омпонентов мужской и женской эго-идентичности. Юноше, не осуществившему 
профессионального определения, нелегко чувствовать себя взрослым. Девушка же 
может основывать свои притязания на взрослость на других показателях, например 
наличии серьезных претендентов на ее руку и сердце. Иными словами, мужские и 
женские объективные и субъективные критерии взрослости не во всем совпадают. 
Разумеется, условия выбора профессии, не говоря уже о характере идеологического 
самоопределения советских юношей и девушек, иные, чем у их сверстников из стран 
Запада, а следовательно, и иерархия элементов рефлексивного "Я" может быть у 
них другой. Но содержательные различия не отменяют взаимосвязи между такими 
параметрами развития личности, как зрелость эго-идентичности, выбор профессии и 
формирование мировоззрения. Зрелость "Я" везде и всюду зависит от характера 
реальной жизнедеятельности личности, степени самостоятельности, сложности и 
ответственности ее труда, включая и обучение. 
Реформа общеобразовательной и профессиональной школы как раз и нацелена на то, 
чтобы лучше подготовить молодежь к труду, а тем самым облегчить и ускорить ее 
общее социальное созревание, преодолеть невыгодный для общества и тягостный для 
самого молодого человека затяжной инфантилизм. Недаром в постановлении ЦК КПСС 
и Совета Министров СССР "О дальнейшем совершенствовании общего среднего 
образования молодежи и улучшении условий работы общеобразовательной школы" 
подчеркивается, что необходимо "улучшить психолого-педагогическое изучение 
школьников на протяжении всего периода обучения, выявление их интересов и 
склонностей..." [16]. Исследование возрастной динамики юношеского самосознания 
как интегративной структуры личности должно занять в этом процессе свое 
надлежащее место. 
Как показывают психологические исследования, проблема эта очень сложна 
методически и методологически. Первая загадка, с которой мы здесь сталкиваемся, 
– резкое расхождение сравнительно-возрастных и лонгитюдных данных. 
Сравнительно-возрастные исследования, как правило, констатируют прерывность, 
кризисность развития самосознания, причем "пик" трудностей приходится на 
подростковый возраст (12-14 лет). В этом возрасте усиливается склонность к 
самонаблюдению, застенчивость, эгоцентризм, снижается устойчивость образов "Я", 
общее самоуважение и существенно изменяется самооценка некоторых качеств. 
Подросткам значительно чаще, нежели детям младшего возраста, кажется, что 
родители, учителя и сверстники о них дурного мнения. Они чаще испытывают 
депрессивные состояния, причем у девочек все это выражено значительно сильнее, 
чем у мальчиков. Между 8-11-летними мальчиками и девочками в этом отношении еще 
нет существенной разницы. Зато среди подростков высокую озабоченность собой 
обнаружили 41% девочек и только 29% мальчиков, неустойчивый образ "Я" 
характерен для 43% девочек и 30% мальчиков, низким самоуважением страдают 32% 
девочек и 26% мальчиков и т.д. [17] С переходом из подростковой фазы развития в 
юношескую (после 15 лет) вновь наблюдается рост самоуважения, ослабевает 
застенчивость, более устойчивыми становятся самооценки. Однако озабоченность 
собой у юношей продолжает оставаться выше, чем у детей. 
Лонгитюдные исследования, напротив, констатируют удивительную стабильность и 
плавность развития образа "Я". Самое крупное и методически строгое исследование 
этого рода систематически сравнивало самоописания 330 американских школьников 
(174 мальчика и 156 девочек) на протяжении трех лет (возраст испытуемых 
варьировался от 11 до 18 лет). Никаких резких, драматических возрастных сдвигов 
и половых различий при этом не обнаружилось: представления подростков о себе 
меняются медленно, постепенно и не очень значительно. "Человек выходит из 
переходного возраста в основном таким же, каким он в него вступает" [18], 
констатировали исследователи. 
В принципе лонгитюдные исследования надежнее сравнительно – возрастных. Но 
метод семантического дифференциала [19] в данном случае фиксирует главным 
образом количественные различия (подростки и юноши описывают себя по одному и 
тому же набору качеств). Когда этот метод был применен в 
сравнительно-возрастном исследовании образов "Я" большой группы американских 
школьников (более 2 тыс.) с 12 до 17,5 лет, возрастная динамика также была 
незначительной [20]. Возможно, сдвиги в юношеском образе "Я" заключаются не 
столько в количественной оценке своих черт, уже достигших достаточно высокой 
стабильности, которая может дополнительно усиливаться иллюзией личностного 
постоянства, а в постановке новых вопросов о себе? Думается, что дело обстоит 
именно так. 
Главное психологическое приобретение ранней юности открытие своего внутреннего 
мира. Для ребенка единственная осознаваемая реальность – это внешний мир, куда 
он проецирует и свою фантазию. Вполне осознавая свои поступки, он еще не 
осознает собственных психических состояний. Для юноши внешний, физический мир – 
только одна из возможностей субъективного опыта, средоточием которого является 
он сам. Это ощущение хорошо выразила 15-летняя девочка, которая на вопрос 
психолога: "Какая вещь кажется тебе наиболее реальной?" – ответила: "Я сама". 
Психологи неоднократно, в разных странах и в разной среде, предлагали детям 
разных возрастов дописать по своему разумению неоконченный рассказ или сочинить 
рассказ по картинке. Результат одинаков: дети и младшие подростки, как правило, 
описывают действия, поступки, события, старшие подростки и юноши – 
преимущественно мысли и чувства действующих лиц. Психологическое содержание 
рассказа волнует их больше, чем его событийный контекст. 
Обретая возможность погружаться в себя, в свои переживания, юное существо 
открывает целый мир новых эмоций, красоту природы, звуки музыки. Открытия эти 
нередко совершаются внезапно, как наитие: "Проходя мимо Летнего сада, я вдруг 
заметил, как прекрасна его решетка"; "Вчера я задумался и вдруг услышал пение 
птиц, которого раньше не замечал". 14-15-летний человек начинает воспринимать и 
осмысливать свои эмоции уже не как производ