кольца сознательны. Другое дело, что преимущественная "вертность" усиливает одно из колец; сознание больше ориентировано на то кольцо, которое в модели "А" расположено вверху. В жизненной практике это означает, что, например, Штирлиц и Габен, оказавшись теоретиками, скорее проявят интерес к практическому выходу своих исследований; этими интересами будет определяться и сам выбор предмета разработок. А Робеспьер — наоборот, с большим удовольствием займется абстрактной теорией, но при необходимости не откажется и от практического дела, особенно, если оно может дать материал для подтверждения его теорий. Пойдем далее. В четвертой главе было показано, что направленность на объект (экстраверсия) и на субъект (интроверсия), связана с тем, какое полушарие головного мозга наиболее активно (не вообще, а именно по этому параметру). Экстравертный взгляд на события осуществляется правым полушарием, интровертный — левым. "Вертность" каждого кольца определяется по характеру функции, действующей в самом сильном его канале, и в кольцах она всегда различна: если верхнее экстравертно, то нижнее интровертно и наоборот. Естественно предположить, что каждое кольцо определяется полушарием своей "вертности": соответствующий центр правого полушария "запускает" экстравертное кольцо, а левого — интровертное. Экстраверсия и интроверсия не являются чем-то абсолютным. Каждый человек, при определенных обстоятельствах, может проявить свойства противоположной "вертности": при необходимости интроверты могут объективно оценить события внешнего мира, а экстраверты — внимательно проанализировать свое отношение к происходящему. Правда, для этого они должны сделать определенное внутреннее усилие, поскольку это противоречит их привычной психической установке. Простейший опыт подтверждает сказанное: человек, которому зрительный образ, увиденный мысленно, представился статичным, может "запустить" его и сделать движущимся или, наоборот, "остановить", если он был в движении, т. е. он может внутренним усилием перейти от "черной" интуиции к "белой" и обратно. Исходя из только что сказанного, можно предположить, что психические функции нижнего кольца отличаются от тех, что находятся в верхнем лишь тем, что требуют дополнительной энергии для своей реализации, но все они несомненно принадлежат к сфере сознания. Такой подход придает иной смысл нижнему кольцу модели "А" — оно не "бессознательно", оно лишь содержит то, на что обычно не направлено внимание. Стало быть, если мы именно таким образом подойдем к объяснению модели "А", тогда и любая функция нижнего кольца будет осознана, только слабее выражена. Например, у этического интроверта () может быть сильна и амплитуда испытываемых им эмоций (); волевой сенсорик () вполне может быть заинтересован и в создании комфорта (); тот, кто хорошо видит потенциальные возможности, заложенные в объекте или явлении (), сможет прогнозировать и развитие событий (), а тот, кто способен создавать теории, проводить аналитическое исследование (), может и неплохо организовать свой конкретный практический труд (). Следовательно, относительная сила функций верхнего кольца сохраняется и в нижнем. Например, если сильна  в верхнем кольце, то сильна и  в нижнем; если сильна , то сильна и . А, скажем, слабая в верхнем кольце соответствует слабой и т. д.  В связи с изложенным следовало бы предложить другие способы обозначения колец. "Сознательное-подсознательное" и "ментальное-витальное" тут явно не подходит. Из существующих определений больше годится "активное-пассивное", но и оно не очень соответствует сути дела. Поэтому ограничимся в дальнейшем нейтральными терминами: "верхнее-нижнее". Если все восемь психических функций определяют сознание индивида, то как через те же самые функции может быть представлено его подсознание? Уместно напомнить здесь, что, согласно классическому положению психоанализа, сознание может активно вытеснять "неугодные" ему представления, воспоминания и стремления в ту область психики, которая остается как бы всегда скрытой от понимания и анализа. Эта область, называемая подсознанием, является источником многих неосознанных побуждений и действий. Согласно К. Юнгу, подсознание способно компенсировать некоторые слишком односторонние сознательные установки, а в крайних случаях оно может входить и в конфликт с сознательными стремлениями индивида, толкать его на поступки, противоречащие его интеллектуальным и моральным требованиям. В книге К. Юнга "Психологические типы" приводится пример поведения логического экстраверта, которому свойственно воплощать в жизнь свои идеалы, организуя специальные учреждения: больницы, госпитали, общества по спасению утопающих и т. д. Причем всё это происходит не из любви к ближнему, а из чисто интеллектуальной идеи "справедливости и истины". Но эмоциональная способность, вытесненная в подсознание, тем не менее действует и при этом самым неблагоприятным образом: "Существуют экстравертированные идеалисты, — пишет К. Юнг, — которые так сильно стремятся осуществить свои идеалы спасения людей, что сами не останавливаются перед ложью и другими недобросовестными приемами <...>. Это — по формуле: цель оправдывает средства. Только неполноценная эмоциональная функция, которая бессознательно соблазняет, может ввести в такое заблуждение, в общем, высоко стоящих людей". Далее, Юнг прослеживает, как вытесненные из сознания эмоции начинают мстить за себя, проявляясь в виде вспышек капризности, мелочности и т. д., а со стороны других индивид начинает подозревать скрытое к себе недоброжелательство и гнусные намерения... Получается, что усилению экстравертной логики в сознании соответствует и усиление интровертной этики в подсознании, но уже в искаженном виде. Аналогично можно рассмотреть механизм подсознательной компенсации, например, у экстравертных интуитов (Гексли, Дон Кихот). Представители этих типов всегда ищут новое, в привычной обстановке им быстро становится скучно и они легко могут бросить начатое дело, чтобы устремиться к новой возможности, при этом собственными интересами они зачастую пренебрегают. Если этот процесс заходит слишком далеко, подсознание людей этих типов начинает восставать, усиливая интровертную сенсорику , и слепая сила этого неосознанного импульса может привести к неожиданным результатам: например, к связи с совершенно неподходящим партнером, ради вдруг вспыхнувшего неодолимого желания получить, наконец, радость домашнего уюта. Тех читателей, которые захотят подробно ознакомиться с разнообразными видами подсознательной компенсации, мы отсылаем к книге К. Юнга "Психологические типы". Для нас же существенным является вывод о том, что - совместная работа сознания и подсознания, согласно К. Юнгу, связывает всегда функции противоположной "вертности", во-первых, и противоположной психической ориентации, во-вторых. Например, экстравертную логику должна компенсировать интровертная этика, интровертную сенсорику — экстравертная интуиция и т. д. Следовательно, в соционических обозначениях связь сознания и подсознания будет осуществляться следующим образом: сфера сознания||||||||сфера подсознанияПо такому принципу составлена соционическая модель "Ю": компенсацией Первой функции в сознании служит Четвертая, руководимая подсознательными стремлениями. Теперь, совершенно естественно модель "А" преобразуется следующим образом (берем за основу психологический тип Робеспьера):  На схеме слева — модель "А" логико-интуитивного интроверта (Робеспьера), действующая целиком в области сознания. Справа — та же, но "перевернутая" модель. действующая в подсознании. Пунктирные линии, проведенные перпендикулярно плоскости колец, указывают не связь соответствующих функций сознания и подсознания. установленную К. Юнгом. Такая схема, состоящая из сдвоенной модели "А", очень хорошо иллюстрирует механизм психологического дополнения во взаимодействии дуальных пар. Взгляните внимательно на схему подсознания Робеспьера — она точно такая же, как схема сознания его дуала Гюго. Отсюда и чувство особой близости, когда встречаешься со своим дуалом... Очевидно, что при таком взаимодействии пара защищена от внешних неблагоприятных влияний и очень стабильна: всё, что у индивида может накапливаться и оставаться непроявленным в подсознании, тут же отразит и скорректирует его дуал. Тот факт, что функциональная модель сознания любого психического типа идентична модели подсознания его дуала, мы можем легко проиллюстрировать, если предыдущую схему переосмыслим таким образом:   Аналогичные структуры для остальных семи дуальных пар мы предлагаем читателю построить самостоятельно. Если под тем же углом зрения рассматривать "классический" вариант модели "А", то очевидно, что из всего набора она включает лишь оба верхних кольца: одно сознательное и одно подсознательное. То есть и при новом подходе основная идея этой модели полностью сохраняется, только надо иметь в виду, что в первоначальной модели "А" в нижнем кольце на самом деле совмещены два кольца: как бессознательное, так и нижнее сознательное. Однако же все основные выводы, полученные на основании этой модели (о них мы скажем ниже), остаются в силе. В то же время новая, сдвоенная модель "А" снимает противоречия относительно "бессознательности" четырех функций, находящихся в нижнем кольце и в итоге может привести к новым результатам при анализе психики человека. Вернемся теперь к классической модели "А", чтобы попытаться описать в общих чертах действие всех восьми каналов. Их нумерация, во избежание разночтений, будет соответствовать одному из способов, принятых в соционической литературе. I. Акцептный канал, по которому человек наиболее уверенно ориентируется в мире (1-й "Ю"). II. Творческий канал, по которому индивид активно взаимодействует с окружением, привнося что-то свое (2-й "Ю"). III. "Точка наименьшего сопротивления". Индивид не выносит давления по этой функции (3-й "Ю"). IV. Ролевой канал. Его называют "адаптивным". По этому каналу человек ориентируется на требования своего окружения. V. Суггестивный* канал: по нему с благодарностью принимают информацию, но воспринимают ее довольно некритично (4-й "Ю"). VI. Шестой: индивид нуждается в том, чтобы партнер помог по этому каналу в обеспечении комфортных условий. VII. Седьмой без особых слов, на деле реализует действующую в нем функцию. По свойствам этого канала люди часто работают "на износ", за похвалу. VIII. Восьмой канал: то, на что сразу отзываются подсознательно. Ранее мы подробно описали функции Первого, Второго и Третьего каналов модели "Ю", они все находятся в верхнем кольце модели "А". Обратимся теперь к Четвертому, ролевому каналу. Заметим прежде всего, что ролевой канал Робеспьера такой же, как и Восьмой у Гюго, а именно, тот, на который Гюго отзывается подсознательно; этот же канал, предположительно, наиболее сильный в нижнем кольце сознания. По этому каналу дуал непроизвольно принимает информацию от дуала, т. е. от человека, который в наибольшей степени может быть ему полезен, причем эта .информация распространяется именно в форме ролевой установки. Человек будто бы демонстрирует: "Смотрите, как я восприимчив по этому каналу! Я охотно буду общаться на данную тему с любым, кто готов к такому общению". Этим способом мы как бы "приманиваем" к себе дуала, и когда о людях, ставших вдруг близкими, говорят: они нашли друг друга, наверняка здесь не обходится без ролевой функции IV канала, по которой дуал распознает недостающую ему пару. Так и получается (чисто инстинктивно), что любой человек во время знакомства активизирует свою ролевую функцию... Иными словами, при знакомстве каждый психологический тип демонстрирует то, что в обыденной жизни не проявляется явно и заметно только дуалу. Однако ролевая игра, по-видимому, не единственное свойство IV канала. Психическая структура человека должна быть устроена так, чтобы существовала обратная связь с социумом, чтобы работал канал, по которому эта связь осуществляется. Это необходимо и для общения с другими людьми, и для способности лучше адаптироваться к изменению социальных условий. IV канал выполняет еще и эту нагрузку, так что его иногда называют "адаптивным". По этому же каналу индивид ориентируется на нормы, принятые в обществе, — с этой точки зрения канал является "нормативным". Рассмотрим, как проявляет себя IV канал в родственных парах, у которых функции Первого и Четвертого каналов совпадают.  Интуитивные экстраверты Дон Кихот и Гексли. Адаптивная функция — волевая сенсорика . У Дон Кихота она проявляется в спокойном упорстве при отстаивании важных для него идей: он неуклонно проводит их в жизнь, но при этом никогда не давит на других людей. Если же встречается с давлением на себя, может проявить решительность и упорство, активно обороняясь, хотя и не всегда его оборонительные действия оказываются адекватными ситуации. Гексли — играет роль волевого решительного человека, однако часто преувеличивает свои волевые качества, выступая в роли нападающего. Переоценив себя, может втянуться в авантюрное предприятие. Сенсорные интроверты Дюма и Габен. Адаптивная функция — интуиция времени . Если оба должны составлять план развития чего-либо, они обязательно посоветуются с коллегами, сами на. себя не возьмут ответственность в разработке таких планов, особенно, если дело связано со сроками. Дюма демонстрирует, что будущее его мало волнует, лучше пользоваться настоящим моментом, поэтому ему нравится играть роль преуспевающего человека. Габен отдает предпочтение прошлому, считает, что всё значимое уже произошло, поэтому демонстрирует скептическое отношение к настоящему и будущему. Этические экстраверты Гюго и Гамлет. Адаптивная функция — деловая логика . Нормативность деловой логики Гюго проявляется в том, что перед тем, как начать важное для себя дело, он обязательно обсудит свои планы с уважаемыми им людьми, выслушает их совет, так как ему самому трудно в этом разобраться. Демонстрирует свою деловую активность, нередко разбрасываясь и суетясь. Гамлет часто необоснованно считает себя деловым человеком, роль которого стремится разыгрывать. Это проявляется в некоторой нарочитой важности, степенности. Он не упускает случая подчеркнуть значительность того, чем занимается.  Логические интроверты Робеспьер и Максим. Адаптивная функция — этика отношений . Обоим трудно почувствовать уместность или неуместность проявления тех или иных чувств к окружающим, поэтому они пользуются стереотипами, принятыми в обществе. Это может проявиться, например, в соблюдении строгого ритуала, если необходимо поздравить коллегу, произнести речь, сказать комплимент. Робеспьер способен неизменно, в течение всей жизни, желать "успехов в работе и счастья в личной жизни". Максим в неформальной обстановке старается подчеркнуть свои хорошие отношения со всеми, чем очень гордится, хотя бывает и так, что он переоценивает это свое свойство. Разыгрывая роль "своего парня", он может пошутить, однако его шутки, как правило, стандартны, а комплименты редко звучат оригинально. Робеспьер же, наоборот, демонстрирует аскетичность, пренебрежение житейскими радостями. Сенсорные экстраверты Жуков и Наполеон. Адаптивная функция — интуиция возможностей .  Оба испытывают трудности, когда необходимо проникнуть в скрытую сущность людей и явлений. При этом Жуков старается как можно больше узнать о тех, с кем придется иметь дело, выясняет прямым и косвенным образом их достоинства и недостатки. Наполеон склонен переоценивать себя, свои интуитивные возможности, однако внутренняя, неосознанная неуверенность в себе по этой части проявляется у него желанием публичного подтверждения его достоинств. Жуков чаще разыгрывает роль доброжелательного, спокойного человека, способного разобраться в трудной ситуации. Наполеон охотно надевает маску чуткости и участия в чужих проблемах. Интуитивные интроверты Есенин и Бальзак. Адаптивная функция — сенсорика ощущений У Есенина нормативность проявляется в том, чтобы иметь одежду, квартиру, дачу и прочее в этом же роде не хуже, чем у других. Он тревожится по поводу своих ощущений и вопросительно глядит на других, как бы спрашивая: "Вы меня еще замечаете?.. принимаете?.." Такое впечатление, что он не слишком уверен в своем материальном существовании и компенсирует эту неуверенность подчеркнутой элегантностью. Бальзак во время болезни не слишком доверяет своим ощущениям, он старается выполнить все предписания врача, принимая все таблетки и процедуры, которые ему назначены, потому что "врачи лучше знают". Говоря о ребенке, заболевшем обыкновенной простудой, он может спросить жену: "А он у нас не умрет?" Очень часто он разыгрывает роль спокойного и мудрого человека, демонстрирующего внимание и вежливость. Логические экстраверты Джек и Штирлиц. Адаптивная функция — этика эмоций . Представители этих типов не всегда могут почувствовать необходимость откликнуться эмоцией на эмоцию. Джек при этом старается избегать отрицательных эмоций и взаимоотношений, что ему обычно удается. В компании он может пошутить, но нормативность не всегда соответствует чувству меры, поэтому может в шутках допустить грубость и бесцеремонность. Штирлиц разыгрывает роль сдержанного, хорошо воспитанного человека "на английский манер", при этом не любит, когда при нем проявляют бурные чувства, может сказать плачущей женщине: "Не реви", — не из-за отсутствия сострадания, а поскольку не знает, как вести себя с нею.  Этические интроверты Драйзер и Достоевский. Адаптивная функция — логика отношений . Оба чувствуют себя неуверенно, если речь идет о теориях. Это, однако, не означает, что у них отсутствуют способности к аналитическому мышлению; скорее, если они в чем-то не разобрались, они отнесут это за счет своей непонятливости и попытаются разобраться в том, что говорят другие- При этом у них есть тенденция некритично отнестись к чужой установке и даже на первых порах принять ее как свою, хотя они могут иметь внутреннее ощущение неправильности предложенной идеи. Знакомясь, они ведут себя сдержанно, безэмоционально. У обоих тенденция — говорить округло, эпически, чуть монотонно. Драйзер может выглядеть настороженно и неприветливо, а Достоевский — играть роль морального судьи, обличителя людских несовершенств. Резюмируя, можно сказать, что роль психической функции, действующей в IV канале, — "быть не хуже других", то есть: работать не хуже других быть не глупее других , иметь сходные со всеми моральные нормы , возмущаться и радоваться как все  иметь те же вещи, выглядеть не хуже не поддаваться нажиму и самому не давить, идти в ногу со временем , не просчитаться в оценке людей и явлений . При знакомстве человек сильнее всего демонстрирует ролевое действие своего IV канала, его знание очень помогает определить социотип. Теперь, уяснив себе роль IV канала, мы можем проанализировать совместную работу III и IV каналов, то есть второго блока модели "А". Роль III канала мы ранее определили как ТНС — точку наименьшего сопротивления, болевую. Это — самый чувствительный, "больной" канал в верхнем кольце сознания. Что же может порождать эту боль? Психика человека настолько многообразна, что каждый канал может включать несколько аспектов. Автору представляется, что одним из свойств III канала может быть внутренняя установка к саморазвитию, самосовершенствованию, что-то вроде собственной нравственной программы. Эта программа определяется под влиянием IV, самого "социализированного" канала, по которому индивид определяет, какие ценности для него общественно значимы, что является для него нормой. Усвоив общественные нормативы, индивид решает для себя, в чем он должен совершенствоваться, составляет программу развития. По аналогии с Первым блоком можно сказать, что IV канал — воспринимающий, a III — творческий, поскольку в нем заложена программа: каким следует быть, чтобы удовлетворить общественные нормы и жить, таким образом, в гармонии с обществом. Ради краткости изложения, проиллюстрируем позицию III канала с предложенной точки зрения. В таблице приведены вторые блоки каждого социотипа и выражена программа III канала (на схеме он — слева, а IV — справа). Спецификой III канала может также быть инстинкт опасности: естественно, что человек боится чужой экспансии именно по тому направлению, в котором сам не уверен, а, кроме того, если вспомнить еще и о том, что по этому каналу он стремится установить некую гармонию (так, как он ее понимает), то понятно, что нарушение этой гармонии он воспримет особенно болезненно. Например, для Робеспьера, у которого личные вещи должны быть размещены в строгом, известном только ему порядке, нарушение этого порядка выглядит, как чье-то намеренно-враждебное вмешательство... Дон Кихот, Жуков "Будь справедлив!"<==<== <==<==Дюма, Есенин  "Надо работать"<== <== <== <==Гюго, Штирлиц "Планируй заранее!"<== <== <== <==Робеспьер, Достоев. "Надо себя заставить!"<== <== <== <==Гамлет, Джек  "Старайся быть красивым, здоровым!"<== <== <== <==Максим, Драйзер  "Не говори о плохом, лучше - о приятном!"<== <== <== <==Гексли, Наполеон  "Будь логичным!"<==<== <== <==Габен, Бальзак  "Не выражай открыто своих чувств!"<== <== <==<== Впрочем, самокритика по этому каналу не исключена. Но та же критика из уст другого воспринимается весьма болезненно (одно дело сказать: "Какой я дурак!", и совсем иное, когда о тебе это говорит кто-то другой).   ПРИЗНАКИ РЕЙНИНА Санкт-Петербургский математик Г. Рейнин высказал следующую гипотезу: кроме 4-х признаков, на основании которых получены психологические типы, могут быть найдены еще 11, потому что эти 16 типов можно представить в виде 15-ти вариантов различных оппозиционных пар, в каждой из которых типы отличаются по какому-то признаку один от другого. Создание модели "А" дало новый толчок к исследованиям и поискам в этом направлении. Действительно, определился ряд дополнительных признаков к уже имеющимся четырем (этики-логики, сенсорики-интуиты, экстраверты-интроверты, рациональные-иррациональные). Некоторые из этих дополнительных признаков проявляются в психике человека наиболее ярко, на них мы и остановимся. Модель А позволяет легко и наглядно решить нашу задачу. Для примера возьмем психотип Дон Кихота. Мы уже говорили о наличии в модели "А" горизонтальных блоков — I, II, III, IV. Теперь мы можем выделить еще и вертикальные блоки: те, что слева, называются инертными ( — , —). те, что справа — контактными (—, —)- Эти названия точно отражают особенности функционирования вертикальных блоков. В контактном блоке функция II канала активно вмешивается в ситуацию, быстро реагирует на ее изменение, следит за тем, как окружение воспринимает это вмешательство. Функция IV канала (ролевая) подстраивается под требования общества (то есть опять-таки является контактной по существу). В противоположность контактному инертный блок имеет скорее накопительный характер: по функции I канала индивид просто изучает действительность, а ТНС он оберегает в силу ее ранимости. Попробуем теперь определить признаки, различающие дуалов. 2. Статики-динамики Счатики ДинамикиЖук ЕсенДон ДюмНап  БальзГек  ГабМакс ГамлРоб ГюгДрайз ДжекДост Штир Динамиков мы определяем по "интуиции времени" в верхнем кольце; статиков — по "интуиции возможностей" там же. Динамики и статики по-разному воспринимают указания со стороны. Из воспоминаний статика: "Помню, бабушка часто мне говорила: мол, какая ты недогадливая; целый день говорю, что в доме нет хлеба, а ты не сообразишь сходить... Нет, чтобы прямо сказать: поди и купи!" Действительно, верхнему кольцу статика нужны прямые указания: сходи, купи, принеси. Динамик же быстро сообразит, что ему нужно сделать; ему достаточно сказать, что чего-то нет, а о дальнейших действиях он догадается сам. 3. Квестимы-деклатимы Квестимы ДеклатимыДон ДюмНап БальзЕсен ЖукГаб ГекГамл МаксШтирл ДостРоб ГюгДрайз ДжекАвторам соционики не удалось найти формальный способ разделения по этой оси, поэтому ограничимся лишь описанием этого признака, который в основном угадан правильно. В речи квестима всегда ощущается вопросительный знак, деклатима — восклицательный. При этом квестим любит пространно рассуждать на любые темы, в том числе и по пустякам. Он как будто считает, что достаточно ему начать говорить, как слушатели соберутся сами. Деклатим, напротив, прежде чем начнет говорить, убедится в том, что слушатели у него уже есть. 4. Позитивисты-негативисты Позитивисты НегативистыДон ДюмНап БальзЕсен ЖукГаб ГекМакс ГамлДост ШтирлГюг РобДжек ДрайзФормальный признак негативизма — "минус" в верхнем кольце модели "А", позитивизма — "плюс". Нижние кольца имеют соответственно противоположные знаки. Позитивисты и негативисты по-разному относятся ко всему новому. Позитивисты принимают его сразу — радостно и с энтузиазмом, и лишь когда на опыте убедятся в том, что ожидания их обманули, — отказываются. Негативисты, наоборот, ничего не берут на веру: сначала убедятся в истинности предложенного и затем только принимают это новое. 5. Теоретики-практики Теоретики ПрактикиДон ДюмБальз НапЕсен ЖукГек ГабГамл МаксДост ШтирлРоб ГюгДжек ДрайзЭтот признак уже ранее был определен как сенсорно-интуитивный. У сенсориков-практиков в ведущем горизонтальном блоке , , а у интуитов-теоретиков — , . Уже из самого определения видно, что практическая деятельность связывается здесь с действием сенсорной функции в одном из сильных каналов (I, II), а теоретическая — с максимальным отстранением от практического действия, что и обеспечивается, в первую очередь, преобладающим действием интуиции. 7. Тактики-стратеги Этот признак определяет особенности действия иррациональных функций в контактных блоках: у тактиков это , У стратегов —  , Тактики СтратегиЕсен ЖукДон ДюмБальз Нап Гек  ГабМакс ГамлГюг РобДрайз ДжекШтир Дост8. Конструктивисты-эмотивисты Аналогично предыдущему, этот признак характеризует действие рациональных функций в контактных блоках: у конструктивистов это , , у эмотивистов — , . Конструктивист входит в контакт с партнером действием, поступком, эмотивист — сопереживанием, сочувствием. Конструктивисты ЭмотивистыДон ДюмБальз НапЖук ЕсенГаб ГекГамл МаксДост ШтирлГюг РобДрайз ДжекИтак, мы определили 8 пар альтернативных признаков, по которым дуалы дополняют друг друга. Можно уверенно назвать еще два признака, общие для дуальных пар и отличающиеся в квадре. Это — хорошо нам известный признак "рациональность-иррациональность" (в каждой квадре одна дуальная пара рациональна, другая — иррациональна). Другой признак, общий для дуалов, но различный для дуальных пар в квадре, также нам знаком: "левые-правые" в кольцах социального заказа ("социального прогресса"). После того как были открыты знаки функций, этот признак приобрел дополнительный смысл — у всех "левых" кольца начинаются со знака (+), у всех "правых" — со знака (-). левоеправоеДонДюмаГюгоРобик+-+--+-+-+-++-+-+-+--+-+-+-++-+-Чередование знаков идет так, как это показано на схеме квадры Альфа. Для трех остальных квадр читатель может построить аналогичные схемы самостоятельно. Работа по окончательному определению всех 15 признаков еще не завершена. Не следует поэтому считать окончательным всё, о чем здесь сказано. Но верно схваченное общее направление дает здесь надежду на перспективность дальнейших поисков. ПОСЛЕСЛОВИЕ Читатель, у которого хватило терпения добраться до конца книги, наверное, уже понял, что определение типа личности — не такое простое дело, как могло ему показаться вначале. Действительно, в настоящее время это скорее искусство, чем наука, поэтому одна из насущнейших задач соционики — разработка надежной системы определения типа личности. Впрочем, дело не только в умении или неумении. Оказывается, что и опытные соционики иногда испытывают затруднения с типированием. Это связано с тем, что "чистые" типы встречаются редко, гораздо чаще на основной тип накладываются свойства другого типа. Возможно, человек уже рождается с такой сложной психологической структурой, а может быть, дополнительный типальный признак нарабатывается под влиянием среды, семейных традиций, условий жизни... Чтобы уверенно говорить об этом, необходима большая статистика, которой пока нет. Так или иначе, но очень часто оказывается, что какие-то функции основного типа, не входящие в ведущий блок, усилены. Тогда перед нами могут появиться, например, этический Робеспьер, логический Дюма, сенсорный Дон Кихот, этический Джек, интуитивный Гюго и т. д. Могут оказаться усиленными целые блоки, тогда говорят: Достоевский типа Робеспьер (усилен блок — ) или Достоевский типа Гексли (усилен блок — ) и др. Найдены и другие факторы, приводящие к дополнительной дифференциации, в частности, так называемые "психоформы". Они могут давать четыре вида одного и того же соционического типа, причем взаимодействие типов в различных психоформах подчиняется своим закономерностям. Некоторые соционики в своей практической работе рассматривают до восьми вариантов основного типа и считают, что только такой скрупулезный анализ способен правильно учесть все стороны взаимодействия людей друг с другом. Вот почему, в частности, автору хотелось бы предостеречь неискушенных читателей от эйфории по поводу кажущейся простоты соционических методов. Научившись худо-бедно определять социотип, некоторые (чаще всего молодые) люди с великим энтузиазмом начинают раздавать советы направо и налево, а наиболее "деловые" даже организуют кооперативы по консультированию (семейному, производственному и т. п.). Чаще всего такие люди не имеют не только психологического или педагогического образования, но и просто житейского опыта. Подобный "соционический энтузиазм" не приносит ничего, кроме вреда; эти консультации в лучшем случае бесполезны, в худшем — вредны. Людей нетерпеливых нам хотелось бы особо предупредить, что тех сведений, которые содержатся в книге, совершенно недостаточно, чтобы считать себя компетентным в человековедении. Даже многолетние занятия соционикой не дают права человеку полагать, что, определив тип, он всё знает о личности, поскольку соционика не может предусмотреть ни культурный уровень человека, ни комплекс привычек, который он приобрел в детстве, ни степень развитости каждой соционической функции. Скорее она описывает наиболее вероятный стиль поведения человека в типичных ситуациях, наиболее характерные реакции на определенные события. Особую осторожность следует проявлять в тех случаях, когда два человека, взаимодействие которых с точки зрения соционики неблагоприятно, не могут (и более того, не должны) жить отдельно друг от друга. Больные члены семьи, престарелые родители, "неблагополучные" дети входят как раз в эту категорию случаев. На первый план здесь выступают моральные соображения, следовательно, соционика в этом случае должна помочь разумно осознать все сложности совместной жизни, сформировать стратегию и тактику общения и, в особенности, понять, что нельзя предъявлять к человеку претензий там, где его поведение диктуется логикой его психотипа. В этих случаях надо, по возможности, сократить общение по "конфликтным" каналам. Убежать от человека, уйти от него, бросить его — это, конечно, очень заманчивый и очень простой путь. Бывает, что без него и не обойтись... Но в любом случае основным ориентиром для таких решений должен оставаться нравственный принцип. Соционика — молодая наука, она еще не нашла своего места в социокультуре общества. Сейчас самое время взять соционику под опеку государства, создать институт, способный синтезировать все перспективные наработки в этой области, организовать и продолжить дальнейшие исследования. Мы почему-то до сих пор находим инвалюту, чтобы оплачивать японцам консультации, которые для рядового соционика не представляют никаких проблем. Не пора ли учредить компетентный орган, который мог бы выдавать сертификаты на профессиональное занятие соционикой? Ведь, несмотря на то, что по многим позициям эта наука еще не определилась, она уже сейчас способна к большой отдаче! Одно из самых перспективных направлений — исследование так называемых "малых групп" — коллективов, состоящих из 3-4 человек. Именно здесь соционика лучше всего реализуется практически. Это и подбор групп больных, которые могут оказывать друг на друга терапевтическое действие, это и исследовательские группы в лабораториях, экипажи любых транспортных средств, люди, населяющие комнаты общежитии, домов отдыха... Любое предпринимательское дело также не обходится без партнерства, и здесь уже прямая коммерческая выгода в оптимальном функционировании группы. О трех типах "малых групп" читатель уже имеет представление: это единица социона — квадра, дающая ощущение психологического комфорта, затем группа из четырех участников "кольца ревизии" и, наконец, "кольцо социального прогресса". Соционики наработали технологии взаимодействия партнеров в нескольких десятках групп, поэтому уже сейчас они в состоянии давать рекомендации для создания целевых групп с различными свойствами. Такие группы могут быть использованы' почти во всех сферах человеческой деятельности. В соционике заложен поистине неисчерпаемый потенциал, который может быть реализован только в том случае, если энтузиазм разрозненных коллективов и одиночек будет поддержан в государственном масштабе. И, наконец, последнее, о чем хотелось бы сказать особо. Обилие энтузиастов — явление, на первый взгляд, полезное в любой науке. Но у этой медали есть обратная сторона. Энтузиазм еще не признак профессионализма. В чем же должен быть компетентен человек, решивший посвятить себя соционике? Ведь эта наука появилась на стыке нескольких наук, в том числе психологии, социологии, информатики (в перспективе она может быть использована еще и в физиологии, в рефлексотерапии и т. д.). Мыслимое ли дело представить себе человека, владеющего всеми вышеупомянутыми профессиями? Но давайте же вспомним о том, что соционические закономерности выводились прежде всего из практических наблюдений, а они требуют терпения, грамотной постановки эксперимента и, главное, продуманных, неспешных выводов. Что касается теоретических построений, то до сей поры они являются самым уязвимым местом соционики, ибо нелегко теоретически обосновать то, что найдено интуитивным или эмпирическим путем. Еще нуждаются в уточнении и работа "каналов связи", и принципы их взаимодействия, и свойства самих соционических функции. Так что пути развития теоретических исследований в соционике мы видим, главным образом, не в бесконечном умножении вариантов (развитие вширь), а в укреплении станового хребта — теоретического фундамента соционики (развитие вглубь). До сей же поры, к сожалению, теоретическая часть новой науки опирается либо на слишком конструктивистский, либо только на интуитивный подход. Сочетать их гармонично пока никому не удалось, и оправданием серьезного интереса к соционике может быть лишь стремление упорным, многолетним трудом добиться надежности и состоятельности ее аналитического аппарата. Теоретические изыскания в соционике оправданы ее практической состоятельностью — факт, многократно доказанный. Поиски прочного теоретического фундамента позволят удовлетворить и самую насущную потребность соционики — уверенное определение типа личности. Учитывая вышесказанное, автор готов к любой конструктивной критике книги, в первую очередь, в ее теоретической части, и с благодарностью примет любые предложения по этой теме. СОДЕРЖАНИЕ I. Предисловие Ограниченность человеческого восприятия Типология К.Г.Юнга Психические процессы и асимметрия полушарий головного мозга Мышление. Смена доминирования полушарий Экстраверсия-интроверсия Информационное поле и психические функции Модель Ю Знаковое описание функций Структура сознания Модель А Признаки Рейнина Послесловие II. Приложение Социотип и темперамент Акцентуации характера у подростков Психологические типы в биографиях ПРИЛОЖЕНИЕ СОЦИОТИП И ТЕМПЕРАМЕНТ Вы, конечно, обратили внимание, что представители некоторых психотипов, такие как Жуков, Штирлиц, Джек Лондон, как правило, люди активные, волевые. Однако с энергией мы связали эмоцию, т. е. символ , а не и не . Как разрешить это кажущееся противоречие? Чем отличается энергетическая эмоциональность, скажем, Гамлета (, ) или Гюго (, ) от энергичности Жукова (, ) или Джека , )? Разобраться в этом нам поможет анкета французских психологов Хейманса и Ле Сенна. Одновременно Вы сможете определить свой темперамент. ПРЕДИСЛОВИЕ К АНКЕТЕ Предлагаемый тест преследует цель помочь каждому человеку лучше узнать самого себя. Чтобы эта цель была достигнута, необходимо при тестировании выполнить следующие рекомендации: 1. Будьте правдивым с самим собой, не пытайтесь играть какую-то роль. Говорите правду -- никто не узнает, как Вы ответили на отдельный вопрос, так как в ход идут суммарные результаты. 2. Вопрос обычно состоит из двух, иногда из трех, альтернатив — Вы склонны поступать так или иначе. Рядом с вопросом указано число, которое соответствует , каждому варианту ответа. Например, за первый вариант ответа — 9, за второй — 1 или наоборот. Есть три варианта: цифры 9, 5, 1. Может случиться, что, имея два варианта ответа, Вы не можете отдать предпочтение ни одному из них. В этом случае укажите промежуточное число, однако не злоупотребляйте этим, а лучше подольше подумайте над вопросом. Также не следует думать, что проставлять 9, а не 1 — лучше; эти цифры в разных вопросах означают разное. Человек, проставивший одни единицы или одни девятки — чрезвычайно странная, неправдоподобная личность. Может быть преобладание тех или иных цифр — не смущайтесь этим. 3. По поводу некоторых вопросов могут возникнуть сомнения: могу поступить и так, и так, в зависимости от обстоятельств... Конечно, жизненные ситуации бывают экстремальными, но здесь речь должна идти о том, как Вы обычно склонны поступать в нормальных каждодневных условиях. 4. Указанные вопросы составлялись долго и тщательно, каждый из них имеет глубокий смысл, поэтому не торопитесь при ответе. На все вопросы отвечайте самостоятельно, не советуясь ни с кем, не обмениваясь репликами. Нормальное время тестирования — около 30 минут. Расчертите таблицу, состоящую из 3-х строк и 12-ти столбцов, как показано на рисунке. Вопросы сгруппированы по три. Отвечая на них, Вы последовательно заполняете столбцы. Всего вопросов — 30, следовательно, ответив на все вопросы, Вы заполните 10 столбцов. Далее, просуммируйте все баллы по горизонтали (всего 10 цифр) и запишите результат в 11-м столбце. Вы получите три цифры. В 12-м столбце стоит буква, условно обозначающая полученный результат. Его смысл Вы узнаете из дальнейшего. I II III IV V VI VII VIII IX X XI XII Э А В I 1. Принимаете ли Вы близко к сердцу мелочи, о которых знаете, что они не имеют большого значения, случается ли сильно волноваться из-за пустяков? [9]; или волнуют только серьезные события? [1] 2. Насколько активно Вы проводите Ваше свободное время? Вы учитесь в вечернее время, занимаетесь общественной деятельностью, изготавливаете различные поделки, работаете с книгами — вообще любите всякую работу, которую никто не заставляет делать [9]; или пользуетесь свободным временем, чтобы доставить себе удовольствие, ни в чем себе не отказываете [5]; или подолгу ничего не делаете, мечтаете, а то и просто развлекаетесь (телевизор, радио...) ? [1] 3. Часто ли Вами руководит идея отдаленного будущего — копить деньги на старость, собирать материалы для производительной работы, думаете ли об отдаленных последствиях Ваших поступков [9]; или Вас интересует, главным образом, скорый, непосредственный результат? [1] II 1. Вы легко возмущаетесь или воодушевляетесь [9]; или спокойно принимаете вещи такими, какие они есть? [1] 2. Нужно ли Вам сделать большое тягостное усилие, чтобы перейти от идеи к действию [ 1 ]; или Вы немедленно и без затруднений осуществляете то, что задумали? [9] 3. Тщательно ли Вы готовитесь к делу, рассматриваете различные варианты (предвидение несчастных случаев, неудач, изучение маршрутов, внимательная экипировка...) [9]; или полагаетесь на вдохновение момента ? [1] III 1. Обидчивы ли Вы, может ли Вас глубоко задеть критика, насмешливое замечание [9]; или критика и замечания Вас не интересуют? [1] 2. Легко ли Вас обескураживают трудности или задачи, которые оказываются слишком утомительными [1]; или трудности стимулируют к деятельности и возбуждают идеи, если для их осуществления к ним нужно приложить усилия? [9] 3. Есть ли у Вас строгие принципы, которыми Вы стараетесь руководствоваться [9]; или предпочитаете гибко приспосабливаться к обстоятельствам? [1] IV 1. Легко ли Вас может взволновать неожиданное событие? Вздрагиваете ли Вы, когда Вас внезапно окликают? Легко ли Вы краснеете? [9]; или Вас трудно взволновать, вывести из равновесия? [1] 2. Любите ли Вы мечтать о прошлом или о будущем, или о чем-то совершенно воображаемом [ 1 ]; или предпочитаете действовать, по крайней мере, составлять точные планы, которые реально подготавливают будущее? [9] 3. Постоянны ли Вы в Ваших замыслах, всегда ли заканчиваете то, что начали [9]; или часто бросаете задачу, не закончив ее ? [1] V 1. Горячитесь ли Вы, когда говорите? Повышаете ли голос во время беседы, испытываете ли потребность к очень выразительным словам? [9]; или говорите не спеша, спокойно, уравновешенно? [1] 2. Делаете ли Вы то, что необходимо сделать тотчас, без всяких затруднений (написать письмо, уладить дело...) [9]; или Вы склонны откладывать "на потом"? [1] 3. Постоянны ли Вы в своих симпатиях (продолжаете знакомства детства, регулярно посещаете одних и тех же людей или группы) [9]; или часто меняете друзей и приятелей, перестаете без особых причин навещать людей, которых посещали раньше? [1] VI 1. Приводит ли Вас в уныние новая задача или изменение, которое в перспективе должно произойти с Вами [9]; или Вы подходите к этой ситуации со спокойствием? [1] 2. Принимаете ли Вы решение немедленно, даже в трудных случаях [9]; или;. Вы нерешительны и долго колеблетесь ? [1] 3. После приступа гнева (а если никогда не гневаетесь, то после того, как подверглись вызывающему отношению) сразу ли примиряетесь и больше об этом не думаете [1]; или Вы некоторое время остаетесь в плохом настроении [5]; или трудно примиряетесь? [9] VII 1. Бывает ли так, что Вы переходите от возбужденного состояния к удрученному, от радости к грусти и наоборот — из-за пустяков или даже без видимых причин [9]; или у Вас обычно ровное настроение? [1] 2. Подвижны ли Вы, непоседливы, жестикулируете при разговоре, ходите взад-вперед даже при отсутствии сильных эмоций [9]; или Вас не тревожат эмоции и Вы чаще неподвижны? [1] 3. Есть ли у Вас строгие привычки, которыми Вы сильно дорожите, — может быть, Вы привязаны к регулярному повторению некоторых своих поступков [9]; или Вам внушает отвращение всё, что "обычно" и предвидимо заранее; сюрприз является для Вас существенным удовольствием? [1] VIII 1. Часто ли Ваш ум осаждают сомнения по поводу поступков, не имеющих значения? Часто ли Вы сохраняете в голове совершенно бесполезную мысль, которая не дает покоя ? [9]; или такое тягостное состояние бывает лишь в исключительных случаях? [1] 2. Верно ли, что Вы без колебания производите изменение, даже если знаете, что оно требует от вас больших усилий [9]; или отступаете перед работой, которую для этого надо сделать и предпочитаете довольствоваться существующим положением вещей? [1] 3. Любите ли Вы порядок, симметрию, регулярность [9]; или порядок кажется Вам скучным, Вы испытываете потребность всюду находить разнообразие и проявлять фантазию ? [1] IX 1. Случается ли Вам быть взволнованным до такой степени, что это мешает сделать то, что необходимо [9]; или никогда не случается? [1] 2. Заинтересованы ли Вы в выполнении поручения, которое Вы даете Вашему сотруднику? Отдав распоряжение, Вы чувствуете, что уже избавились от заботы [1]; или Вы следите за его исполнением, проверяя, всё ли делается так, как надо, и делается ли к нужному сроку? [9] 3. Способны ли Вы правильно распределить свои силы, любите ли составлять планы, расписания, программы действий [9]; или начинаете действовать без заранее установленного плана? [1] X 1. Часто ли Вы чувствуете себя несчастным [9]; или обычно довольны судьбой и, даже если дела идут не так, как хочется, думаете больше о необходимых действиях, а не о чувствах? [1] 2. Что Вам больше нравится: смотреть за действиями других, например, наблюдать игру, в которую сами не играете [1]; или предпочитаете действовать, а не смотреть, поскольку простое созерцание наскучивает ? [9] 3. Когда Вы составили какое-то мнение, упорно ли Вы за него держитесь [9]; или Вас легко переубедить и Соблазнить новой идеей? [1] После того, как Вы просуммировали баллы по горизонтали и записали их в столбце XI, в верхнем правом углу соответствующей буквы столбца XII поставьте знак "+", если сумма баллов больше 54, и знак "—", если сумма баллов меньше 46, например: Э+ или А-. Теперь можно приступать к анализу результатов анкетирования. Сумма баллов первой графы, обозначенная "Э", определяет эмоциональность. Просмотрев еще раз первые вопросы анкеты, Вы поймете, как определена эта характеристика. Люди, у которых Э+, принимают близко к сердцу мелочи, легко возмущаются, обижаются, горячатся, часто приходят в возбужденное состояние, которое не обязательно проявляется внешне. Однако их часто выдает бледность, напряженное молчание, дрожание рук... В отличие от эмоциональности "А" — активность. Это характеристика скорее моторной, физической активности, умение мобилизоваться, действовать, а не мечтать. Активность типа А+ характерна для людей, которые сами действуют, а не наблюдают за действиями других. В соционике с эмоциональностью связана этика эмоций , а с активностью — волевая сенсорика и работа , Проанализировав свой результат анкетирования по этим характеристикам, Вы легко отличите Э+ от А+. "В" — качество, определяемое как "вторичность". Те, у кого В+, склонны постоянно соотносить свои теперешние действия с прошлым опытом, как бы переживая его вторично, прежде чем действовать в настоящем. Они постоянны в своих симпатиях,, доводят до конца свои замыслы, "аккумулируют" настроение и долго не могут разрядиться. "Первичные" (или В-) действуют адекватно ситуации, не очень оглядываясь на свой прежний опыт. Они живут в настоящем — здесь и теперь. Интуитивы скорее определяют себя по этой характеристике как В+, а сенсорики — как В-. Всевозможные комбинации Э, А и В приводят к восьми типам темпераментов. Темперамент, определенный таким образом, является глубинной характеристикой психики, поскольку Э, А, В, по мнению французских психологов, являются врожденными свойствами человека. Темпераменты складываются из следующих сочетаний: Э А В Темпераменты + + + страстный + + - холерик + - + сентиментальный - + + флегматик + - - нервный - + - сангвиник - - + апатик - - - аморфик Страстный человек очень эмоционален (Э+) и активен (А+), но вторичность (В+) не дает ему "выйти из берегов", направляет его активность в одну сторону, не дает разбрасываться. Однако, накопленная и не реализованная энергия может привести к нервным переутомлениям. Холерики не очень-то беспокоятся о последствиях своих поступков (В-), поэтому отличаются решительностью, оптимистичностью и свободой (А+). Очень часто они бывают сердечными, людьми (Э+), но не всегда обладают чувством меры. Сентиментальные (меланхолики) в большой мере чувствительны и мечтательны (Э+). Вторичность (В+) приводит их к осторожности, к умению и стремлению предвидеть далекие последствия поступков. Но низкая активность (А-), неумение мобилизоваться в трудной ситуации делает их робкими и пугливыми. Флегматик — один из самых психически устойчивых типов. Он активен (А+), хорошо рассчитывает наперед свои действия (В+), инициативен, но при этом не склонен тратить время на ненужные, с его точки зрения, переживания О-); убедить флегматика можно только доводами. Нервный — по малейшему поводу переживает (Э+). но ничего не предпринимает, чтобы преодолеть трудную ситуацию (А-), которую ему не всегда удается спрогнозировать из-за (В-). Сангвиник хорошо адаптирован: он спокоен (Э-), к конфликтам относится скорее как к игре, стремясь их преодолеть (А+) Первичность (В-) делает его открытым для решения любых проблем. Апатик способен выполнять повседневную работу, требующую определенного порядка. Аморфик готов отложить любую работу на завтра. В его поступках нет элементарной пунктуальности. Возникает, естественно, вопрос: нельзя ли приписать каждому из шестнадцати социотипов свой темперамент? Попробуем в этом разобраться. Согласно соционическому определению этиков, им соответствует (Э+), а логикам — (Э-). Так же хорошо (В+) коррелирует с интуитами, а (В-) — с сенсориками. Но на этом, по-видимому, простое соответствие заканчивается. Можно предположить, что логик, склонный анализировать ситуацию, скорее (В+), чем (В-). Экстраверсия-интроверсия, а также рациональность-иррациональность в составляющих темперамента не представлены. С другой стороны, активность (А), по-видимому, напрямую не связана с социотипами; это — характеристика человека, зависящая от его жизненного тонуса, поэтому как (А+), так и (А-) могут характеризовать различных представителей одного и того же социотипа. Результат этих общих рассуждений может быть сведен в таблицу: Социотип Э А В Темперамент Есенин (ИЭИ) + - + Чаще всего, ИЭИ мало активен, он по темпераменту меланхолик; Дюма (СЭИ) ++ - -Активный СЭИ — холерик, неактивный — относится к нервному типу; Бальзак (ИЛИ) + - + - +Большинство ИЛИ — флегматики, однако среди них могут быть апатики, меланхолики и даже встречаются страстные Габен (СЛИ) -- + - + Наиболее характерны для СЛИ сангвинический или флегматический темпераменты, однако неактивный СЛИ — аморфик; Достоевск (ЭИИ) ++ - +Среди ЭИИ встречаются как меланхолики, так и страстные люди; Драйзер (ЭСИ) + + - - + Среди ЭСИ редки (А-), поэтому они могут быть страстными или холериками, ТНС приводит их к (В+); Робеспьер (ЛИИ) -+ - +ЛИИ всегда (В+), он может быть как флегматиком, так и апатиком; Максим (ЛСИ) -+ - +ЛСИ — или флегматик, или апатик; Гексли (ИЭЭ) ++ - + - ИЭЭ бывают страстными, холериками, меланхоликами; Социотип Э А В Темперамент Наполеон (СЭЭ) + + - СЭЭ — почти однозначно холерик; Дон Кихот (ИЛЭ) + - + - +(Э+) у ИЛЭ может быть связана с ТНС, поэтому встречаются страстные типы, флегматики и апатики; Жуков (СЛЭ) -++ - СЛЭ всегда активен; это — или флегматик, или сангвиник; Гамлет (ЭИЭ) ++ - +Среди ЭИЭ встречаются как меланхолики, так и страстные типы; Гюго (ЭСЭ) + + - Как и СЭЭ, ЭСЭ — холерик, хотя может быть и сангвиником, если не слишком эмоционален Джек (ЛИЭ) - + + ЛИЭ — чаще всего флегматик; Штирлиц (ЛСЭ) - + + Также флегматик; его (В+) — за счет ведущей логики. Дополнительное замечание: результаты анкетирования, о которых шла речь выше, справедливы в том случае, если сумма баллов по каждой из трех характеристик (эмоциональность, вторичность, активность) не захватывает интервал 46-54. Если же сумма баллов по какой-либо из этих характеристик получилась не более 54 и не менее 46, то тип Вашего характера находится в промежутке между соответствующими типами. Предположим, например, что Ваша эмоциональность — 72 (то есть Э+), вторичность — 84 (следовательно, В+), а активность — 52. Это означает, что Ваш тип является промежуточным между страстным и меланхоличным. Аналогично по двум другим характеристикам.   АКЦЕНТУАЦИИ ХАРАКТЕРА ПОДРОСТКОВ По определению А. Лично, акцентуации характера — это крайние варианты нормы, при которых отдельные черты характера чрезмерно усилены, вследствие чего обнаруживается избирательная уязвимость в отношении определенного рода психогенных воздействий при хорошей и даже повышенной устойчивости к другим. При знакомстве с акцентуациями характера подростков обращает на себя внимание частое соответствие акцентуации и социотипа, хотя вряд ли можно считать такую связь очень жесткой, скорее, ориентирующей. Поэтому рядом с каждым названием акцентуации в скобках указан социотип, возможно, наиболее ей соответствующий. В этот раздел включены фрагменты работ А. Личко, К. Леонгарда и А. Галина, точнее говоря, конспект этих работ с множеством сокращений, которые мы здесь специально не оговариваем. ГИПЕРТИМНЫЙ ТИП (ГЮГО, ГЕКСЛИ) С детства гипертимные подростки отличаются большой подвижностью и общительностью, болтливостью, чрезмерной самостоятельностью, склонностью к озорству, недостатком чувства дистанции в отношении ко взрослым. С первых лет жизни они везде вносят много шума, любят компании сверстников и стремятся командовать ими. Их главная черта — всегда очень хорошее, даже приподнятое настроение. Лишь изредка и ненадолго эта солнечность омрачается вспышками раздражения и гнева, агрессии. Хорошее настроение гипертимных подростков гармонично сочетается с хорошим самочувствием, высоким жизненным тонусом, нередко цветущим внешним видом. У них всегда хороший аппетит и здоровый сон. Реакция эмансипации бывает особенно отчетливой, и потому с родителями, педагогами, воспитателями легко возникают конфликты. К этому ведут и мелочный контроль, повседневная навязчивая опека — все это вызывает только усиление борьбы за самостоятельность. Неудержимый интерес ко всему вокруг делает гипертимных подростков неразборчивыми в выборе знакомств. Контакт со случайными встречными не представляет для них проблемы. Всюду они быстро осваиваются, перенимая манеры, поведение, одежду, модные увлечения. , Алкоголизация представляет для гипертимов серьезную опасность с подросткового возраста. Такие подростки предпочитают неглубокие эйфоризирующие стадии опьянения, но легко становятся на путь частых и регулярных выпивок. Аккуратность отнюдь не принадлежит к числу их отличительных черт ни в школьных занятиях, ни в выполнении обещаний, ни в денежных делах. Рассчитывать они не умеют и не хотят, охотно берут деньги в долг, отодвигая в сторону неприятную мысль о том, что их нужно будет когда-нибудь вернуть. Всегда хорошее настроение и высокий жизненный тонус создают им благоприятные условия для переоценки своих способностей и возможностей. Им присуща искренность задора, действительная уверенность в собственных силах, а не натужное стремление "показать себя больше, чем есть на самом деле", как у настоящих истероидов. Лживость не является их характерной чертой, она может быть обусловлена необходимостью извернуться в трудной ситуации. Их самооценка отличается достаточной искренностью. ГИПЕРТИМНО-НЕУСТОЙЧИВЫЙ ВАРИАНТ (ДЮМА) Здесь жажда развлечений, веселья, рискованных похождений все более выступает на первый план и толкает на пренебрежение работой и учебой, алкоголизацию, сексуальные эксцессы и делинквентность* — все это в конечном итоге может привести к асоциальному образу жизни. Решающую роль здесь может сыграть семья. Мелочный контроль и диктат, да еще при неблагополучных семейных отношениях, безнадзорность могут послужить толчком к развитию гипертимно-неустойчивого варианта психопатии. * Делинквент — субъект, чье отклоняющееся поведение в крайних своих проявлениях представляет собой уголовно наказуемое действие. ЦИКЛОИДНЫЙ ТИП (ЖУКОВ) В подростковом возрасте можно видеть два варианта циклоидной акцентуации: типичные и лабильные** циклоиды. ** Лабильность — одно из свойств нервной системы, характеризующее скорость возникновения и прекращения нервных процессов, подвижность ее. Типичные циклоиды ничем не отличаются от сверстников или чаще производят впечатление гипертимов. С наступлением полового созревания возникает первая субдепрессивная фаза. Ее отличает склонность к апатии и раздражительность. С утра ощущается вялость и упадок сил. То, что раньше давалось легко, теперь валится из рук и требует неимоверных усилий. Труднее становится учиться. Людское общество начинает тяготить, компании сверстников — утомлять, приключения и риск теряют всякую привлекательность, падает аппетит, часто появляется сонливость. С падением работоспособности приходят мелкие неприятности и неудачи, которые переживаются крайне тяжело. В ответ на замечания и укоры нередко следует раздражение, порой грубость и гнев, нарекания окружающих могут углубить субдепрессивное состояние или вызвать острую аффективную реакцию с суицидными попытками. У циклоидных подростков имеются свои места наименьшего сопротивления. Важнейшим из них, вероятно, является неустойчивость к коренной ломке жизненного стереотипа. Резкое изменение учебного процесса при поступлении в ВУЗ ломает привитый в школе стереотип. Упущенное приходится наверстывать усиленными занятиями, а в субдепрессивной фазе это не приводит к желаемым результатам. Переутомление и астения затягивают субдепрессивную фазу, появляется отвращение к учебе, к умственной работе вообще. Лабильные циклоиды: здесь фазы немного короче, несколько хороших дней сменяют несколько плохих; они отмечены скорей дурным настроением, чем вялостью. В пределах одного периода возможны частые смены настроения. Выраженные нарушения поведения (делинквентность, побеги из дому, знакомство с наркотиками) мало свойственны циклоидам; к алкоголизации в компаниях они обнаруживают склонность только в период подъема. Суицидальное поведение в виде аффективных, но не демонстративных попыток или истинных покушений возможно в субдепрессивной фазе. Самооценка характера у циклоидов формируется постепенно, по мере того, как накапливается опыт "хороших" и "плохих" периодов. У подростка этого опыта еще нет, и поэтому самооценка может быть еще очень неточна. ЛАБИЛЬНЫЙ ТИП (ДОН КИХОТ) В детстве лабильные подростки, как правило, не выделяются среди сверстников, однако, у них почти у всех в этот период бывают частые ангины, непрерывные простуды, хронические пневмонии, ревматизм, холециститы и т. п. Эти заболевания, хотя и не протекают в тяжелых формах, склонны принимать затяжное и реци-дивирующее течение. Возможно, фактор соматической инфантилизации играет важную роль во многих случаях формирования лабильного типа. Можно говорить о намечающемся формировании лабильного типа в случаях, когда настроение меняется слишком часто и чрезмерно круто, а поводы для этих коренных перемен бывают ничтожными. Кем-то нелестно сказанное слово, неприветливый взгляд случайного собеседника, некстати пошедший дождь, оторвавшаяся от костюма пуговица способны погрузить подростка в унылое и мрачное расположение духа при отсутствии каких-либо серьезных неприятностей и неудач. В то же время приятная беседа, интересная новость, мимолетный комплимент, удачно к случаю одетый костюм могут поднять настроение, даже отвлечь от действительных неприятностей, пока они снова не напомнят о себе. Маломотивированная смена настроения иногда создаст впечатление поверхностности и легкомыслия, но оно обманчиво. Представители лабильного типа способны на глубокие чувства, па большую и искреннюю привязанность. Прежде всего это сказывается на их отношении к родным и близким, но лишь к тем, от кого они сами чувствуют любовь, заботу и участие. Привязанность к ним сохраняется, несмотря на легкость н частоту мимолетных ссор. Не менее свойственна лабильным подросткам и преданная дружба. В друге они стихийно ищут психотерапевта, предпочитают дружить с тем, кто в минуты грусти и недовольства способен отвлечь, утешить, рассказать что-нибудь интересное, приободрить, убедить, что всё не так страшно, но в то же время в минуты эмоционального подъема легко откликнуться на радость и веселье, удовлетворить потребность сопереживания. Лабильные подростки весьма чутки ко всяким знакам внимания, благодарности, похвалам и поощрениям — всё это доставляет им искреннюю радость, но вовсе не побуждает к заносчивости или самомнению. Порицания, осуждения, выговоры, нотации глубоко переживаются и способны ввергнуть в беспросветное уныние. Действительные неприятности, утраты, несчастья они переносят чрезвычайно тяжело, обнаруживая склонность к реактивным депрессиям, тяжелым невротическим срывам. Реакция эмансипации у лабильных подростков выражена весьма умеренно. Им хорошо в семье, если они чувствуют там любовь, тепло и уют. Эмансипационная активность проявляется в виде коротких вспышек, обусловленных капризами настроения и обычно трактуемых взрослыми как простое упрямство. Им чужд и опьяняющий азарт игр, и скрупулезная дотошность коллекционирования, и настойчивое совершенствование силы, умения, ловкости, далеки они и от высот утонченных интеллектуально-эстетических наслаждений... Самооценка их отличается искренностью. Лабильные подростки хорошо знают особенности своего характера, знают, что они — люди настроения и что от настроения у них все зависит. Отдавая себе отчет в слабых сторонах своей натуры, они не пытаются что-либо скрыть или затушевать, а как бы предлагают окружающим принимать их такими, какие они есть. В том, как относятся к ним окружающие, они обнаруживают удивительно хорошую интуицию: сразу, при первом контакте чувствуют, кто к ним расположен, кто безразличен, а в ком таится хоть капля недоброжелательности или неприязни. Ответное отношение возникает незамедлительно и без попыток его утаить. АСТЕНО-НЕВРОТИЧЕСКИЙ ТИП (ДРАЙЗЕР) У подростков астено-невротического типа с детства нередко обнаруживаются признаки невропатии — беспокойный* сон и плохой аппетит, капризность, пугливость, плаксивость, иногда ночные страхи, ночной энурез, заикание и тому подобное. Главными чертами астено-невротической акцентуации являются повышенная утомляемость, раздражительность и склонность к ипохондрии.* Утомляемость особенно проявляется при умственных занятиях. Умеренные физические нагрузки переносятся лучше, однако физическое напряжение, например, обстановка спортивных соревнований, оказывается невыносимым. Раздражение (нередко по ничтожному поводу) легко изливается на окружающих, порой случайно попавших под горячую руку, и столь же легко сменяется раскаянием и даже слезами. Склонность к ипохондрии является особенно типичной чертой. Такие подростки внимательно прислушиваются к своим телесным ощущениям, крайне подвержены ятрогении,* охотно лечатся, укладываются в постель, подвергаются осмотрам. * Ипохондрия — чрезмерное внимание к своим недомоганиям, переоценка их тяжести. * Ятрогения — внушенная болезнь. Делинквентность, побеги из дому, алкоголизация и другие подобные нарушения поведения подросткам астено-невротического типа не свойственны. Но это не означает, что специфически подростковые поведенческие реакции у них отсутствуют. Стремление к эмансипации или тяга к группированию со сверстниками, не получая прямого выражения в силу астеничности, утомляемости, могут исподволь подогревать маломотивированные вспышки гнева в отношении родителей, побуждать к обвинению родителей в невнимании к их здоровью или же порождать глухую неприязнь к сверстникам, у которых специфически-поведенческие реакции выражаются прямо и открыто. Сексуальная активность обычно ограничивается короткими и быстро истощающимися вспышками. Самооценка астено-невротических подростков обычно отражает их ипохондрические установки. Они отмечают зависимость плохого /настроения от дурного самочувствия, плохой сон ночью и/сонливость днем, разбитость по утрам. В мыслях о будущей центральное место занимают заботы о собственном здоровье. Они сознают также, что утомляемость и раздражительность делают непереносимыми критику и возражения, стесняющие их правила. Однако не все особенности отношении подмечаются достаточно хорошо. К сверстникам они тянутся, скучают без их компании, но быстро от них устают и ищут отдыха, одиночества или общения с близким другом. СЕНСИТИВНЫЙ ТИП (ДОСТОЕВСКИЙ) С детства проявляется пугливость и боязливость. Такие дети часто боятся темноты, сторонятся животных, страшатся остаться одни. Они чуждаются слишком бойких и шумных сверстников, не любят чрезмерно подвижных и озорных игр, рискованных шалостей, избегают больших детских компаний, чувствуют робость и застенчивость в новой обстановке, среди посторонних — и вообще не склонны к легкому общению с посторонними людьми. Всё это иногда производит впечатление замкнутости, отгороженности от окружающего и заставляет подозревать свойственные шизоидам аутистические* наклонности. Однако с теми, к кому эти дети привыкли, они достаточно хорошо и охотно общаются. Играм со сверстниками они иногда предпочитают игры с малышами, чувствуя себя среди них увереннее и спокойнее. К родным иногда обнаруживают чрезвычайную привязанность, даже при холодном отношении или суровом обращении с их стороны. * Аутизм — крайняя форма психологического отчуждения, уход от контактов с миром и погружение в себя. Отличаются послушанием, часто слывут "домашними" детьми. Школа пугает их скопищем сверстников, шумом, возней, суетой и драками на переменах. Учатся обычно старательно. Пугаются всякого рода проверок, контрольных, экзаменов. Нередко стесняются отвечать перед классом, экзамены сдают хуже, чем знают. Реакция эмансипации у сенситивных подростков бывает выражена довольно слабо. К родным сохраняется детская привязанность, к опеке старших относятся не только терпимо, но и охотно ей подчиняются. Упреки, нотации и наказания со стороны взрослых скорее вызывают у них слезы, угрызения совести и даже отчаяние, чем обычный для подростков протест. В возрасте 16-19 лет выступают оба главных качества сенситивного типа: чрезмерная впечатлительность и резко выраженное чувство собственной недостаточности. Рано формируется чувство долга, ответственности, высоких моральных и этических требований к окружающим и к самому себе. Сверстники ужасают грубостью и жестокостью, циничностью; в себе же видится множество недостатков, особенно в области морально-этических и волевых качеств. Чувство собственной неполноценности у сенситивных подростков делает особенно выраженной реакцию гипер-компенсации. Они ищут самоутверждения не в стороне от слабых мест своей натуры, не в областях, где могут раскрыться их способности, а именно там, где они особенно чувствуют свою неполноценность. Девочки стремятся показать свою веселость, робкие и стеснительные мальчики натягивают на себя личину развязности и даже нарочитой заносчивости, пытаются показать свою энергию и волю. Если удастся установить с ними доверительный контакт, если они чувствуют симпатию и поддержку собеседника, то за отпавшей маской "все нипочем" оказывается жизнь, полная укоров и самобичеваний, тонкая чувствительность и непомерно высокие требования к самому себе. В ответ на неожиданное участие и сочувствие могут сменить заносчивость и браваду на бурно хлынувшие слезы. Намерение избавиться от робости и слабоволия толкает мальчиков на занятия силовыми видами спорта: борьбой, гантельной гимнастикой и т. п. В отличие от шизоидов, сенситивные подростки не отгораживаются; от товарищей, не живут в воображаемых фантастических группах и не способны быть "белыми воронами" в обычной подростковой среде. Они разборчивы в выборе приятелей, предпочитают близкого друга большой компании, очень привязчивы в дружбе. Некоторые из них любят иметь более старших по возрасту друзей. Ни к алкоголизации, ни к употреблению наркотиков, ни к делинквентному поведению сенситивные подростки не склонны: они, как правило, не курят; алкогольные напитки способны внушить им даже отвращение. Самооценка сенситивных подростков отличается довольно высоким уровнем объективности. Подмечается свойственная с детства обидчивость и чувствительность, неприязнь к авантюрам и приключениям, всякого рода риску и острым ощущениям, отвращение к алкоголю, нелюбовь к флирту. Они подчеркивают, что не склонны ни легко ссориться, ни быстро мириться. Питая отвращение ко лжи и маскировке, они предпочитают отказ неправде. Слабым звеном сенситивных личностей является отношение к ним окружающих. Непереносимой для них является ситуация, когда они становятся объектами насмешек или подозрения в неблаговидных поступках, когда на их репутацию падает малейшая тень. ПСИХАСТЕНИЧЕСКИЙ ТИП (РОБЕСПЬЕР) Психастенические проявления в детстве незначительны и ограничиваются робостью, моторной неловкостью, склонностью к рассудительности и ранним интеллектуальным интересам. Иногда уже в детстве обнаруживаются навязчивые явления, особенно фобии — боязнь незнакомых людей и новых предметов, темноты, боязнь оказаться за запертой дверью. Критическим периодом, когда психастенический характер развертывается почти во всей своей полноте, являются первые классы школы. В эти годы безмятежное детство сменяется первыми требованиями к чувству ответственности. Подобные требования представляют один из самых чувствительных ударов для психастенического характера. Воспитание в условиях повышенной ответственности, когда родители возлагают недетские заботы по надзору и уходу за малышами или беспомощными стариками, положение старшего среди детей в трудных материальных или бытовых условиях способствуют становлению психастении. Главными чертами психастенического типа в подростковом возрасте являются нерешительность и склонность к рассуждениям, тревожная мнительность, любовь к самоанализу и, наконец, легкость образования обессий — навязчивых страхов, опасных действий, мыслей, представлений. Тревоги и опасения психастеника целиком адресуются к возможности, маловероятной в будущем (футуристическая направленность): как бы чего не случилось ужасного и. непоправимого, как бы не произошло какого-нибудь несчастья с ним самим, а еще страшнее — с теми близкими, к которым он обнаруживает патологическую привязанность. Реальные опасности и невзгоды пугают куда меньше. У подростков особенно характерной бывает тревога за мать — как бы она не заболела и не умерла, хотя ее здоровье никому не внушает никаких опасений, как бы не попала в катастрофу. Если мать опаздывает с работы, где-то без предупреждения задержалась, психастенический подросток не находит себе места. Защитой от постоянной тревоги за будущее становятся специально выдуманные приметы и ритуалы. Если, например, шагая в школу, обходить все люки, не наступая на их крышки, то не провалишься на экзаменах, если при всякой вспышке страха за мать произносить про себя самим придуманное заклинание, то с ней ничего не случится и т. п.  Нерешительность и склонность к рассуждениям у психастенического подростка идут рука об руку. Такие подростки бывают сильны на словах, но не в действии. Всякий самостоятельный выбор, как бы мало ни значил он сам по себе (например, какой фильм посмотреть), может стать предметом долгих и мучительных колебаний. Однако принятое решение должно быть немедленно выполнено. Ждать психастеники не умеют, проявляя удивительное нетерпение. У психастенических подростков нередко приходится видеть реакцию гиперкомпенсации в отношении своей Нерешительности и склонности к сомнениям. Эта реакция проявляется у них в форме самоуверенных и безапелляционных суждений, утрированной решительности или скоропалительности действий в моменты, когда требуется осмотрительность и осторожность. Физическое развитие психастеников обычно оставляет желать лучшего. Спорт, как и все ручные навыки, дается им плохо. Обычно у них особенно слабы руки при более сильных ногах. Поэтому привлечение к спорту лучше начинать с бега, прыжков, лыж, что помогает такому подростку утвердиться. Все формы проявления подростковых нарушений поведения несвойственны психастеникам. Ни делинквентность, ни побеги из дому, ни алкоголь, ни наркотики, ни даже суицидное поведение в трудных ситуациях не встречались. Их, видимо, полностью вытеснили навязчивости, мудрствование и самоанализ. Самооценка, несмотря на склонность к самоанализу, далеко не всегда бывает правильной. Часто выступают тенденции находить у себя разнообразные черты характера, включая совершенно несвойственные, например, истероидные. ШИЗОИДНЫЙ ТИП (МАКСИМ) Шизоидные черты выявляются раньше, чем все иные. С первых детских лет поражает ребенок, который любит играть один, не тянется к сверстникам, избегает шумных забав, предпочитает держаться среди взрослых, иногда подолгу молча слушает их беседы. К этому иногда добавляется какая-то холодность и недетская сдержанность. С наступлением полового созревания все означенные черты характера выступают с особой яркостью. Замкнутость, отгороженность от сверстников бросаются в глаза. Иногда духовное одиночество даже не угнетает шизоидного подростка, который живет в своем мире, своими интересами, относится со снисходительным пренебрежением или явной неприязнью ко всему, что наполняет жизнь других подростков. Чаще же шизоиды страдают сами от своей замкнутости, одиночества, неспособности к общению, невозможности найти себе друга по душе. Недостаток интуиции проявляется как отсутствие непосредственного чутья к действительности, неумение проникнуть в чужие переживания, угадать желания других, догадаться о неприязненном отношении к себе, или наоборот, о сильнейшем расположении, уловить тот момент, когда не следует навязывать свое присутствие, или когда, напротив, надо выслушать, посочувствовать, не оставлять собеседника наедине с самим собой. К дефициту интуиции следует добавить тесно с ней связанный недостаток сопереживания — неумение разделять радость и печаль другого, понять обиду, почувствовать чужое волнение и беспокойство. Иногда это обозначают как слабость эмоционального резонанса. Недостаток интуиции и сопереживания обуславливает, вероятно, то, что называют холодностью шизоидов. Их поступки могут быть жестокими, что скорее связано с неспособностью вчувствоваться в страдания других, чем желанием получить садистское удовольствие.  Недоступность внутреннего мира и сдержанность в проявлении чувств делают непонятными и неожиданными для окружающих многие поступки шизоидов, ибо все, что им предшествовало, весь ход переживаний и мотивов — осталось скрытым. Реакция эмансипации нередко проявляется весьма своеобразно. Шизоидный подросток может долго терпеть мелочную опеку в быту, подчиняться установленному порядку жизни, но реагировать бурным протестом на малейшую попытку вторгнуться без позволения в мир его интересов, увлечений и фантазий. Вместе с тем эмансипационные \ устремления могут легко оборачиваться социальной неконформностью: негодованием по поводу существующих правил и порядков, насмешками над принятыми в обществе идеалами, духовными ценностями. Подобного рода суждения могут долго и скрыто вынашиваться и вдруг, неожиданно для всех, обнаружиться в публичных выступлениях. Зачастую поражает прямолинейная критика других лиц без учета ее последствий для себя. Замкнутость затрудняет шизоидным подросткам вступление в группу; попав же в нее, нередко случайно, они подвергаются насмешкам и даже жестоким преследованиям со стороны сверстников. Иногда же, благодаря своей независимости, холодной сдержанности, неожиданному умению постоять за себя, они внушают уважение и заставляют соблюдать дистанцию. Успех в группе сверстников может оказаться в сфере сокровенных мечтаний шизоидного подростка. Увлечения нередко отличаются необычностью, силой и устойчивостью. Характерна склонность к интеллектуально-эстетическим хобби. Большинство шизоидных подростков любит книги. Выбор чтения может быть строго избирательным. Поражает прихотливость выбора предмета. Приходилось встречать у современных подростков увлечение санскритом, китайским, персидским, древнееврейским языками, срисовыванием порталов соборов и церквей, генеалогией дома Романовых, органной музыкой, конституцией разных государств и разных времен. Все это никогда не делается напоказ, а только для себя. Увлечениями делятся, если встречают искренний интерес. При менее высоком уровне интеллекта и эстетических притязаний дело может ограничиться не столь изысканными, но не менее странными предметами увлечений. На втором месте стоят хобби мануально-телесного типа. Неуклюжесть, неловкость, негармоничность моторики, нередко приписываемая шизоидам, встречаются далеко не всегда, и упорное стремление к телесному совершенствованию может сгладить их недостатки. Систематические занятия гимнастикой, плаванием, ездой на велосипеде, упражнениями йогов сочетаются обычно с отсутствием интереса к коллективным спортивным играм. Место увлечений могут занимать многочасовые пешие или велосипедные прогулки. Некоторым шизоидам хорошо даются тонкие ручные работы, игра на музыкальных инструментах, прикладные искусства. Самооценка шизоидов отличается констатацией того, что связано с замкнутостью, одиночеством, трудностью контактов, непониманием со стороны окружающих. Противоречивости своего поведения они обычно не замечают или не придают ей значения. Любят подчеркивать свою независимость и самостоятельность. ЭПИЛЕПТОИДНЫЙ ТИП (НАПОЛЕОН) С первых лет такие дети могут подолгу, многими часами плакать, и их невозможно бывает ни утешить, ни отвлечь, ни приструнить. В детстве дисфории (Дисфория — эмоциональная подавленность, расстройство.) оборачиваются капризами, стремлением нарочито изводить окружающих, хмурой озлобленностью. Рано могут обнаружиться садистские наклонности. Такие дети любят мучить животных, исподтишка избивать и дразнить младших и слабых, издеваться над беспомощными и неспособными дать отпор. В детской компании они претендуют не просто на лидерство, а на роль властелина, устанавливающего свои правила игр и взаимоотношений, диктующего всем всё, — и всегда в свою пользу. Можно также видеть недетскую бережливость в отношении одежды, игрушек, всего "своего". Любые попытки покуситься на их ребячью собственность вызывают крайне злобную реакцию. В первые школьные годы выступает мелочная скрупулезность в ведении тетрадей, всего ученического хозяйства, но эта повышенная аккуратность превращается в самоцель и может полностью заслонить саму учебу. В подавляющем большинстве случаев картина эпилептоидной психопатии развертывается лишь в период полового созревания от 12 до 19 лет. Аффективные "разряды" могут быть следствием дисфории — подростки в этих состояниях ищут повод для скандала, но аффекты могут быть и плодом тех конфликтов, которые возникают у эпилептоидных подростков вследствие их властности, неуживчивости, жестокости и себялюбия. Повод для гнева может быть мал и ничтожен, но он всегда сопряжен с хотя бы незначительным ущемлением интересов. В аффекте выступает безудержная ярость, циничная брань, жестокие побои, безразличие к слабости и беспомощности противника, неспособность учесть его превосходящую силу. Эпилептоидный подросток способен в ярости ударить по лицу наотмашь престарелую бабку, столкнуть с лестницы малыша, показавшего ему язык, броситься с кулаками на заведомо более сильного обидчика. В драке обнаруживается стремление бить соперника по гениталиям. Инстинктивная жизнь в подростковом возрасте оказывается особенно напряженной. Сексуальное влечение эпилептоидов пробуждается с большой силой, однако свойственная им повышенная забота о своем здоровье, страх "заразы" до поры до времени сдерживают случайные связи, заставляют отдавать предпочтение более или менее постоянным партнерам. Любовь у представителей этого типа почти всегда бывает окрашена мрачными тонами ревности. Измен, как действительных, так и мнимых, они никогда не прощают; невинный флирт трактуется как тяжкое предательство. Реакция эмансипации у эпилептоидных подростков нередко протекает очень тяжело. Дело может доходить до полного разрыва с родными, в отношении которых выступает крайняя озлобленность и мстительность. Эпилептоидные подростки не только требуют свободы, самостоятельности, избавления от власти, но и "прав" на свою долю имущества, жилища, материальных благ. При конфликте с матерью и отцом они могут держаться за бабушек и дедушек, которые их балуют, о них заботятся, им потакают. В отличие от представителей других типов, они не склонны переносить реакцию эмансипации с родителей на всё старшее поколение, на существующие обычаи и порядки. Наоборот, перед начальством они бывают готовы на угодничество, если ждут поддержки или какой-нибудь выгоды. Тяга к группированию со сверстниками тесно сопряжена со стремлением к властвованию, поэтому охотно выискивается компания из младших, безвольных, не способных дать отпор. В группе такие подростки стремятся установить порядки, выгодные для них самих. Симпатиями они не пользуются, и их власть держится на страхе. Они чувствуют себя нередко на высоте в условиях жесткого дисциплинарного режима, где умеют угодить начальству, добиться определенных преимуществ, завладеть постами, дающими власть, установить диктат над другими и использовать свое положение к собственной выгоде. Реакция увлечения обычно бывает выражена достаточно ярко. Почти все эпилептоиды отдают дань азартным играм. В них пробуждается почти инстинктивная тяга к обогащению. Коллекционирование их привлекает также прежде всего материальной ценностью собранного. В спорте заманчивым кажется то, что позволяет развить физическую силу. Подвижные коллективные игры даются им плохо. Совершенствование ручных навыков, особенно, если это сулит материальные блага (прикладное, ювелирное искусство), также может оказаться в сфере увлечений. Многие из них любят музыку, пение и, в отличие от истероидов, охотно занимаются ими наедине, получая от своих упражнений определенное чувственное удовольствие. Самооценка эпилептоидных подростков носит однобокий характер. Как правило, они отмечают в себе отсутствие застенчивости и склонность к ревности, к мрачному расположению духа, а также свои соматические особенности: крепкий сон и трудность пробуждений, желание сытно и вкусно поесть, силу и напряженность сексуального влечения. В отношениях же с окружающими они представляют себя более конформными, чем они есть на самом деле. ИСТЕРОИДНЫЙ ТИП (ГАМЛЕТ) Его главная черта — беспредельный эгоцентризм, ненасытная жажда постоянного внимания к себе, восхищения, удивления, почитания, сочувствия. На худой конец предпочитается даже негодование и ненависть в свой адрес, но только не безразличие и не равнодушие, только не перспектива остаться незамеченным. Кажущаяся эмоциональность в действительности оборачивается отсутствием глубоких искренних чувств при большой экспрессии эмоций, театральности, склонности к рисовке, позерству. Истерические черты нередко намечаются с ранних лет. Эти дети охотно читают стихи перед зрителями, танцуют, поют. Многие из них действительно обнаруживают неплохие артистические способности. Успехи в учебе в первых классах во многом определяются тем, ставят ли их в пример другим. Среди поведенческих проявлений истероидности подростков на первое место следует поставить суицидальность. Речь вдет о несерьезных попытках, демонстрациях, суицидальном шантаже. Способы при этом избираются либо безопасные (порезы вен на предплечье, лекарства из домашней аптечки), либо рассчитанные на то, что серьезная попытка будет предупреждена окружающими (приготовление к повешению, изображение попытки выпрыгнуть из окна, броситься под транспорт на глазах присутствующих и т. п.). Обильная суицидальная сигнализация нередко предшествует демонстрации или сопровождает ее: пишутся различные прощальные записки, делаются "тайные" признания приятелям, записываются "последние" слова на магнитофон и т. п. Причиной, толкнувшей его на суицид, истероидный подросток нередко называет неудачную. любовь. Однако часто удается выяснить, что это лишь романтическая завеса или просто выдумка. Действительной причиной обычно служит уязвленное самолюбие, утрата внимания, страх упасть в глазах окружающих. Суицидальная демонстрация с переживаниями окружающих, суетой, "скорой помощью", любопытством случайных свидетелей дает немалое удовлетворение истероидному эгоцентризму. Алкоголизация и употребление наркотиков также носят иногда демонстративный характер. У истероидных подростков сохраняются черты детских реакций, например, проявление реакции оппозиции: заставить мать разойтись с отчимом, чтобы владеть всем ее вниманием. Выпивки, знакомства с наркотиками, прогулы, воровство — предназначены для того, чтобы сигнализировать: верните мне прежнее внимание и заботу, иначе я собьюсь с пути! Реакция имитации может многое прояснить в поведении истероидного подростка. Однако модель, избранная для подражания, не должна заслонять саму подражающую персону. Поэтому для подражания избирается образ абстрактный или лицо, не имеющее непосредственного контакта с подростком. Реакция эмансипации может иметь бурные внешние проявления: побеги из дому, конфликты с родными и старшими, громогласные требования свободы и самостоятельности. Однако настоящие свобода и самостоятельность им несвойственны — от внимания и забот близких они вовсе не жаждут избавиться. Реакция группирования со сверстниками всегда сопряжена с претензиями на лидерство и исключительное положение в группе. Обладая хорошим интуитивным чутьем настроения группы, истероиды могут быть их первыми выразителями, выступать в роли зачинщиков и зажигателен. В порыве, экстазе, воодушевленные устремленными на них взглядами, они могут повести за собой других, даже проявить безрассудную смелость. Но они всегда оказываются вожаками на час — перед неожиданными трудностями пасуют; друзей легко предают; лишенные восхищенных взоров, сразу теряют весь задор. Сверстники быстро распознают за внешними эффектами их внутреннюю пустоту. Все это ведет к тому, что истероидный подросток не склонен слишком долго задерживаться в одной группе и охотно устремляется в новую, чтобы начать всё сначала. Если он утверждает, что разочаровался в своих приятелях, можно смело полагать, что те "раскусили" его. Увлечения истероидного подростка почти целиком сосредоточиваются в области эгоцентричного типа хобби. Он предпочитает те виды искусства, которые наиболее модны среди подростков его круга. Но не следует понимать истероидный склад характера слишком односторонне. В практической жизни он может проявиться совсем иным образом. Так, например, хорошая приспособляемость к окружающим принадлежит к важным чертам истероидных личностей. В профессиях, которые требуют способности вжиться в психику другого человека, люди с истерической направленностью характера могут работать особенно успешно. Обычно человек реагирует на окружающее в духе своего собственного характера, который не всегда согласуется с характерами других людей. Истероидные личности, напротив, могут полностью отвлечься от самих себя, могут легко войти в положение другого человека, проявляя по отношению к нему готовность сделать всё, что только может быть ему приятно. Этим объясняется способность истероидных личностей завоевывать расположение окружающих. Дети, в характере которых присутствуют истероидные черты, очень часто становятся "паиньками", которым прощают их проступки. Эти проступки не так уж редки, просто они совершаются там и тогда, где и когда воспитатель не может их заметить. Истероидные дети враждуют со своими соперниками в школе, причем особенно часто нечестными способами. Тайные фискалы среди детей — как правило, люди истероидного характера. Такое поведение продолжается и во взрослом состоянии. Хорошая приспособляемость к окружающим помогает им быстро обзаводиться друзьями, по отношению к которым они проявляют свое дружелюбие, но лишь там и тогда, где и когда это выгодно. По отношению к другим людям они вполне могут открыто проявлять свои эгоистические устремления. Если же возникает вражда, то борьба с противником ведется за его спиной, с помощью интриг. Самооценка истероидных подростков далека от объективности. Подчеркиваются те черты характера, которые в данный момент могут произвести впечатление. Нелишне заметить, наконец, что истероидность полезна для всех видов искусств, где необходимо умение вжиться в образ. С другой стороны, истероидный характер идет на пользу фантазии, которая возникает из свободного образа мыслей. НЕУСТОЙЧИВЫЙ ТИП (ГАБЕН) Дети этого типа отличаются непослушанием, непоседливостью, всюду и во всё лезут, но при этом трусливы, боятся наказаний, легко подчиняются другим детям. Элементарные правила поведения усваиваются ими с трудом. За ними всё время приходится следить. У части из них встречаются элементы невропатии (заикание, ночной энурез и т. д.) С первых классов школы у них нет желания учиться. Только при непрестанном и строгом контроле, нехотя подчиняясь, они выполняют задания, всегда ищут случая отлынивать от занятий. Вместе с тем рано обнаруживается повышенная тяга к развлечениям, удовольствиям, праздности, безделью. Они бегают с уроков в кино или просто погулять по улице. Подстрекаемые более стеничными сверстниками, могут ради компании сбежать из дому. Всё дурное словно липнет к ним. Легко идут на мелкие кражи, готовы все дни/проводить в уличных компаниях. Когда же они становятся подростками, то прежние развлечения виде кино их уже не удовлетворяют, — в ход идут хулиганские поступки, алкоголизация, наркотики. С наступлением полового созревания такие подростки стремятся высвободиться из-под родительской опеки. Истинной любви к родителям они никогда не питают. К бедам и заботам семьи относятся с равнодушием и безразличием. Родные для них — лишь средство к удовлетворению прихотей. Неспособные сами себя занять, они очень плохо переносят одиночество и рано тянутся к уличным подростковым группам. Обычно они становятся орудиями таких групп, в групповых правонарушениях им приходится "таскать каштаны из огня", а плоды пожинают лидер и более стеничные члены группы. Их увлечения целиком ограничиваются информативно-коммуникативными типами хобби и азартными играми. К спорту они испытывают отвращение. Только автомашина и мотоцикл привлекают как источник наслаждения бешеной скоростью и рулем в руках. Но упорные занятия и здесь отталкивают их. Учеба легко забрасывается. Никакой труд не становится привлекательным. Работают они только в силу крайней необходимости. Поражает их равнодушие к своему будущему, они не строят планов, не мечтают о какой-нибудь профессии или о каком-нибудь положении для себя. Они целиком живут настоящим, желая извлечь из него максимум развлечений и удовольствий. Трудности, испытания, угроза наказания — всё это вызывает одинаковую реакцию — убежать подальше. Побег из дому, из интерната типичен для неустойчивого подростка. Слабоволие является, видимо, одной из его основных черт. Именно слабоволие помогает удержать таких подростков в обстановке сурового и жестко регламентированного режима. Когда же за ними непрерывно следят, не позволяют отлынивать от работы, когда безделье грозит суровым наказанием, а ускользнуть некуда, да и все вокруг работают — они на время смиряются. Но как только опека начинает ослабевать, они немедленно устремляются в ближайшую "подходящую компанию". Безнадзорность, обстановка попустительства, открывающая простор для праздности и безделья, чреваты для них плохими последствиями. Самооценка таких подростков нередко отличается тем, что они приписывают себе либо гипертимные, либо конформные черты. КОНФОРМНЫЙ ТИП (ЕСЕНИН) Основные черты — постоянная готовность подчиниться голосу большинства, шаблонность, банальность, склонность к ходячей морали, благонравие, консерватизм. Однако это вовсе не связано с низким интеллектом. Подобные субъекты нередко хорошо учатся, получают образование, при определенных условиях успешно работают. Главная черта — конформность к своему непосредственному привычному окружению. - Под конформностью принято понимать подчинение индивидуума мнению группы в противоположность независимости и самостоятельности. В разных условиях каждый субъект обнаруживает ту или иную степень конформности. Однако при конформной акцентуации характера это свойство постоянно выявляется, будучи самой устойчивой чертой. Конформные подростки — люди своей среды. Главное их качество, основное жизненное правило — думать "как все", поступать "как все", стараться, чтоб у них было всё, "как у всех" — от одежды и домашней обстановки до мировоззрения и суждений по животрепещущим вопросам. Под "всеми" подразумевается обычное непосредственное окружение. От него не хотят ни в чем отставать, но и не хотят выделяться, забегать вперед. В жизни они любят руководствоваться сентенциями, в трудных ситуациях искать в них утешения ("Утраченного не воротишь ..."). Стремясь всегда быть в соответствии со своим окружением, они совершенно не могут ему противостоять. Поэтому конформная личность — полностью продукт своей среды. В хорошем окружении это — хорошие люди и неплохие работники, но попав в дурную среду, они со временем усваивают её привычки, манеры, правила поведения, как бы всё это ни противоречило предыдущему их поведению и каким бы пагубным ни было. Хотя адаптация у них первое время происходит довольно тяжело, но когда она осуществилась, новая среда становится таким же фактором установки поведения, каким раньше была старая. Многие конформные подростки "за компанию" легко Спиваются, могут быть втянуты в групповые нарушения. Конформность сочетается у них с поразительной некритичностью. Всё, что говорит привычное окружение, всё, что идет через привычный канал информации, — это для них истина. И если через этот канал начинают поступать сведения, явно не соответствующие действительности, они по-прежнему принимают их за чистую монету. Конформные субъекты — консерваторы по натуре. Они не любят новое, потому что не могут к нему быстро приспособиться, трудно осваиваются в новой ситуации. Конформные личности не инициативны. Они могут легко двигаться по социальной лестнице, если занимаемая должность не требует постоянной личной инициативы. Если именно этого требует от них ситуация, они дают срыв на любой, самой незначительной должности, но выдерживают гораздо более высококвалифицированную и даже напряженную работу, если она четко регламентирована. Опека взрослых не дает чрезмерных нагрузок для детей конформного типа. Они совсем не склонны менять подростковую группу, с которой свыклись и где освоились. Нередко решающим в выборе учебного заведения является то, куда идет большинство -товарищей. Одна из самых тяжелых психических травм, которая, по-видимому, для них существует, — изгнание из своей подростковой группы. Лишенные собственной инициативы, конформные подростки могут быть втянуты в групповые правонарушения, в алкогольные компании, подбиты на побег из дому или науськаны на расправу с чужаками. Реакция эмансипации ярко проявляется только в случае, если родители, педагоги, старшие отрывают конформного подростка от привычной ему среды сверстников, если они противодействуют его желанию "быть как все", мешают перенять подростковые моды, увлечения, намерения. Самооценка характера конформных подростков может быть достаточно высокой. СВЕРХПУНКТУАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР* (БАЛЬЗАК) Сверхпунктуальный характер прямо противоположен демонстративному и отличается недостаточной способностью к вытеснению. Если истерики действуют скоропалительно в тех случаях, в которых им еще следовало бы поразмыслить, ананкасты не в состоянии принять решения даже тогда, когда для этого существуют все предпосылки. * Людей со сверхпунктуальным характером также называют ананкастами.  Они стремятся, прежде чем начать действовать, взвесить всё до последней мелочи, они не могут исключить из своего сознания ни одну мельчайшую возможность, которая могла бы привести к более удачным решениям, иначе говоря, они не способны к вытеснениям и поэтому испытывают затруднения перед попытками. Сверхпунктуальность становится недостатком, если она достигает уровня психопатии. Способность принимать решения в этом случае терпит такой ущерб, что человек не в состоянии успешно работать. Его постоянно одолевают сомнения, он вынужден перепроверять то, что он сделал, чтобы решить, что это сделано действительно хорошо. В результате этого ананкаст постоянно отстает с выполнением своих обязанностей, и его большая, чем у других людей, добросовестность лишь отчасти компенсирует это отставание. Когда часы работы заканчиваются, ему бывает нелегко окончательно уйти со своего рабочего места; иногда он возвращается, чтобы проверить, все ли двери заперты и всё ли он вообще оставил в предписанном порядке. Дома он тоже не может освободиться от беспокойства; часто перед сном, когда другие люди находятся в покое, он снова погружается в мысли о работе, уже сделанной, или, напротив, о том, что еще предстоит сделать и как это лучше выполнить. Обязанности по дому тоже не выполняются им с легкостью. Подобная опасность угрожает женщине в большей степени, чем мужчине. Женщины-ананкасты не просто убирают комнату, как это полагается; уборка проводится со сверхмерной тщательностью и чаще, чем нужно. Приготовление пищи у ананкастов занимает очень много времени, т. к. посуда моется, кастрюли чистятся, крупы перебираются с самой педантичной тщательностью. Если предстоит появление гостей, уборка проводится с еще большей интенсивностью. Много сил тратится на чрезмерное стремление избежать несчастного случая. Женщина, которая ни разу в жизни не забыла перекрыть газ, стремится всякий раз проверить, всё ли тут в порядке. Иногда она просыпается среди ночи и встает с постели, чтобы еще раз убедиться, что кран закрыт. Точно так же вечером она многократно проверяет, закрыты ли двери. Днем ананкаст часто возвращается с полпути домой, чтобы проверить, запер ли он дверь, выключен ли утюг, не остался ли гореть свет в квартире... Если сверхпунктуальность остается в пределах акцентуированной черты характера, эти отрицательные последствия не наступают. Всё, о чем говорилось раньше, может иметь место и в случае акцентуированного характера, но лишь до тех пор, пока подобные проявления еще остаются в пределах разумного. Пока это так, положительные черты такого характера, основой которого является стремление к положительности и основательности, сказываются сильнее, чем отрицательные. На службе сверхпунктуальный человек никогда не сдает работу, если она не выполнена самым тщательным образом. Вспомнив, что сверхпунктуальность подразумевает сверхдобросовестность, мы поймем, как много однозначно положительного заключено в такой черте характера. Сверхпунктуальный человек проявляет свои положительные качества и в том, что чувствует себя обязанным работать на своем рабочем месте, не меняя его без самых настоятельных причин. Надо заметить, что сверхпунктуальность проявляется не только в альтруизме, она иногда порождает чрезмерную заботу о собственном благе. В слабо выраженных формах этого стремления она может быть положительной чертой человеческого характера. Такой человек избегает ненужных опасностей, эксцессов, не пьет слишком много, умеренно курит. При неблагоприятных внешних условиях эта позиция может принять ипохондрическое развитие. Сверхпунктуальный характер проявляется уже в детстве, хотя его крайние проявления еще отсутствуют, т. к. их прикрывает детская порывистость, при которой реакции на окружающее скоротечны. При сравнении с другими детьми сверхпунктуальные отличаются добросовестностью и солидностью. ЗАСТРЕВАЮЩИЙ ХАРАКТЕР (ШТИРЛИЦ) Такие люди характеризуются развитой и конкретно направленной волей. Вследствие того, что воля сильна, у них наблюдается соблазн властвовать, они часто ему поддаются, хотя подавление других не всегда является умышленным. Они могут быть навязчивыми в общении, инертными в выполнении различных дел (таких, как наведение порядка на работе, уборка квартиры и т. д.). Мелочной скрупулезностью в делах они могут терроризировать окружающих — это тоже одно из проявлений инертности и конкретной направленности внимания. Люди с таким характером злопамятны, но это определяется не их принципами, а тем, что неприятные образы и эмоции легко вспоминаются, и всё переживается так, как будто было вчера. Более того, отрицательные эмоции, возникавшие в прошлом, за счет соответствующей стимуляции воспоминаний могут усиливаться. Инертностью определяется и взрывчатость эмоций у людей этого типа. Неприятности не забываются, а наслаиваются одна на другую, накапливаются. В результате' любая мелочь может стать последней каплей, которая переполняет чашу терпения. Логико-понятийное мышление у этого типа личности развивается за счет заимствования от окружающих новых мыслей. Причем из того, что слышно вокруг, воспринимается лишь то, что имеет отношение непосредственно к предмету внимания, остальное отбрасывается как ненужное, заумное. Такой человек любит пересказывать происходящее, не вдумываясь. Если он поставил себе цель, то эмоционально привяжется к ней, "застрянет" на ней и будет устойчивым в эмоциональном стремлении к ее достижению. Его цели — внешние, конкретные: власть, авторитет в глазах окружающих, успех в любовных делах, порядок и постоянство деятельности, хорошее отношение со стороны друзей и приятелей, здоровье — всё это похоже на общечеловеческие ценности, но проявляется с внешней, показушной стороны. ДЖЕК Завершая главу об акцентуациях подростков, отметим, что "Джек", по-видимому, один из самых психически устойчивых типов, однако изредка встречаются люди этого типа, не могущие отключиться от неприятных эмоций, пережитых ими даже очень давно: они всё время возвращаются к ним и не могут отделаться от воспоминаний. Вероятно, "Джека" тоже можно отнести к застревающему типу личности.   ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ТИПЫ В БИОГРАФИЯХ ДОН КИХОТ Константин Эдуардович Циолковский* * К. Э. Циолковский. Черты моей жизни. — Тула: Приокское кн. изд-во, 1986. <...> Маленького меня очень любили — родители и гости. Прозвища я получал разные: птица, блаженный, девочка. Однажды стащил медную монету со стола. Оставили без чаю. Долго рыдал и приходил в отчаяние. <...> Любил мечтать и даже платил младшему брату, чтобы он слушал мои бредни... Потом я мечтал о физической силе. Я, мысленно, высоко прыгал, взбирался, как кошка, на шесты, по веревкам. Мечтал и о полном отсутствии тяжести. Любил лазить на заборы, крыши и деревья. Прыгал с забора, чтобы полететь. Любил бегать и играть в мяч, в лапту, городки, жмурки и прочее. Запускал <воздушные> змеи и отправлял на высоту по нитке коробочку с тараканом. <...> К 14-16 годам потребность к строительству у меня проявилась в высшей форме. Я делал самодвижущиеся коляски и локомотивы. Сталь я выдергивал из кринолинов, которые покупал на толкучке. Особенно изумлялась тетка и ставила меня в пример братьям. Я также увлекался фокусами и делал столики и коробки, в которых вещи то появлялись, то исчезали. <...> Корреспондентку я не видел, но это не мешало мне влюбиться и недолгое время страдать. Интересно, что в одном из писем к ней я уверял свой предмет, что я такой великий человек, которого еще не было, да и не будет. Даже моя девица в своем письме смеялась над этим. И теперь мне совестно вспомнить об этих словах. Но какова самоуверенность, какова храбрость, имея в виду те жалкие данные, которые я вмещал в себе! Правда, и тогда я уже думал о завоевании Вселенной! <...> Случилось, что оглобли очков оказались длинны. Я перевернул очки вверх ногами и так носил их. Все смеялись, но я пренебрегал насмешками. Вот черты моего позитивизма, независимости и пренебрежения к общественному мнению. Раньше была некоторая хлыщеватость и чем больше назад, тем ее было больше. Там, в Москве, я ходил в пальто старшего брата, перешитом из теткиного бурнуса. Оно мне было велико, и я, чтобы скрыть это, носил его внакидку, несмотря на адский иногда холод. Пальто было из очень прочного драпа, хотя без подкладки и без воротника. Но и его я скоро лишился: проходя однажды близ Апраксина рынка. Выскакивают молодцы и почти насильно ведут меня в магазин! Соблазнили: дали предрян-ное пальто, а мое взяли. Прибавил я еще рублей 10. <...> Пора было жениться и я женился на ней без любви, надеясь, что такая жена не будет мною вертеть, будет работать и не помешает мне делать то же. Венчаться мы ходили за четыре версты, пешком, не наряжались, в церковь никого не пускали. До брака и после него я не знал ни одной женщины, кроме жены. Браку я придавал только практическое значением...> Когда же не был занят, особенно во время прогулок, всегда пел. И пел не песни, а как птица, без слов. Слова бы дали понятие о моих мыслях, а я этого не хотел. Пел и утром, и ночью. Это было отдыхом для ума. Мотивы зависели от настроения... Я это делаю сам для себя. <...> Однажды одной слабой девице, по ошибке, я поставил пять, но не стал ее огорчать и не зачеркивал балл. Спрашиваю урок в другой раз. Отвечает на пять. Заметил, что дурные баллы уменьшают силу учащихся и вредны во всех отношениях. <.„>  Преподавал я всегда стоя. Делал попытку ставить балл по согласованию с отвечающей, но это мне ввести не удалось. Спрашиваешь: "Сколько вам поставить?" Самолюбие и стыдливость мешали ей прибавить себе балл, а хотелось бы. Поэтому ответ был такой: "Ставьте, сколько заслуживаю". Сказывалась полная надежда на снисходительность учителя. <...> Зажженный водород у меня свистел и дудел на разные голоса. В пятом классе всегда показывал монгольфьер. Он летал по классу на ниточке, и я давал эту ниточку желающим. Большой летающий шар, особенно с легкой куклой, производил всеобщее оживление и радость. Склеенный мною бумажный шар, весь в ранах и заплатах, служил более 15 лет. <...> Человечество не может жить в таких шорах, как живет, двигать своею мыслью по указке, ибо человек не машина, и это надо запомнить: человек настраивается природой в определенном тоне, это, безусловно, мажорный тон, а не мольба о помиловании... Вступление в космическую эру человечества — это поважнее, чем восшествие на престол Наполеона Бонапарта. Это грандиозное событие, касающееся всего земного шара, это робкое начало расселения человечества по космосу. ДЮМА  Никита Владимирович Богословский* * "Уцелел, потому что смеялся". — Огонек, 1990, № 45. 238 В моей биографии есть один "стыдный факт: я не сидел... За всю жизнь не написал ни одной героической песни. Про партию не писал. Даже про Сталина не писал — что по тем временам трудно было назвать распространенным явлением. При этом меня не только не сажали, но и не сняли ни одного моего сочинения. <...> Однажды я дирижировал на радио, и вдруг какой-то музыкант обращается ко мне с вопросом и называет меня Никитой Сергеевичем... Я ответил: "Между мной и Никитой Сергеевичем есть разница, он пишет ноты, а я — музыку". Кто-то "стукнул" в Союз композиторов. Меня вызвали и сказали: ты что, с ума сошел, что ты себе позволяешь? Неуместны твои дурацкие шутки с главой государства..." Я говорю: "А пошел ты на...". "Как?! Завтра же ставим вопрос на секретариате". И я почему-то брякнул: "А ты, вообще, газеты читаешь? Сегодняшнюю прочитал?" Хотел на испуг его взять, а оказалось — попал в точку. Там было правительственное сообщение, которое начиналось словами: "В связи с состоянием здоровья Никиты Сергеевича Хрущева..." Через час я зашел в кабинет этого функционера от искусства, так он уже успел портрет со стены снять. Колоссальное совпадение... Должен был схлопотать очень сильно... И из-за своего языка... И из-за того, что никогда не придерживался того жанрового направления, к которому призывала наша родная коммунистическая партия. <...> Еще когда мне было шестнадцать лет, я ушел из дому, потому что уже в том возрасте не хотел ни от кого зависеть, даже от родителей. Я жил на чердаке, зарабатывал тем, что давал уроки французского нэпманским детям. Зимой на этом чердаке было довольно холодно, но я не хотел расставаться со свободой и возвращаться домой. Один носок у меня был красный, другой — зеленый. Спал я, прячась в полярном спальном мешке, который мне когда-то подарил Отто Юльевич Шмидт. А я любил и сейчас люблю "красивую жизнь". Я пижон. И эту жизнь можно было иметь гораздо раньше, чем досталась она мне. <...> Вот обедаем мы с друзьями в кабинете ресторана "Арагви". Выпили, начались вольные разговоры. Я сделал круглые глаза и прошептал, - что здесь, небось, полно микрофонов. После этого тихо договорился с официантом, что ровно через пять минут он принесет пиво, а еще через пять минут спички. За несколько секунд до назначенного срока я сказал: "Поскольку нас всё равно слушают, то пусть по крайней мере не зря. Пожалуйста, принесите пиво". Тут же открылась дверь, и официант принес пиво. Ровно через пять минут я попросил спички. И, естественно, вошел официант. Все жутко перепугались и стали говорить только о погоде. <...> Бывали шуточки довольно злые. Однажды в Тунисе — пустыня, едем в автобусе. За нами бегут нищие мальчишки — просят милостыню. Я знал, что, если им кинуть монетку, то тут же набегут еще сто-двести таких же пацанов и пока не обдерут тебя, как липку, не отстанут. Меня такая перспектива совершенно не радовала. Я им объяснил: если хотите, чтобы русские туристы подавали вам милостыню, вы должны говорить им следующую фразу: "N — говно!" (N — покойный ныне писатель). Потом мне рассказывали наши, что, приехав в Тунис, никак не могли понять, почему за автобусами бегут толпы пацанов и кричат: "N — ..." и далее по тексту. Может, они до сих пор так кричат? <...> Для официальных учреждений я работать, возможно, больше не буду. Песни исполнять почти некому. Что касается симфонической музыки, то при почти полном отсутствии квалифицированных оркестров — заниматься ей тоже нелепо. Спасибо, хоть за границей играют. В кинематографе такое творится, что страшно становится! Каждый месяц отсылаю сценарий обратно — не хочу позориться вместе с остальными членами съемочных групп. А уж про налоги вообще не говорю... Очевидно, теперь я буду работать только для себя и своих друзей. РОБЕСПЬЕР  Сергей Васильевич Рахманинов * А. Ф. Гедике * Воспоминания о Рахманинове, т. 2. — м.: Музыка, 1974. ... Сергей Васильевич был человеком исключительно цельным, правдивым, скромным. Он никогда не хвастал ничем, был на редкость аккуратным и точным. Обещав быть в таком-то часу, никогда не опаздывал и в других тоже весьма ценил точность и аккуратность. Он любил заранее составлять план и расписание своих работ и очень страдал, если ему почему-либо приходилось этот план нарушать. В кабинете Сергея Васильевича всегда царил порядок совершенно исключительный. Он много курил, но никогда у него не валялись окурки, спички. Он сам тщательно всё это убирал. Письменный стол был чист и ничем не заставлен. На рояле также не лежало никаких нот, всё это сейчас же после игры убиралось. После обеда, немного отдохнув, Сергей Васильевич повел меня осматривать его хозяйство... Их дом был старый, но все прилегающие к нему помещения: амбары, сараи, коровник и конюшни — весьма солидной постройки, каменные, с железными крышами. Сергей Васильевич имел прекрасных лошадей, как рабочих, так и выездных, большое количество коров, овец, свиней. Словом, хозяйство в 1913 году отнюдь не выглядело запущенным... Сергей Васильевич, конечно, и в Ивановке был прежде всего композитор, но всё же много сил и внимания он уделял заботам' по имению. Не жалел он сил и средств на содержание имения в порядке и показывал мне свое хозяйство с увлечением и не без гордости.  3. А. Прибыткова. Как внутренне, так и внешне в нем жило два человека. Один — какой он был с теми, кого не любил и с кем ему не было хорошо. Тут он был сухой, необщительный и не очень приятный. Сергей Васильевич органически не выносил двусмысленностей, не переваривал ломанья и лжи, особенно лжи. Однажды, когда я была совсем еще маленькой девочкой, со мной произошел нехороший случай: я заупрямилась и ни за что не хотела сказать моей маме правду о чём-то. А Сергей Васильевич сидел тут же и слушал наши пререкания. Случайно я взглянула на него и увидела его глаза: колючие, суровые, жесткие. Таких глаз я у него прежде никоща не видала. Мне стало стыдно и очень страшно, — я как сейчас помню тогдашнее мое состояние, тяжелое самочувствие. Я расплакалась и сквозь слезы созналась, что солгала. Когда Рахманинов говорил с неприятным ему человеком, он был холодный, скованный и резкий, у него даже цвет глаз менялся, делался каким-то темным, стальным. Недоумевающий сухой взгляд, натянутая улыбка, как будто он замкнулся в непроницаемую броню холодности и почти оскорбительного презрения. Голос, обычно ласковый, мягко рокочущий на низких басовитых нотах, делался грубоватым и бестембровым. <...> ... После обеда, если никого и1 гостей нет, начиналось веселье; Сергей Васильевич играл нам, детям, всякую всячину, и мы это обожали. А иногда мы втроем <...> играли на тему "собачьего вальса" — коллективные вариации композиторов: Бородина, Римского-Корсакова, Лядова, Кюи и Щербачева. Основную музыку играл Рахманинов, а мы только подыгрывали тему "собачьего вальса". И как красиво выходило!.. Сергей Васильевич любил эту вещь, ему нравилось тонкое музыкальное остроумие вариаций. Еще мы любили в детстве, когда дядя Сережа играл нам польку своего отца, из которой сделал труднейшую концертную транскрипцию. Сам же Сергей Васильевич обожал, когда его отец играл эту польку. А играл Василий Аркадьевич ее ярко, весело, темпераментно, немного корявыми, негнущимися пальцами. Но выходило ловко, и Сергей Васильевич, получая полное удовольствие, захлебывался смехом. А потом сам садился за рояль и тоже играл польку, но это уж было совсем другое! И теперь веселились оба: отец и сын — отец от того, что из его простенькой музыки сделал сын, а сын от того, как отец воспринимает метаморфозу со своей полькой. И мы все смеялись, на них глядя. <...> ... Праздники я провела у Рахманиновых в Москве. На этот раз Сергей Васильевич встретил меня на вокзале, и все две недели, что я у них прогостила, развлекал меня и доставлял мне всевозможные удовольствия... Пели, плясали, вокруг елки хороводы водили. И первым заводилой всех развлечений был Сергей Васильевич. Как заправский тапёр он играл танцы, а потом ходил и просил: "Бедному тапёру заплатите что-нибудь за труды". ... Деревню, простую русскую природу Рахманинов любил нежно, сам был кусочком этой природы и, пожалуй, внутри был больше деревенским человеком, чем городским. В эти годы Сергей Васильевич зачем-то решил сам заняться хозяйством и ко всяким треволнениям, которых у него было через край, самовольно прибавил себе целую армию ужасов. Ясное небо, когда дозарезу нужен дождь, — ужас; туча на небе, когда должно быть вёдро, — ужас; ветры, засухи, грозы — ужас! <...>  А. Херст После посещения одного из первых концертов Рахманинова в Лондоне Эрнест Ньюмен писал приблизительно следующее: "Медленно и понуро он вышел на эстраду, печальным взором окинул переполненный зал, поклонился со сдержанным достоинством, повернулся к роялю с видом осужденного на пытку, сел и... полилась такая музыка, что по сравнению с ней все остальные пианисты показались второстепенными. Ни теперь, ни прежде никто никогда не играл так прекрасно..." Вероятно, все, слушавшие и видевшие Рахманинова впервые, получали подобное впечатление. <...> ... Выдающейся чертой характера Рахманинова была его артистическая совесть... После того, как его имя завоевало мир, он легко мог бы писать "доходные" произведения, но это .для него было немыслимо. Его музыкальная совесть была так высока, что это могло бы показаться обычным исполнителям невероятным и даже — увы — забавным. Мне очень памятен один случай: придя после концерта в артистическую, я увидел совершенно растерянного импрессарио, который сказал мне, что Рахманинов в ужасном состоянии; не мог ли бы я отвести его в отель. Конечно, я с готовностью согласился; когда мы сели в автомобиль, нервы его совсем сдали; в таком состоянии я его еще не видел. И почему? Потому что в последней части сонаты Апассионата он пропустил полтакта. Пытаясь его утешить, я говорил, что вряд ли кто из публики мог это заметить, но все мои утешения бьши напрасны. <...> Его нежная привязанность к семье проявлялась всегда и во всём — ив массе очаровательных мелочей, о двух из которых я здесь упомяну. Построив свой дом в Гертенштейне, в Швейцарии, он назвал его "Сенар", составив это слово из начальных букв имени Сергей и имени своей жены Наталья и закончив буквой "Р" — начальной буквой фамилии. Точно так же, когда в Париже он напечатал некоторые свои новые сочинения, он назвал это издание "Таир", составив это слово из начальных букв имен своих дочерей — Татьяна и Ирина. <...> Само собой понятно, что натура, обладающая столь сильными чувствами и переживаниями, должна была по временам "метать гром и молнии". Мне ни разу не приходилось вызывать грозу, но я хорошо знал, что есть вещи, которых лучше не касаться. Его воздержанности в пище соответствовало пуританское отношение ко многим вещам; очень любя забавные анекдоты и шутки, он терпеть не мог анекдотов "для некурящих ".-Противны ему были и непристойности на сцене. Его лондонский импрессарио как-то сделал большую ошибку, выбрав для его развлечения один из очень популярных спектаклей. С возмущением он передавал мне на следующий день свои впечатления... зрелища подобного рода ему были отвратительны. Вероятно, его отношение к такого типа вещам объяснялось чувством глубокого уважения к женщине. <...> Россия не может не покрыть посмертными почестями одного из своих величайших и преданнейших сынов. Творчество Рахманинова с его чисто музыкальной красотой и глубиной чувства будет жить на Земле до тех пор, пока уши человеческие сохранят способность слышать, пока сердце будет чувствовать. ГЮГО Николай Георгиевич Гарин (Михайловский) * * К. Чуковский. Люди и книги.// Собр. соч., т. 5. — М.: Худ. лит., 1967. Гарин был невысокого роста, очень подвижный, щеголеватый, красивый: в волосах седина, глаза молодые и быстрые. Всю жизнь он работал инженером-путейцем, но и в его шевелюре, в его порывистой нервной походке и в его необузданных торопливых, горячих речах всегда чувствовалось то, что называется широкой натурой — художник, поэт, чуждый скаредных, корыстных и мелочных мыслей. Под открытым небом зимою в лесу он выбрал однажды высокую ель и приказал, не срубая ее, разукрасить от вершины до нижних ветвей золочеными орешками, флагами, свечками, окружил веселыми кострами и, созвав из деревни крестьян, всю новогоднюю ночь пировал вместе с ними под этим деревом на морозе, в снегах. В другой раз он устроил новогоднюю елку у себя в усадьбе для деревенских ребят, увесил ее игрушками, лакомствами, а когда ребята вдоволь натешились ею, повалил ее на пол и скомандовал: грабьте! Ему постоянно мерещилось, будто у него есть какие-то лишние деньги, ненужные, даже мешающие, — скорее бы избавиться от них. — Кто здесь бедный? — как-то спросил он, очутившись в деревне, и пошел по крестьянским избам, наделяя своими "ненужными" деньгами одичавших от нужды мужиков. Щедрость его нередко была безрассудной. Ему, например, говорили о каком-то Сикорском: "Не давайте ему денег: он плут!" Но он дал ему сто, потом двести и снова двести, покуда благодарный Сикорский не украл у него остальных.  Его обманывали часто и со смаком. Вспомним, как он покупал живую свинью на вес, не подозревая, что хитрый крестьянин, заранее накормив ее солью, дал ей выпить несколько ведер воды, специально для того, чтобы она стала тяжелей. Хитреца уличили в обмане, но барин заплатил ему сполна: "Нужно же платить за науку!" Эта простодушная доверчивость не была последствием неопытности. Жизнь он знал превосходно, недаром исколесил всю Россию, — практик-инженер, строитель железных дорог, всегда вращавшийся в самой гуще народа. Бывали в нашей литературе такие же щедрые люди, например, Глеб Успенский. Но Глеб Успенский, отдавая другим и пальто, и чемодан, и последние остатки белья, совершенно забывал о себе, обрекая себя на голод и холод. Гарину это было не свойственно. Натура жизнелюбивая, умевшая ценить комфорт и довольство, он с одинаковой щедростью тратил деньги на других — и на себя. Бедность была бы ему не к лицу; аскетическое самоотречение — тоже. Но ничего скопидомного, ни малейшей заботы о будущем не было в этой кипучей душе. Его огненный темперамент нередко раскрывался в его творчестве. Характерно, что чуть не во всех его книгах люди влюбляются с первого взгляда, мгновенно, безоглядно, порывисто — в вагоне, на пароходе, на станции. Психология внезапной, вспыхивающей, как порох, влюбленности изображается в его произведениях постоянно. <...> Нет сомнения, что в своем "Детстве Темы" он изобразил себя. <...> В повести маленький Тема вскакивает ночью с постели, крадется к колодцу, куда брошена Жучка, спускается туда по вожжам и с опасностью для жизни спасает собаку, от чего его болезнь становится чуть не смертельной... Проходят десятки лет. Гарин — седой инженер, писатель, общественный деятель, но в душе он всё тот же Тема. На Кавказе он увидел со скалы утопающих турок и бросился в бушующее море... На пятом десятке уехал к хунхузам, в дебри, где не ступала нога европейца, и там, среди хищных зверей, изведал романтику приключений и подвигов. <...> Хунхузы подожгли ту - фанзу, где он спал, открыли стрельбу из орудий, а он мужественно сражался с ними — один против многих. Такой это был человек. Не боялся же маленький Тема вскарабкаться на огромную лошадь и, замирая от восторга и ужаса, скомандовать Иоське: "Бей!" И в творчестве он был такой же. Всякую тему брал с бою. Долго обрабатывать роман или повесть было ему не по нраву. Он писал второпях, без оглядки и, сдав рукопись в редакцию журнала, несся в курьерском поезде куда-нибудь в Сибирь или на Урал по неотложному делу... "А потом, — вспоминает Елпатьевский, — со станций летели телеграммы, где он просил изменить фразу, переделывались или вставлялись целые сцены, иногда чуть не полглавы... Насколько мне известно, это был единственный русский писатель, по телеграфу писавший свои произведения". ЕСЕНИН  Николай Иванович Бухарин* * Анна Ларина (Бухарина). Незабываемое. — М.: АПН, 1989. На Алтае много времени Н. И. отдавал живописи... Когда мы пришли на выставку, у своих полотен Н. И. встретил художника Юона. Работы Юону понравились. "Бросьте заниматься политикой, — сказал Константин Федорович Н. И., — политика ничего хорошего не сулит, занимайтесь живописью. Живопись — ваше призвание!" Запоздалый совет. <...> Он заплыл в запретную зону и его заставили подняться на судно для выяснения личности, а когда Н. И. объяснил, кто он, Отказались верить, что он — Бухарин. Кто-то из команды судна попросил предъявить документы. Такое требование в данной ситуации было более, чем смешным. Н. И. шутя заметил, что, если это удостоверит его личность, он имеет возможность только снять трусы. Поднялся дружный смех. <...> Сели на скамейку позади памятника Пушкину, стоявшего в то время по другую сторону площади, и Н. И., наконец, решился на серьезный разговор со мной. Он сказал, что наши отношения зашли в тупик и ему надо выбирать одно из двух: или соединить со мной жизнь, или отойти в сторону и долгое время меня не видеть, дать мне право строить свою жизнь независимо от него. "Есть еще одна возможность, — заметил он полушутя, — это сойти с ума", но эту третью возможность он сам отвергает, а из первых двух изберет ту, которая больше привлекает меня. <...> Утром отец, который, как я уже упоминала, никогда не вмешивался в наши отношения, неожиданно заговорил со мной: "Ты должна хорошо подумать, — сказал он, — насколько серьезно твое чувство. Н. И. тебя очень любит, человек он тонкий, эмоциональный, и если твое чувство несерьезно, надо отойти, иначе это может плохо для него кончиться". Его слова меня насторожили, даже напугали. "Что это значит — может для него плохо кончиться? Не самоубийством же?" "Не обязательно самоубийством, но излишние мучения ему тоже не нужны". <...> Н. И. стоял возле меня взволнованный, покрасневший, в кожаной куртке и сапогах, пощипывая свою тогда еще ярко-рыжую, солнечную бородку. Тот миг был решающим. — Ты хочешь, чтобы я зашел к тебе сейчас же? — спросил он. — Хочу, — уверенно ответила я. — Но в таком случае я никогда не уйду от тебя! — Уходить не придется. От Дома Союзов до "Метрополя" рукой подать... Больше мы не расставались до ареста Н. И. <.„> Как-то поздним вечером мы поехали, опять-таки с Аросьевым, на Монмартр. Оттуда открывалась панорама огромного города, светящегося мириадами огней. По Монмартру прогуливались влюбленные и целовались на виду у прохожих. Н. И. пожимал плечами, даже возмущался: "Ну и нравы! Самое сокровенное — на глазах публики!" Однако конец нашей прогулки был неожиданным. Он повернулся ко мне и сказал: "А разве я хуже других?" Ошеломленный Аросьев не знал, куда направить свой взгляд. Неожиданно Н. И. встал на руки и, привлекая внимание прохожих, прошелся на руках. Это был апогей его озорства... <...> Машина уже стояла у крыльца. Возле нее суетился шофер, Николай Николаевич Клыков, как называл его Н. И. — Клычини. <...> Н. И. никогда не садился к столу, не пригласив пообедать шофера. <...> В пути они часто пели русские народные песни, к которым Н. И. имел особое пристрастие, и слышался дуэт: "Хороша я, хороша, да плохо одета, никто замуж не берет девушку за это..." Или же: "Над серебряной рекой, на чистом песочке, долго девы молодой я искал следочки..." У Н. И. нередко эмоции брали верх над разумом. Вот этого взрыва, уже наверняка обреченного на неуспех, опасался Рыков. Алексей Иванович был человеком практического склада ума, у него было больше трезвого благоразумия. Они очень любили друг друга — Рыков и Бухарин, хотя бывало, что Н. И. доставалось от старшего товарища, потому что никогда нельзя было с точностью предсказать, чего можно ожидать от Н. И., ибо политический расчет в конечном итоге был ему чужд. <...> На необоснованные выпады Бухарин мог ответить резко и зло... В то же время его душевная организация была удивительно тонкой, я бы сказала, болезненно истонченной. Даже в будни той бурной эпохи, которая призвала его на первые роли, его натуре — чрезвычайно деятельной и восприимчивой — невероятно тяжко давались эмоциональные перегрузки, ибо "допуск" был крайне мал, и душевные силы обрывались. <...> Однажды я совершила невероятную глупость: я тихо спросила Н. И. — тихо, на случай, если стены нас слушают, — неужто он думает, что Зиновьев и Каменев могли быть причастны к убийству Кирова? Н. И. изменился в лице — побледнел и посмотрел на меня глазами, полными отчаяния... Он прятал в глубину сознания подозрение, быть может даже уверенность, что без направляющей руки Сталина не свершилось бы преступление. <...> Но уже там, на даче, он снова к концу первой половины сентября 1936 года откровенно говорил мне о преступной роли Сталина в организации террора. Однако опять-таки, в тот же самый день или на следующий, он мог отдать предпочтение мысли о болезненной подозрительности Сталина, оберегая себя от осознания безысходности своего положения. <...> Я заглянула в кабинет и увидела: сидит он перед письменным столом, в правой руке револьвер, левым кулаком поддерживает голову. Я вскрикнула. Н. И. вздрогнул, обернулся и стал меня успокаивать: "Не волнуйся, не волнуйся, я уже не смог! Как подумал, что ты увидишь меня бездыханного... и кровь из виска, как подумал... лучше пусть это произойдет не у тебя на глазах". Мое состояние в тот момент невозможно передать. А теперь я думаю, легче было бы для Н. И., если бы в тот миг оборвалась его жизнь. ЖУКОВ Владимир Ильич Ленин* * Виктор Чернов. Ленин глазами соперника. — Огонек, 1991, № 17. Ленин обладал мощным, но холодным интеллектом. Интеллектом ироничным, саркастичным, циничным. Для него ничего не было хуже сентиментальности. Это слово всегда оказывалось у него наготове по отношению к любым моральным и этическим соображениям в политике. Для него это было чем-то несерьезным — лицемерием, "поповской болтовней". Политика означала стратегию и больше ничего. Стремление к победе — единственная заповедь. Воля к власти и бескомпромиссной реализации политической программы — вот единственная добродетель. Колебание — вот единственное преступление. <...> Защитник пролетариата должен отбросить всякую щепетильность в отношении врагов. Обманывать врага сознательно, клеветать на него, очернять его имя — всё . это Ленин рассматривал как нормальные вещи. Он провозглашал их с жестокой циничностью. Совесть Ленина заключалась в том, что он ставил себя вне рамок человеческой совести по отношению к своим врагам. Таким образом, отказываясь от всяких принципов честности, он оставался честным по отношению к самому себе. <.. .> Вся его жизнь прошла в расколах и фракционной борьбе внутри партии. В результате в нем сформировались качества непревзойденного гладиатора, профессионального борца — в каждодневной тренировке, в постоянном придумывании новых уловок для того, чтобы обвести противника или выбить его из игры. Именно эта продолжавшаяся всю жизнь тренировка давала ему потрясающее хладнокровие, присутствие духа в любой мыслимой ситуации, непоколебимую веру в то, что он всегда так или иначе "выкрутится"... После каждого провала, сколь бы позорным и унизительным он ни был, Ленин немедленно поднимался и вновь принимался за дело. Его можно уподобить стальной пружине, которая распрямляется с тем большей силой, чем сильнее ее сжали. <...> Есть некий высший здравый смысл в человеке, который тратит последние капли своей энергии, несмотря на то, что всё против него — логика, судьба, обстоятельства. Этим "иррациональным здравым смыслом" природа наделила Ленина в избытке. Благодаря такому упорству он неоднократно спасал партию в ситуациях, которые казались безнадежными. Массы воспринимали это как чудо и приписывали его особому ленинскому таланту прорицания. Однако как раз именно способности к предвидению ему не хватало. Прежде всего он был мастером фехтования, а фехтовальщику нужно совсем немного способности к предвидению и совсем не нужны сложные идеи. <...> Аграрная программа, разработанная им в девяностые годы для социал-демократической партии, провалилась полностью, что, однако, вовсе не помешало ему поспешно заимствовать аграрные лозунги социал-революционеров, с которыми он ранее с большим усердием боролся. Его конкретные планы атак были чрезвычайно практичны; однако его грандиозные планы действий после победы, которые должны были охватить целые исторические периоды, распадались при первом соприкосновении с реальностью. Его "ближнее политическое зрение" было непревзойденным, "дальнее политическое зрение" всегда подводило. <...> Идеи формулировались предельно просто и конкретно. •Это наиболее очевидная черта ленинской риторики. Он никогда не был блестящим оратором. Часто был грубым и неуклюжим, особенно в полемике, где он постоянно повторялся. <...> Многие критики обвиняли Ленина в сильной жажде власти и почестей. На самом же деле он просто органически был создан для управления и буквально не мог удержаться от того, чтобы не навязывать свою волю другим, не потому, что жаждал этого, а потому, что это было столь же естественно для него, как для крупного небесного тела естественно влиять на планеты. Что касается почестей, то он их не любил. Плебей по своим вкусам, он остался столь же простым в своих привычках после Октябрьской революции, как и до нее. Его часто изображали бессердечным, сухим фанатиком. Однако его бессердечность была чисто интеллектуальной и, следовательно, направлена против его врагов, то есть против врагов партии. По отношению к друзьям он был любезен, добродушен, жизнерадостен и вежлив, каким и полагается быть хорошему другу; поэтому эмоционально-фамильярное "Ильич" стало среди его последователей общепринятым именем. Да, Ленин был добродушным, однако добродушие не означает милосердие. Известно, что физически сильные люди обычно добродушны, и добродушие Ленина имело ту же природу, что и добродушие огромного сенбернара по отношению к окружающим щенкам и дворняжкам. Настоящее же милосердие, насколько мы можем судить, он рассматривал как ничтожнейшую из человеческих слабостей. По крайней мере фактом является то, что когда он хотел уничтожить какого-либо социалиста-оппонента, он награждал его эпитетом "хороший парень". <...> Любил ли он рабочих людей? Очевидно, да, хотя его любовь к реальным живым рабочим, несомненно, была слабее, чем ненависть к угнетателям рабочих. <...> Его любовь к пролетариату была той же деспотической, суровой беспощадной любовью, во имя которой столетия назад Торквемада сжигал людей ради их спасения. <...> Следует отметить еще одну черту: Ленин по-своему любил тех, кого ценил как полезных помощников. Он легко прощал им ошибки, даже неверность, время от времени строго призывая их к выполнению задач. Злобность и мстительность были ему чужды. Даже враги воспринимались им скорее как какие-то абстрактные факты. Вероятно, они не могли возбудить в нем чисто человеческий интерес, будучи просто математически определенными точками для приложения деструктивных сил. Чисто пассивная оппозиция его партии в критический момент являлась для него достаточным основанием для того, чтобы расстрелять сотни людей без тени колебаний. И при всём этом он любил, искренне веселясь, играть с детьми, собаками, котятами. В. Солоухин * Владимир Солоухин, Олег Мороз. Расставание с богом. — Огонек, 1990, №51. Все мы знаем деда Мазая и то, как он спасал зайцев, застигнутых половодьем, как он собирал их в лодку, а потом выпускал на сухом месте. Но вот женщина в своих воспоминаниях рассказывает, как охотился ее муж. На маленьком островке спасались застигнутые, шугой, ледяным крошевом, зайцы. Охотник сумел в лодке добраться до островка и вместе с другими стрелками набил столько зайцев, что лодка наполнилась тушками по самые борта. Способность испытывать охотничье удовольствие от убийства попавших в беду зверьков не удивила автора воспоминаний. Женщина эта — Крупская, а дело происходило в Шушенском. <...> МАКСИМ Валерий Яковлевич Брюсов И. А. Бунин*  * И. А. Бунин. О Валерии Брюсове.// Собр. соч., т. 9. — М.: Худ. лит., 1967. Всё это было в его словах крайне революционно (в смысле искусства), — да здравствует только новое и долой всё старое! Он даже предлагал все старые книги дотла сжечь на кострах, "вот как Омар сжег Александрийскую библиотеку!" — воскликнул он. Но вместе с тем для всего нового у него были жесточайшие, непоколебимые правила, уставы, узаконения, за малейшие отступления от которых он, видимо, готов был тоже жечь на кострах. И аккуратность у него, в его низкой комнате на антресолях, была удивительная. Я попросил у него на несколько дней какую-то книгу. Он странно сверкнул на меня из своих твердых скул своими раскосыми, бессмысленно блестящими, как у птицы, черными глазами и с чрезвычайной галантностью, но и весьма резко отчеканил: "Никогда и никому не даю ни одной из своих книг даже на час!" В. Ф. Ходасевич** ** В. Ф. Ходасевич. Колеблемый треножник. — М.: Советский писатель, 1991. В стихии расчета он умел быть вдохновенным. Процесс вычисления доставлял ему удовольствие. В шестнадцатом году он мне признался, что иногда "ради развлечения" решает алгебраические и тригонометрические задачи по старому гимназическому задачнику. Он ЛЮБИЛ таблицу логарифмов. Он произнес целое похвальное слово той главе в учебнике алгебры, где говорится о перестановках и сочетаниях. В поэзии он любил те же "перестановки и сочетания". С замечательным упорством и трудолюбием он работал годами над книгой, которая не была — да и вряд ли могла быть законченной: он хотел дать ряд стихотворных подделок, стилизаций, содержащих образчики "поэзии всех времен и народов"! В книге должно было быть несколько тысяч стихотворений. <...> С ней отчасти повторилась история Нины Петровской: она никак не могла примириться с раздвоением Брюсова между ней и домашним очагом. С лета 1913 г. она стала очень грустна. Брюсов систематически приучал ее к мысли о смерти, о самоубийстве. Однажды она показала мне револьвер — подарок Брюсова. Это был тот самый браунинг, из которого восемь лет тому назад Нина стреляла в Андрея Белого. В конце ноября, кажется 23 числа, вечером, Львова позвонила по телефону Брюсову, прося тотчас приехать. Он сказал, что занят, не может. Тогда она позвонила к поэту Владимиру Шершеневичу: "Очень тоскливо, пойдемте в кинематограф". Шершеневич не мог пойти — у него были гости. Часов в 11 она звонила мне, меня не было дома. Поздно вечером она застрелилась. Об этом мне сообщили под утро. Через час ко мне позвонил Шершеневич и сказал, что жена Брюсова просит похлопотать, чтобы в газетах не писали лишнего. <...>  Сам Брюсов на другой день после Надиной смерти бежал в Петербург, а оттуда в Ригу, в какой-то санаторий, через несколько времени вернулся в Москву, уже залечив душевные раны и написав новые стихи, многие из которых посвящались новой, уже санаторной "встрече". <...> Он страстно, неестественною любовью любил заседать, в особенности — председательствовать. Заседая — священнодействовал. Резолюция, поправки, голосование, устав, пункт, параграф — эти слова нежили его слух. Открывать заседание, закрывать заседание, предоставлять слово, лишать слова "дисциплинарной властью председателя", звонить в колокольчик, интимно склоняться к секретарю, прося "занести в протокол" — всё это было для него наслаждением, "театр" для себя, предвкушение грядущих двух строк в истории литературы. В эпоху 1907—1914 гг. он заседал по три раза в день, где надо и где не надо. Заседаниям жертвовал совестью, друзьями, женщинами. <...> Демократию Брюсов презирал. История культуры, которой он поклонялся, была для него историей "творцов", полубогов, стоявших вне толпы, ее презирающих, ею ненавидимых. Всякая демократическая власть казалась ему утопией либо охлократией, господством черни. <...> В ту зиму я не встречался с Брюсовым, но мне рассказывали, что он — в подавленном состоянии и оплакивает неминуемую гибель культуры. Только летом 1918 года, после разгона Учредительного собрания и начала террора, он приободрился и заявил себя коммунистом. Это было вполне последовательно, ибо он увидел перед собой "сильную власть", один из видов абсолютизма — и поклонялся ей: она представилась ему достаточной защитой от демоса, низов, черни. Ему ничего не стоило объявить себя и марксистом, ибо не всё ли равно во имя чего — была бы власть. <...> Одинокий, измученный, обрел он, однако, и неожиданную радость. Под конец дней взял на воспитание маленького племянника жены и ухаживал за ним с нежностью, как некогда за котенком. Возвращался домой, нагруженный сластями и игрушками. Расстелив ковер, играл с мальчиком на полу. Прочитав известие о смерти Брюсова, я думал, что он покончил с собой. Быть может, в конце концов, так оно и было бы, если бы смерть сама не предупредила его. ГАМЛЕТ  Аркадий Исакович Райкин* * М. Мишин. Он был у нас. — Огонек, 1991, № 23. Если он уставал, перед вами был не просто усталый человек, нет, перед вами была картина "Усталость^. Если он сердился — это было какое-то уж абсолютное негодование. Когда же он был грустен... О, вы видели саму Грусть, печально грустящую своими невыразимо грустными глазами. <...> Он был влюбчив и внушаем. Он влюблялся в нового автора, в артиста, в художницу, в критикессу, в режиссера. Еще чаще влюблялся в собственные идеи. Идея, овладевавшая им, становилась в согласии с марксизмом материальной силой. Пришли вдруг в театр показываться два молодых артиста. Близнецы. Ну, действительно, очень похожие. Райкин в них сейчас же влюбился, его ужасно радовало, что они так похожи. "Надо же!" — восхищался он. Видимо, в голове его возникли какие-нибудь "Два веронца" или "Принц и нищий". Немедленно близнецы были приняты в театр. Первые дни только о них Райкин и говорил. "Надо что-то такое с ними придумать, они же так похожи". Потом понемногу перестал говорить. Вскоре он уже вообще не знал, что с ними делать. Их пытались вводить куда-то, это было нелепо и никому не нужно. И вот они уже его раздражали, безвинные близнецы. К счастью, — для него, конечно, — их вскоре забрали в армию. Больше он о них не вспоминал. <...> Поразительно, но он был сам ревнив к чужому успеху. Он ревновал, стоя за кулисами, когда артисты его собственного театра заставляли смеяться зрительный зал. Уникальный! Неповторимый! Он, Райкин!.. Режиссеры в этом театре не приживались. Начиналось с того, что он с гордостью объявлял фамилию приглашенного постановщика. "Я его уговорил... Гениально понимает специфику именно нашего театра!" Через месяц он уже слушал этого режиссера, поджав губы. Потом ронял в кругу артистов: "Совсем не понимает специфики нашего театра". Артисты с жаром подхватывали: "Не понимает!.." Режиссер бесследно исчезал. Иногда успевал появиться второй. "Чувствует нашу специфику..." Всё повторялось. <...> Авторов, — как бы к кому ни относился, а отношения бывали всякие, — считал людьми вспомогательными. Постоянно порывался сам менять текст — вовсе не всегда к лучшему. Автор большей частью крепился, иногда не выдерживал. Я тоже как-то пытался принципиальничать: "Вы не так читаете, как написано, Аркадий Исакович! Тут же мысль уходит..." "Куда же она уходит? — ласково отвечал он. — Она не может уйти без меня, а я же здесь..." <...> Как-то в начале нашего знакомства он позвонил поздно вечером, что-то около двенадцати. "Вы ночная птица? — грустно спросил он. — Вы сова или жаворонок?" "Сова", — ориентируясь на его интонацию, соврал я. "Может быть, вы ко мне сейчас придете? — еще грустнее сказал он. — Если вам не трудно..." Встретил меня грустной улыбкой. Посадил напротив себя за маленький столик. И так печально вздохнул, что у меня защипало в носу. "Мишенька, — очень тихо сказал он. — Я думаю, что спектакль, который мы задумали, будет мой последний..." И совсем уж скорбно замолчал. Я чуть не всхлипывал. "Да-да, — произнес он печальнейшим в мире вздохом.  — И поэтому мы с вами должны сделать его так, чтобы было не стыдно..." "Мы с вами..." Он со мной!.. Помочь!.. Господи, да всё ему отдать! Мозг! Душу! Нервы! Сейчас же!.. Да-да, он чувствует, что только я один в целом свете сумею написать достойное вступительное слово к новому спектаклю... Другие авторы, конечно, неплохие, но только мое перо... Домой я летел на крыльях совы и жаворонка одновременно. Я сознавал свою историческую миссию... "Мы с вами", — сказал он. Я тогда очень старался. "Только вы!" — сказал он. Недели через полторы я узнал, что такой же разговор у него состоялся еще с одним... И еще с другим... Им он тоже сказал грустно-прегрустно: "Только вы..." Зато он получил три полновесных вступительных монолога к новому спектаклю и сам скомпоновал из них один. <...> День сдачи "Его величества" то ли главку, то ли министерству. Он — сплошной нерв. Всё плохо, вокруг все — бездельники. Тотальный заговор халтурщиков и тупиц. Спектакль провальный, жуткий, самый худший из всех его спектаклей. Это говорится так, что каждому ясно: именно из-за него спектакль такой вот жуткий и провальный. За час до начала сижу у него в уборной, делаю последнюю попытку уговорить его выбросить первую сцену... Вроде убедил! Он как-то даже успокаивается, говорит, хорошо, что ты меня уговорил, я и сам так думал. В эту секунду влетает к нему в уборную артистка... и закатывает истерику: как можно снимать единственную стоящую сцену (главное, что она там участвует)... Нормальный актерский бред. Начинаю с ней спорить... И молния вылетает... Юпитер бледнеет, как мел, и тихим страшным голосом объявляет, что сейчас же уезжает домой. Он и так на грани, но кое-кто хочет его совсем добить, и этот кое-кто именно я, ибо как я мог даже в мыслях покуситься на такую важную сцену, и вообще "вам наплевать на наш театр!" Артистка умело испаряется, а я потрясен, возмущен и оскорблен... Ну, а потом-то всё как положено: цветы, овации, "Браво, Райкин!" И уже меня по его велению нашли, и уже "Мишенька, ты что, обиделся?" Ну, обиделся. И дальше что?  ДЖЕК ЛОНДОН  Роберт Вуд* * В. Сибрук. Роберт Вуд. — М.: Наука, 1985. "В девять или десять лет я заинтересовался <...> физиологией растений: сажал желудь или боб, и коща он прорастал, переворачивал его вверх ногами и смотрел, что из этого выйдет; <...> поливал растения красными чернилами, чтобы исследовать, станут ли от этого белые цветы красными. <„.> Мой отец считал, что научит меня по-настоящему ценить деньги, заставляя меня "зарабатывать" на карманные расходы с раннего детства <...>. <...> Показать черту, унаследованную мною от отца, который в денежных делах соединял в себе новоанглийскую бережливость и гавайскую расточительность. Меня в юности учили беречь пенни, но не волновались, если я швырял долларами, — даже если я ими не располагал сам. <...> Каждое утро до завтрака я бегал вниз под гору — к лавке мясника с огромным букетом мяты. Он платил мне по пять центов. Из моего букета он мог сделать пятнадцать или двадцать пучков, каждый из который он продавал втридорога. Работа, которую я больше всего не любил, была — снимать жучков с виноградной лозы и выкапывать одуванчики в газоне, который окружал дом. Но из этих именно источников я получал почти все мои доходы. <...>" Лестница в школе Никольса <...> имела вид узкой спирали с перилами, привинченными к стенам каменного колодца. Все мальчики любят ездить по перилам, но здесь этого нельзя было сделать, потому что на них нельзя было сесть — они были слишком близко к стенке. Юный Вуд знал кое-что о центробежной силе и начал экспериментировать с лестницей. Беря старт с разбега вверху ступенек, чтобы набрать скорость, он садился боком на перила и скользил с возрастающей скоростью по спирали до самого дна, где со стуком приземлялся. <...> Наконец, он посвятил других в свою тайну — ив результате через день или два поток хохочущих и кричащих маленьких мальчиков скатывался по последнему завитку спирали лестницы — прямо на мистера Никольса, который входил с улицы. <...> В этом университетском пансионе уже давно среди жильцов-студентов ходило страшное подозрение, что утреннее жаркое приготовляется из остатков вчерашнего обеда, собранных с тарелок. <...> Роб оставил на своей тарелке несколько больших и заманчивых обрезков, посыпанных хлористым литием. На следующее утро частички завтрака были спрятаны в карман, отнесены в лабораторию и сожжены перед щелью спектроскопа. Предательская красная линия появилась — слабая, но ясно видимая. Слава этой истории следовала за Вудом... Одна из побочных версий рассказывает о случае в немецком пансионе, куда отказались пустить неизвестного американского профессора, так как там раньше побывал Вуд со своим литием. <...> Так Роберт Вуд <...> женился на Гертруде Эмс, 19 апреля 1892 года в Сан-Франциско. Ему было двадцать четыре года: он был шести футов ростом, с квадратным подбородком, голубыми глазами, мощный и красивый, как Люцифер. Она была моложе его, тонкая, красивая, выше среднего роста, с золотистыми волосами. Это был нерасторжимый брак. Оба они, привыкшие к роскоши, начали свадебное путешествие <...> с экскурсии в Кинг-Ривер Каньон, за триста миль от железных дорог, большей частью верхом, без постелей, а только с палаткой и одеялами, с бродягой по имени "Танцующий Медведь" в качестве проводника. <...> Они строили лагери с постелью из сосновых ветвей и каменным очагом и питались ветчиной, лепешками и форелью из реки. <... > Вуд послал президенту Теодору Рузвельту экземпляр "Птиц и цветов" с автографом.. . Вуд написал на титульном листе: "Я осмеливаюсь послать Вам экземпляр моей недавно изданной книги о природе..." Рузвельт написал ему сердечный ответ с благодарностью и выразил желание прочесть другие произведения Вуда. Тогда тот послал ему "физическую оптику"! <...> Вуд своим характером отнюдь не напоминает застенчивую фиалку, и то, что книгу приписывали Херфорду, сильно его задевало. <...> Любимый и почти единственный спиртной напиток доктора Вуда— старомодный, или сухой мартини. Миссис Вуд приготовляет его очень сухим. Он часто пьет одну-две рюмочки перед обедом. <...> Дверь спальни доктора и миссис Вуд выходит в одну из жилых комнат и открывается наружу. Эта дверь была снабжена новой и чрезвычайно мощной стальной пружиной. Мне это показалось настолько странным, что я спросил о цели этого устройства. Вуд открыл дверь, отпустил ее, и она со звоном захлопнулась. <...> Он сказал: "Это — подарок моей жене в день ее рождения. Она двадцать лет говорит мне: закрой эту дверь!" Я заметил тогда маленькую карточку над ней с надписью: "Many happy returns of the door" ("Пусть эта дверь много .раз счастливо захлопнется"). ДРАЙЗЕР Иван Сергеевич Тургенев* * А. Ф. Кони. Памяти Тургенева.// Собр. соч., т. 6. Юридическая литература, 1968. Мягкий и доверчивый по характеру и образу действий, Тургенев никогда не поступался своими искренними убеждениями и серьезно выработанными взглядами и не склонял свою выю без критики перед теми, кто претендовал на общее признание. Он не был никогда "жрецом минутного, поклонником успеха". Недаром его часто изображают в воспоминаниях — оживленно спорящим, и нередко в ироническом тоне. Логические и нравственные уродливости в людях, встречаемых им на жизненном пути, воспринятые его впечатлительным умом, выливались у него в форму насмешливых прозвищ, эпиграмм и крылатых словечек, которые затем с поспешным злорадством передавались разными дружественными вестовщиками по адресу. В этом отношении Тургенев мог сказать про себя словами русской поговорки: "Язык мой — враг мой". <...> Тургенев сам говорит: "Я не мог дышать одним воздухом, оставаться рядом с тем, что я возненавидел... Мне необходимо нужно было удалиться от моего врага затем, чтобы из самой моей дали напасть на него. В моих глазах враг этот имел определенный образ, носил известное имя: враг этот был крепостное право. Под этим именем я собрал и сосредоточил всё, против чего я решил бороться до конца — с чем я поклялся никогда не примиряться ... Это была моя Аннибаловская клятва". <...> В своем "Гамлете" и "Дон Кихоте" он безусловно становится на сторону последнего <...> как символ его неустанной борьбы со злом. Но его смущает безволие русского человека и затрата им больших природных сил на пустяки, — отсутствие настойчивости и выдержки, — и практическое оправдание им в жизни горестного изречения о том, что "суждены нам благие порывы, но свершить ничего не дано". <. ..> М. М. Ковалевский, видевший его впервые в 1872 году, был поражен его внешностью, напоминавшею престарелого и усталого льва. Особенно привлекали его глаза: столько в них было мягкости, доброты, сочувствия и жалости к людям! По словам Писемского, они напоминали глаза умирающей газели. Описывая его в своем дневнике, Гонкур говорит: "Это очаровательный колосс, ласковый седой гигант, имеющий вид доброго или лесного духа. Он прекрасен, величаво и чрезвычайно прекрасен, с небесной голубизною в глазах". <...> Едва ли нужно говорить о том, как широко, великодушно и деликатно приходил он на помощь множеству всякого рода нуждающихся, неудачников и горемык, растрачивая на эту помощь средства, в которых часто нуждался сам, испытывая при этом очень часто на себе справедливость скептического афоризма одного из своих приятелей о том, что "ни одно доброе дело не остается без наказания". Сообщая в 1874 году Пичу о невозможности приобрести рекомендуемую ему картину бедного художника, он пишет: "У меня теперь в руках было больше денег, чем обыкновенно, но я, разумеется, не замедлил выбросить их в окошко". Но не только его деньги иногда очень бесцеремонно занимались или путем прозрачных намеков выпрашивались у него всяким, стучавшим в его окошко, — его время, драгоценное для родного слова время безжалостно расхищалось разными бездарными или самомнящими истеричками, требовавшими его отзывов о своих "творениях" и затем изливавшими на него свои жалкие обвинения в "непонимании" и "лукавстве". Можно бы привести массу примеров того, как он щадил самолюбие тех, кому помогал, старясь остаться в тени или вовсе безвестным. Достаточно указать на его хлопоты о том, чтобы бедная и больная учащаяся девушка пользовалась советами знаменитого парижского врача, для чего он ездил к алчному французу и внес ему значительный гонорар за несколько, приемов вперед, уверив в то же время больную, что у этого врача можно ограничиться платой в несколько франков. <...> Тургенев, по его собственному выражению, был однолюб, и любовь, роковой характер которой он так кратко и сильно определил, захватила и связала его волю, сконцентрировала его чувство и ввела его в заколдованный круг неотразимого влияния властной и выдающейся женщины. Он отдал себя — свое время и сердце — всецело семье госпожи Виардо. Его дружеские письма к немецкому критику Пичу <... > переполнены теплыми отзывами о дочерях госпожи Виардо и даже о ее сыне, скрипаче Поле, несмотря на то, что он "ужасно неотесан и подчас невыносим", нежными заботами об их удобствах и удовольствиях, постоянными тревогами о малейшем нездоровье госпожи Виардо и восторженными сообщениями о вокальных успехах "этой чудной женщины". Жалуясь на свое скверное настроение, "серое с желтоватыми пятнышками", .на жестокие приступы подагры и на разные житейские неприятности, Тургенев не забывал никогда прибавить, что, к счастью, вся семья Виардо благополу-чна или всё в ней идет хорошо, а это в конце концов самое главное. <...> Заканчивая эту полосу личной жизни Тургенева, я невольно обращаюсь к воспоминанию о встречах с ним в Париже осенью 1879 года. Я вижу перед собой его две небольшие комнатки, <...> неприбранные, заброшенные, неуютные, его летнее пальто с оторванными и непришитыми пуговицами, я слышу его торопливое заявление в кружке близких знакомых о том, что он должен их оставить, так как вследствие болезни дочери госпожи Виардо ему, может быть, придется сходить в аптеку или съездить за доктором. <...> БАЛЬЗАК Федор Кузьмич Сологуб* В нашем поле зрения он является прямо уже писателем Федором Сологубом, лет которому уже за тридцать, а по виду и того много больше. Никто не видел его молодым, никто не видел, как он старел. Точно вдруг откуда-то появился — древний и молчаливый. "Рожденный не в первый раз и уже не первый завершая круг внешних преображений ..." — так начинает он предисловие к лучшей, центральной в его творчестве книге стихов. Кто-то рассказывал, как Сологуб иноща покидал многолюдное собрание своих гостей, молча уходил в кабинет и там оставался долго. Был радушным хозяином, но жажда одиночества была в нем сильнее гостеприимства. Впрочем, и на людях он порой точно отсутствовал. Слушал — и не слышал. Витал где-то, куда нам пути не было. Звали его колдуном, ведуном, чародеем. Я впервые увидел его в начале 1908 г. в Москве, у одного литератора. <.„> Сидит мешковато на кресле, нога на ногу, слегка потирает маленькие, очень белые руки. Лысая голова, темя слегка заостренное, крышей, вокруг лысины — седина ... Лицо чуть мучнистое, чуть одутловатое ... Рыжеволосая борода — клином, небольшая, и рыжевато-седые, висящие вниз, усы. Пенсне на тонком шнурке, над переносицей складка, глаза полузакрыты. Когда Сологуб их открывает, их выражение можно было бы передать вопросом: "А вы всё еще существуете?" Таким выражением глаз встретил и меня Сологуб, коща я был ему представлен. Шел мне двадцать второй год, и я Сологуба испугался. И этот страх никогда уже не проходил. А в последний раз видел я Сологуба четырнадцать лет спустя, после страшной смерти его жены. Постарел ли он? Нет, нисколько, всё тот же. И молод никогда не был, и не старел. <...> Сологуб появился на литературном поприще как один из зачинателей самой молодой по тому времени поэтической группы. Но вступил он в нее уже поэтически не молодым. Среди своих литературных сверстников он сразу оказался самым зрелым, сложившимся и законченным. Его жизнь — без молодости, его поэзия — без ювеналий. И как в жизни, явившись старым, он больше уже не старел, так и мастерству его не был сужден закат. Одних своих литературных сверстников переживя физически, других пережил поэтически: умер в полноте творческих сил, мастером трудолюбивым и строгим к себе. <...> Свою жизнь, которая кончилась 5 декабря 1927 г., Сологуб почитал не первой и не последней. Она казалась ему звеном в нескончаемой цепи преображений. Меняются личины, но под ними вечно сохраняется неизменное Я: "Ибо всё и во всем — Я, и только Я, и нет иного, и не было ... В процессе этого нескончаемого восхождения Я создает миры видимые и невидимые: вещи, явления, понятия, добро и зло, Бога и дьявола". <...> Поскольку, однако, вся эта жизнь была лишь ступенью в "нескончаемой лестнице совершенств", она не могла не казаться Сологубу еще слишком несовершенной, — как были, пожалуй, еще менее совершенны жизни, им ранее пройденные. Но неверно распространенное мнение, будто для Сологуба жизнь абсолютно мерзка, груба и пошла — только по отношению к следующим ступеням, которые еще впереди. Сологуб умеет любить жизнь и восторгаться ею, но лишь до тех пор, пока созерцает ее безотносительно к "лестнице совершенств". <...> Сам он, впрочем, часто шутил. Но шутки его всегда горьки и почти всегда сводятся к каламбуру, к улыбке слов ... "Вот и не поймешь: ты Илия или я Илия?" "Она Селениточка, а на селе ниточка". Смешных положений он почти не знает, улыбок в явлениях жизни не видит. А если видит, то страшные и злые. Несовершенна, слишком несовершенна казалась Сологубу жизнь. "Земное бремя — пространство, время" слишком часто ему тяжело. И люди его не прельщали: "мелкого беса" видел он за спиной у них. Познакомившись с Передоновым, русское общество пожелало увидеть в нем портрет Сологуба. "Это он о себе", — намекала критика. В предисловии ко второму изданию своего романа Сологуб ответил спокойно и ясно: "Нет, мои милые современники, это о вас". О нем было принято говорить: злой. Мне никогда не казалось, однако, что Сологуб деятельно зол. Скорее — он только не любил прощать. После женитьбы на Анастасии Николаевне Чеботаревской, обладавшей, говорят, неуживчивым характером (я сам не имел случая на него жаловаться), Сологубу, кажется, приходилось нередко ссориться с людьми, чтобы, справедливо или нет, вступаться за Анастасию Николаевну. Впрочем, и сам он долго помнил обиды ... Убедившись в гибели жены, он уже не захотел уезжать. Его почти не печатали (в последние три года — вовсе нигде), но он много писал. Не в первый раз мечтой побеждал действительность, духовно торжествовал над ней. Недаром, упорствуя и не сдаваясь, в холоде и голоде, весной 1921 года, в двенадцать дней написал он веселый, задорный, в той обстановке как будто бы даже немыслимый цикл стихов: двадцать семь пьес в стиле французских бержерет. Стиснув зубы, упрямый мечтатель, уверенный, твердый, неуклонный мастер, он во дни "пролетарского искусства" выводил с усмешкой над врагами, и над собой, и над "злой жизнью": Турсис под сенью нив Мечтает о Нанетте... НАПОЛЕОН Михаил Сергеевич Горбачев* * М. Гозман. Человек десятилетия. Штрихи к психологическому портрету Михаила Горбачева. — Огонек, 1991, № 49. Когда он учился, тон в университете задавали фронтовики. Их привилегированный статус и армейские нравы общежития ставили его в положение "молодого", которому вторые роли были предназначены самой судьбой. Он преодолел и это. Как и свое сельское происхождение — государство ориентировалось на выходцев из рабочих и не симпатизировало крестьянским сыновьям. Как и отсутствие каких-либо связей в Москве — у многих его соучеников такие связи были. Он всё преодолел, добился уважения на факультете, но ему пришлось платить за это больше, чем другим, а значит, он не мог не начать критически относиться к системе, которая заставляет людей платить по-разному за одно и то же. <...> Так что же собой представляет Горбачев? Есть всего лишь два надежных источника информации о его личностных особенностях. Это его спонтанные реакции в общении с другими людьми (мы имеем возможность наблюдать это в прямом эфире) и решения, которые он принимает самостоятельно, не имея возможности (или не желая) обсуждать их со своими соратниками. Особенно информативными с этой точки зрения являются его ошибки, неадекватные действия, просчеты.<...> В 1988 году продолжается его конфронтация с Ельциным. Каждая атака Горбачева приводила к росту популярности и авторитета его оппонента. В борьбе с Ельциным Горбачев совершал ошибки, очевидные любому. Так, при выборах Председателя Верховного Совета России Президент СССР произнес длинную, плохо структурированную речь, в которой требовал от депутатов не избирать Ельцина. Его точка зрения и так была известна, послушные ему депутаты и без дополнительного напоминания голосовали бы против Ельцина. Зато для части тех, кто еще не определился, грубое давление Горбачева имело, естественно, обратный результат. Просто анекдотичным было поведение Горбачева в истории с отставным генералом КГБ Калугиным. Рассердившись на критические высказывания Калугина в адрес Комитета, Горбачев лишил его звания, орденов и пенсии. Эти явно незаконные действия создали Калугину славу героя-борца, он был избран народным депутатом СССР, а Президент получил еще одного весьма информированного противника. Кстати, позже Горбачев был вынужден отменить свои указы относительно генерала Калугина. Эти и многие другие ошибки отнюдь не говорят о низком интеллекте или неумении просчитывать ситуацию — свои способности в этой сфере Горбачев демонстрировал тысячу раз. Здесь проявляются личные особенности Президента, когда его эмоциональные человеческие реакции вступают в противоречие с рациональным расчетом, и человек в нем побеждает политика. Михаил Горбачев, так много сделавший для демократии и свободы, в личном плане — глубоко авторитарный человек. Тому, помимо приведенных примеров, существует масса доказательств. Наиболее ярким из них является его поведение на съездах. Декларируя на словах коллективный характер принятия решений, он органически не способен выслушивать оппонента. Возражения приводят его в бешенство, он теряет контроль над собой. Ему принадлежат бессмертные фразы: "О плюрализме двух мнений быть не может" и "С оппозицией диалог невозможен". А с кем тогда возможен, — с самим собой? Именно авторитарность не дает ему устанавливать надежные отношения с независимыми интеллигентными людьми. В начале его правления самые яркие личности страны готовы были предоставить себя в его распоряжение — и один за другим уходили от него в оппозицию... Многие другие были отвергнуты им и заменены на серых, безликих людей, которые в августе 91-го чуть не погубили и дело его жизни, и его самого. <...> Личностные особенности Горбачева в полной мере проявились в Форосе. Он не мог согласиться с тем, что люди, цену которым он прекрасно знал, будут сильнее его, навяжут ему свою волю. Они всё рассчитали, когда требовали от него введения чрезвычайного положения. Они учли и его усталость от демократов, и стремление к неконтролируемой власти. Но не подумали лишь об оскорбленном чувстве собственного достоинства человека, для которого примириться с шантажом со стороны своих подчиненных было страшнее смерти. Его характер, его слепота сделали возможным путч. Но те же самые качества предопределили его стойкость в самый ответственный момент... <...> Михаил Горбачев — очень закрытый человек. Может быть, лишь уйдя в отставку, он сможет рассказать о себе. Это будет захватывающая драма человека, изменившего страну и мир, ждавшего и не дождавшегося благодарности, человека, имя которого в истории навсегда останется связано с концом коммунизма на Земле. ШТИРЛИЦ Анатолий Александрович Собчак* * Боюсь сглазить/Беседа с женой А. Собчака Людмилой Нарусовой. — Огонек, 1991, № 5. В политических делах у моего мужа совершенно твердая линия поведения и ясное понимание того, чего он хочет. Яростность и энтузиазм его выступлений, когда он буквально вылетает на трибуну, многие называют честолюбием. Однако эмоциональный подъем в такие минуты объясняется очень просто: во-первых, тип темперамента, а во-вторых, абсолютная убежденность в своей правоте. Плюс бескорыстие. Мой муж — политический романтик. Он искренне убежден, что необходимо биться головой об эту непробиваемую стену, пытаясь ее всё-таки пробить. Он отвечает за каждое свое слово, поэтому и желающим поспорить приходится туго. <.„> Но он сразу сказал: "Оставьте всякую надежду обойти закон, я в эти игры не играю. Я постараюсь вам помочь, чтобы даже в мелочах не было нарушений". Я про себя отметила это его качество. <...> Он был поглощен наукой. Не знаю, можно ли назвать интересом к политической жизни полнейшее неприятие противоправных норм нашей жизни. Для него это было время отчаяния и научного кризиса. В 1973.—1974 годах — в самый разгул застоя — он написал докторскую диссертацию, в которой отстаивал принципы рыночной экономики. Его тогда нещадно били, обвиняли в стремлении с молотка продать социалистические предприятия, реставрировать капитализм. Я увидела отзывы на диссертацию и содрогнулась. Слава Богу, что на дворе был не 37-й год. ВАК, конечно же, диссертацию не утвердил. Доктором и профессором он стал позже. Но как только изменилась общественная ситуация, как только он понял, что его знания могут оказаться полезными, с головой ринулся в политическую деятельность. Исключительно для того, чтобы реализовать, воплотить в жизнь свои теоретические, научные идеи. <...> Дома он совсем другой. Мне смешно, когда я слышу о диктаторских замашках Собчака. Уверенность, жесткость его выступлений и действий диктуется ситуацией. По натуре он мягкий,, интеллигентный, очень деликатный человек. Если я шлепаю дочку (а такое, увы, случается), он возмущается и ругает меня. — Помогает он вам по хозяйству? — Раньше очень много помогал, был редчайшим в этом смысле мужем. Сейчас на это не хватает времени. Но я не в претензии: понимаю, что его работа важнее пылесоса или картошки. — Он умеет готовить? — Он готовит замечательно. Детство Толя провел в Узбекистане. Готовит потрясающий узбекский плов, обожает лепить пельмени. Раньше каждое воскресенье занимался домашними делами и обедом, что значительно облегчало мне жизнь. К сожалению, последний раз он готовил на мой день рождения. За целый год это был единственный раз, когда он избавил меня от хлопот. — Ощущаете себя за ним, "как за каменной стеной"? — Когда женщина говорит такие слова, подразумевается, что муж ее хорошо обеспечивает, помогает в быту... Последнее время я не так уж уверенно себя чувствую — всё, что раньше муж делал по дому, приходится делать самой. Но он никогда не предаст, не подведет. Я уверена, что в любой тяжелой для меня ситуации найду у него поддержку и помощь. — Я начинаю вас жалеть: трудно жить с идеальным человеком? — Во-первых, действительно трудно. А во-вторых, конечно же, он не идеальный и у него есть недостатки и слабости. Например, он не очень хорошо разбирается в людях и часто доверяет тем, кто этого не заслуживает. Время всё расставляет по местам. Но предательство он переживает очень тяжело. <...> Думаю, депутаты, пригласившие Собчака, хотели видеть в нем "свадебного генерала" на сессиях. Надеялись, что основное время он будет проводить в Кремле, в Верховном Совете. Они думали, что в благодарность за содействие Анатолий Александрович сделает их своими заместителями и отдаст им реальную власть. Но это не в его характере. Он с головой окунулся в ленинградские беды. Заместителями сделал бывших конкурентов на должность председателя, а не товарищей по митингам или тех, кто услужливо снимал свои кандидатуры... Многим не нравится его жесткость и требовательность. Одно дело, когда эти качества проявляются по отношению к руководству страны, другое дело, когда их приходится испытывать на собственной шкуре. <...> — Вы счастливая женщина? — Боюсь сглазить... ДОСТОЕВСКИЙ Глеб Иванович Успенский* * Д. Мережковский. Иваныч и Глеб.// Акрополь. — М.: Книжная палата, 1991. Глебу Ивановичу Успенскому, во время предсмертной душевной болезни, казалось, что он состоит из двух личностей — "Глеба" и "Иваныча". <...> Душевная болезнь Успенского, как это часто бывает с такими болезнями, не исказила, а только обнажила сердце его, давая возможность как бы заглянуть в это сердце сквозь раскрытую рану. <...> А ведь главный ужас трагедии, пережитой Успенским, переживаемой всей русской интеллигенцией, — не в языческом героизме или простом свинстве Иваныча, не в христианском подвижничестве, или простом "сумасшествии" Глеба, а в их смешении, сращении, в том, что с одинаковой возможностью свинья превращается в ангела и ангел в свинью. <...> Будущее Глеба Ивановича Успенского — вся жизнь его, вся судьба шла к нему в лице Парамона Юродивого; шел Глеб на борьбу с Иванычем. И как пришел раз, тогда в детстве, — так уж не уходил никогда. Только спрятался за Иваныча. "В последний период жизни Успенского, — говорит Короленко, — проснулся в нем обычный тип подвижника, знакомый нашей русской старине". Проснулся, потому что дремал всегда. "Больной и здоровый, он верен самому себе, он всё тот же". <...> В одном письме из Парижа вспоминает он Туньку, маленькую лохматую собачонку, которую подобрал где-то в России на улице, с переломанной ногой, целый месяц лечил потом холодными компрессами и вылечил. Однажды, зимней ночью, в деревне жена Успенского услыхала со двора голос его: "Дайте мне что-нибудь надеть! Я всё ему отдал". Он снял с себя всё до нитки и отдал замерзшему бродяге. <...> Кажется, в б0-х годах, когда он был еще здоров и молод, одна хорошенькая барыня, увлекающаяся тогдашнею проповедью свободной любви, влюбилась в него или вообразила себя влюбленною. "Ведь я красива, я красивее и моложе его жены. И вы знаете, я осталась у него ночевать, — он сам меня оставил, — в надежде его соблазнить. Все говорят: он никогда не изменял жене. Я не верила, я хотела его испытать... Ну, и вот мы вдвоем с ним в квартире. Жаркая душная ночь, молния так и сверкает. — Глеб Иванович, я не могу — дышать нечем... Я сниму лиф? — Ну, снимите. Я вам сейчас принесу что-нибудь полегче. Принес полотенце и накинул мне на голую шею. Потом самовар начал ставить. Меня лихорадка колотит, а он меня чаем с лимоном отпаивает... Так вся ночь у нас и прошла — всю ночь только чай вдвоем пили... Что же это, по-вашему, — урод или святой?" "Мне кажется, — вспоминает Починковская, — он физически не выносил ничего показного, ничего приукрашенного ни в литературе, ни в жизни. Вкусы его были строгие и простые, впоследствии, может быть, даже аскетические". <...> "Как только начинаю себя помнить, чувство какой-то виновности, какого-то тяжелого преступления уже тяготеет надо мной. В церкви я был виноват перед всеми этими угодниками, образами, паникадилами. В школе я был виноват перед всеми, начиная со сторожа — куда! — с вешалки, на которую вешал свою шинель; на улице каждая собака (мне казалось) так только и ждала моего появления, чтобы меня если не совсем съесть,, то уж непременно укусить. Мальчишки, пускавшие змеи, казались мне отверженными Богом, одержанными злым духом, порождениями дьявола — так казалась громадна их дерзость: как не бояться будочника, который только и смотрит, чтобы схватить тебя и утащить неизвестно куда?" ГЕКСЛИ Михаил Осипович Гершензон* * В. ф. Ходасевич. Колеблемый треножник. — М.: Советский писатель, 1991. Те, кто прожил в Москве самые трудные годы, — 18-й, 19-й и 20-й, никогда не забудут, каким хорошим товарищем оказался Гершензон. Именно ему первым пришла идея Союза писателей, который так облегчил тогда нашу жизнь и без которого, думаю, многие писатели просто пропали бы. Он был самым деятельным из организаторов Союза и первым его председателем. Но, поставив Союз на ноги и пожертвовав этому делу огромное количество времени, труда и нервов, — он сложил с себя председательство и остался рядовым членом Союза. И всё-таки в самые трудные минуты Союз шел всё к нему же — за советом и помощью. Не только в общих делах, но и в частных случаях Гершензон умел и любил быть подмогою. Он умел угадывать чужую беду — и не на словах, а на деле спешил помочь. Скажу о себе, что если бы не Гершензон — плохо было бы мне в 1916—1918 гг., когда я тяжело хворал. Гершензон добывал для меня работу и деньги; Гершензон, а не кто другой, хлопотал по моим делам, когда я уехал в Крым. А уже о душевной поддержке — и говорить нечего. Но всё это делалось с изумительной простотой, без всякой позы и сентиментальности. Его внимательность и чуткость были почти чудесны. Я, к сожалению, сейчас не могу подробно описать один случай, когда Гершензон выказал лукавую и веселую проницательность, граничащую с ясновидением. Доброта не делала его ни пресным, ни мягкотелым. Был он кипуч, порывист и любил всю правду, всю, полностью: какова бы она ни была. Он говорил всё, что думал — прямо в глаза. Никогда не был груб и обиден, — но и не сглаживал углов, не золотил пилюль. "Начистоту! — покрикивал он, — начистоту!" Это было одно из его любимых слов. И во всех поступках Гершензона, и в его доме, и в его отношении к детям — была эта чистота правды. При всей доброте, не был он слеп. В людях тщательно разбирался, не будучи по природе обидчиком, — просто проходил мимо тех, кто ему не нравился. В каждом старался он найти хорошее, но если не находил — вычеркивал человека из своего обихода. При случае умел сказать зло и метко. Об одном расторопном и разностороннем литераторе сказал: "Он похож на магазин с вывеской: "Любой предмет — пятьдесят копеек на выбор"". Однажды я высказал удивление: зачем X., что бы ни писал, поминает про свою ссылку в Сибирь? "Ну, как же вы не понимаете? — сказал Гершензон, — это же его орден: орден пришит к мундиру и сам собой надевается вместе с мундиром". <...> Не вынося глупости, ханжества, доктринерства, даже на них обижаясь, — он был незлоблив на обиды, нанесенные ему лично. Однажды некий Бобров прислал ему свою книжку: "Новое в стихосложении Пушкина". Книжка, однако же, была завернута в номер не то "Земщины", не то "Русской земли" — с погромной антисемитской статьей того же автора. Статья была тщательно обведена красным карандашом. Рассказывая об этом, Гершензон смеялся, а говоря о Боброве, всегда прибавлял: "А всё-таки человек. он умный". <...> В свои историко-литературные исследования вводил он не только творческое, но даже интуитивное начало. Изучение фактов, мне кажется, представлялось ему более средством для проверки догадок, нежели добыванием материала для выводов. Нередко это вело его к ошибкам. Его "Мудрость Пушкина" оказалась в известной мере "мудростью Гершензона". Но, во-первых, это всё-таки "мудрость", а во-вторых — то, что Гершензон угадал верно, могло быть угадано только им и только его путем. В некотором смысле ошибки Гершензона ценнее и глубже многих правд. Он угадал в Пушкине многое, "что и не снилось нашим мудрецам". <...> К тем, кого он изучал, было у него совсем особое отношение. Странно и увлекательно было слушать его рассказы об Огареве, Печерине, Герцене. Казалось, он говорит о личных знакомых. Он "чувствовал умерших, как живых". За девять лет нашего знакомства я привык читать или посылать ему почти все свои стихи. Его критика почти всегда была доброжелательна — и беспощадна. Резко, "начистоту" высказывал он свои мнения. С ними я не всегда соглашался, но многими самыми меткими словами о моих писаниях я обязан ему. Никто не бранил меня так сурово, как он, но и ничьей похвалой я не дорожил так, как похвалой Гершензона. Ибо знал, что и брань и похвалы идут от самого, может быть, чистого сердца, какое мне доводилось встречать. ГАБЕН Жорж Сименон* * Ж. Сименон. Я диктую. Воспоминания. — М.: Прогресс, 1984. 278 ... Память у меня исключительная: я помню малейшие детали, запахи, звуки. Могу -точно реконструировать событие, которое произошло, когда мне было тринадцать или четырнадцать лет. Правда, эта память, если можно так выразиться, не хронологическая. Мне трудно располагать события во времени. Я очень привязан к своим детям и, тем не менее, не смогу сказать не только в каком месяце, но даже в каком году родился каждый из них. <...> Мы жили для того, чтобы радоваться жизни. В сущности, ничему тогда не придавали особого значения, ничего не принимали драматически и по-настоящему всерьез, кроме одного — того количества страниц, которое я ежедневно должен был отстукивать на машинке. За развлекательные романы платили мало: тысячу-полторы франков за 10000 строк, две — за роман в 20000 строк. Я писал быстро. При желании мог отстучать страниц 80 в день. <...> Так я путешествовал по миру, сидя за пишущей машинкой в лучах солнца, щедро вливавшихся в наши высокие окна. Под рукой у меня была бутылка белого вина, к которой я время от времени прикладывался. Начинал я работу ранним утром, обычно в 6, заканчивал после полудня. Это составляло 2 бутылки вина и 80 машинописных страниц. <...> ... Я внезапно, без всякого надрыва, без мучительных колебаний, принял решение продать дом в Эпаленже, построенный всего десять лет назад. Почему?.. Я уже не впервые принимал подобное неожиданное решение. До Эпаленжа я сменил двадцать девять домов в разных странах, и с каждым из них происходило почти то же самое. Я вдруг начинал чувствовать себя чужим в стенах, которые еще накануне были такими привычными и в известном смысле служили мне убежищем. Так вот, я переставал узнавать эти самые стены. Недоумевал, как могла моя личная жизнь сочетаться с такой обстановкой, и не находил покоя, пока не уезжал, вернее, не удирал оттуда. 20 сентября, на другой день после принятия решения, я пригласил к себе управляющего самым крупным лозанским агенством по продаже недвижимости и объявил, что продаю дом и прошу его немедленно заняться этой операцией... Как всегда в таких случаях, весь месяц я провел словно во хмелю. Я вил гнездо. С плотницким метром обходил магазины. Покупал направо и налево — не брал только дешевку шикарного вида... Переезд я назначил на 27-е. И в точно назначенный срок перебрался на новое место. <...> Книги, которые я просматриваю сейчас, вызывают у меня тягостное ощущение. Авторы, пользуясь тем, что знали тоге-то или того-то с двадцати лет, выставляют на свет Божий не только его слабости, но порой выбалтывают то, что им говорилось по секрету. Даже если это касается людей знаменитых или очень известных, о которых постоянно писали в широкой или "определенной" прессе, всё равно я всякий раз испытываю чувство неловкости. Вот почему, болтая перед микрофоном, что стало для меня манией, я стараюсь не называть фамилий, за исключением тех случаев, когда это абсолютно необходимо. <. ..> Тогда я и познакомился с закулисной стороной фестиваля... На первом же нашем заседании, увидев, как к нам входит генеральный директор, я удивился и по простоте душевной поинтересовался: "А что вы собираетесь у нас делать?" Я указал ему, что жюри в принципе абсолютно независимо в решениях и на наших совещаниях присутствовать никому не положено, а потому попросил оставить нас. Человек он был высокопорядочный, прекрасно воспитанный, деликатный в обхождении и во всех отношениях симпатичный. Но жюри есть жюри, и оно должно быть полностью независимо. Мои слова вызвали некоторое замешательство. Генеральный директор сообщил мне с глазу на глаз, что над ним стоит высшая инстанция: министерство иностранных дел. Он разъяснил, что страна, которая устраивает львиную .долю крупных приемов, званых обедов, коктейлей, парадов кинозвезд, имеет как минимум решающее влияние на распределение призов. Я, помнится, сказал ему, что мне на это наплевать: я, как и мои сотоварищи, нахожусь здесь, чтобы просматривать фильмы; мы не дипломаты. С этого времени он стал проявлять тревогу. Почти каждый день в отеле "Карлтон" я видел его, а также представителя министерства иностранных дел... А я упорно старался делать свое: мне доверили председательство в жюри, и я не желал слушать подсказок ни того, ни другого... Не стану называть кандидатуры, которые мне подсовывали. Распределение премий было очень ловко состряпано прямо в министерстве иностранных дел. Благодаря содействию моих коллег жюри удалось присудить "Золотую пальмовую ветвь" тому, у кого было меньше всего шансов получить ее, — Феллини за фильм "Сладкая жизнь", который до сих пор остается вершиной кинематографического искусства.