дать им свою интерпретацию и следовать ей. Это было бы так, если бы каждый 
человек был способен регистрировать все происходящее вокруг совершенно 
бесстрастно, как физический прибор, без приоритетов в выборе, но любой человек 
имеет ограничения в восприятии: физические, социальные, индивидуальные. 
Благодаря им он может выбрать ту или иную точку зрения. Неизбежно поэтому, что 
каждый ограничен в своих оценках. Кроме того, экстраверту бывает нелегко 
абстрагироваться от мелочей, постоянно отвлекающих его внимание, поскольку, по 
словам Юнга, он «производит накопление не переваренного эмпирического 
материала». Интроверт, напротив, контролирует выбор информации, воспринимаемой 
им, ему легче сосредоточиться на главном, выделяя его из всего многообразия 
воспринимаемых фактов.
   Конечно, экстраверсию (или интроверсию) легче всего определить, когда имеешь 
дело с ярким ее проявлением. Вот два примера, в которых читатель сам без труда 
определит тип психики человека по признаку «вертности»:
   — Отправились мы с Р. как-то за продуктами. И вот на обратном пути, проходя 
мимо Торгового центра, видим продавца-таджика. Он торговал гранатами по /5 
рублей за килограмм. Решили купить.
   Это нужно было видеть! Р. принялась так лихо торговаться, что цена на глазах 
стала падать. Когда она, казалось, достигла уже нижней отметки, Р. предъявила 
свой главный козырь: сказала, что тоже приехала сюда из Таджикистана, после 
чего цена упала уже до 10 рублей! Когда таджик взвесил нам килограмм, Р. бойко 
хапнула еще две небольшие гранатины со словами: «Я еще тут возьму маленькую!», 
на что гость из солнечной республики мог лишь промолвить: «Такой дэвушка я 
никогда в жизни нэ видэл!»
   — Мое видение мира — лишь то, что отражается в моей душе, в моем «Я», лишь 
то, чему я позволяю оставить след во мне. Во время знакомства с новыми людьми я 
веду себя скованно и молчаливо. Скорее всего, после первой встречи от меня 
остается впечатление мрачного человека, который как будто все время напряженно 
о чем-то думает... В большинстве случаев оно, конечно, так и есть. Но если уж 
судьба сводит меня с другим интровертом, тут приходится пускать в дело 
наработанные приемы. Я думаю: «Что же, мы так и будем стоять, как два 
деревянных истукана, не проронив ни слова? Нет, так нельзя», после чего я могу 
заговорить первым, называю себя и т. д. Интересно, что при этом я могу заметно 
покраснеть, чувствую усиленное сердцебиение... Разумеется, что замкнутость, 
мучительное ожидание на тему «А что скажет он?» сохраняется лишь при первых 
встречах. Но со своими друзьями и теми, кто, как я думаю, относится ко мне 
хорошо, я открыт, весел и счастлив, что они есть.
   В сущности, вопрос об экстраверсии и интроверсии нельзя решить сугубо 
однозначно. Каждый человек обладает и теми, и другими свойствами. Вопрос в том, 
какое из них превалирует. Юнг пишет: «Внешние обстоятельства и внутренняя 
предрасположенность очень часто благоприятствуют одному механизму и 
ограничивают, ставят препятствия другому. Отсюда, естественно, происходит 
перевес одного механизма. Если это состояние каким-нибудь образом становится 
хроническим, то вследствие этого возникает тип, то есть привычная установка, в 
которой один механизм постоянно господствует, не будучи в состоянии, конечно, 
подавить другой, так как он необходимо принадлежит к психической деятельности 
жизни. Поэтому никогда не может существовать чистый тип в том смысле, что он 
полностью владеет одним механизмом при полной атрофии другого. Типическая 
установка всегда означает только относительный перевес одного механизма».
   Юнг также установил, что такая предрасположенность заметна уже в 
младенчестве и что при нормальных условиях она проявляется с возрастом все 
заметнее. Если же ребенку начать навязывать несвойственный ему механизм 
восприятия, насилуя его психику, он может заболеть. Обратите внимание, с этой 
точки зрения, на пример интроверсии, где рассказчик описывает ситуацию, когда 
ему приходится проявлять качества несвойственной ему экстравертированной 
установки: «Интересно, что я могу при этом заметно покраснеть, чувствую 
усиленное сердцебиение...» — все это говорит о том, что необходимость для 
интроверта проявить экстравертное поведение требует больших дополнительных 
затрат психической энергии.
   Итак, первая типологическая дихотомия, с которой мы познакомились, — 
экстраверсия — интроверсия. Мы надеемся, что читатель уже сориентировался по 
тому описанию, которое дано выше, и соотнес себя (хотя бы приблизительно) с 
одним из полюсов этой дихотомии.
   Психические функции Юнга
   Если исследовать группы экстравертированных и интровертированных людей, то 
окажется, что внутри каждой из этих групп существуют большие различия, которые 
можно охарактеризовать двумя парами признаков. Юнг назвал их «психическими 
функциями». Работая с пациентами, он сначала выделил четыре основных функции: 
мыслительную, эмоциональную, сенсорную, интуитивную.
   Согласно исследованиям Юнга, в психике любого человека одна из четырех 
функций безусловно преобладает. Именно это и является важнейшей характеристикой 
его психики. Соответственно, в дополнение к экстраверсии — интроверсии, Юнг 
выделяет типы: мыслительный, эмоциональный, сенсорный и интуитивный.
   Каковы, в самом общем виде, их свойства?
   Мыслительный тип воплощает человек, для которого определяющим является 
объективный мир: мир иерархии и порядка, закономерных связей и четко 
выстроенных конструкций. Его интересы могут быть сосредоточены на изобретении 
новых машин и механизмов, он может быть поглощен созданием научных теорий или 
размышлять об устройстве мироздания, — но редко его интересует мир человеческих 
отношений. Его личностные контакты, как правило, весьма рациональны: