ит так и формулируется как задача выхода за пределы 
отведенной им предпосылками демократизации "зоны выбора" (13).
  Таким образом, различия между сторонниками структурного и процессуального 
объяснения демократических процессов весьма зна
    215
    
чительны и, несомненно, будут сохранять свое значение для понимания переходных 
процессов. Оба подхода должны учитываться наблюдателями переходов к демократии, 
ибо не за горами, видимо, время новых усилий в объединении достигнутых в рамках 
этих подходов преимуществ. Уже сегодня можно услышать, что "необходима такая 
теория перехода и формирования режима, которая бы инкорпорировала в себя 
простое, хотя и теоретически тонкое наблюдение, согласно которому акторы делают 
свой выбор в рамках тех обстоятельств, выбор которых находится за пределами их 
возможностей" (14).
    Теории перехода под влиянием внешнего фактора
  Наконец, есть необходимость особо сказать о теориях, размещающих переходные 
процессы на широкой шкале международных изменений. Далее мы остановимся на этом 
подробнее, здесь же считаем уместным проиллюстрировать, что внешние условия 
вполне могут играть роль самостоятельного фактора демократизации.
  Согласно одной из теорий демократизации, отстаиваемой М. Ныогент, страны, 
осуществляющие переход, располагают в этом различными возможностями. С точки 
зрения М. Ньюгент, переходы в посткоммунистических странах будут различаться и 
протекать с различной степенью сложности, исходя из того, в какой степени были 
укоренены здесь институты авторитаризма. Сложнее всего переходы будут протекать 
в СССР и Китае, ибо в этих странах сформировался внутреннеориентированный 
авторитаризм ленинского типа. Переход будет менее болезненным там, где 
авторитаризм ленинского типа оказался навязанным извне, как это было в 
Восточной Европе и Монголии. Конечно, и здесь трудности неизбежны, к тому же в 
Германии, Польше, Венгрии и Чехословакии переход будет существенно отличаться 
от иной группы стран — Албании, Румынии, Болгарии, Монголии. И все же у этого 
перехода больше шансов на успех, ибо названные страны внутренне значительно 
более предрасположены к демократии, нежели Китай и Советский Союз (15).
  Другая теория, защищаемая С. Хантингтоном в его известной книге "Третья 
волна", утверждает, что демократизация представляет собой международный процесс 
и осуществляется волнами, захватывая сразу несколько стран и оказывая на них 
взаимный позитивный и негативный эффект. Внутренняя демократизация 
осуществляется более или менее успешно в зависимости от того, насколько 
благоприятно воздействие внешнего фактора. Такая демократизация может привести 
к зависанию страны между авторитаризмом и демократией, не давая возможности 
сделать определенный выбор в пользу какого-либо из 
    216
    
режимов, к новым попыткам демократизироваться, к прерыванию демократических 
процессов, к прямому переходу от стабильного авторитаризма к стабильной 
демократии (как это может быть типичным, считает Хантингтон, для третьей волны, 
начавшей свое действие в 1974 году), наконец, к утверждению демократии в 
результате деколонизации и успешного заимствования опыта демократического 
правления от стран-метрополий (16).
  Таким образом, хотя наше деление весьма условно, факторы, лежащие в основе 
демократического перехода, могут быть разделены на внутренние и внешние. В 
зависимости от того, какая из теорий оказывает на исследователя большее влияние,
 избирается стратегия исследования, в результате которой большее внимание 
получают либо внутренние или внешние предпосылки демократизации, либо специфика 
политического лидерства и стратегии действия, выбираемые основными акторами 
политического процесса.
    3. ДЕСТАБИЛИЗАЦИЯ АВТОРИТАРИЗМА И НАЧАЛО ПЕРЕХОДА К ДЕМОКРАТИИ
    Истощение ресурсов жизнеспособности "ancient regime" и режимные дисфункции
  Началу политического перехода может предшествовать достаточно длительный 
период ослабления ресурсов жизнеспособности прежней системы, ресурсов 
материально-силовых и духовно-психологических. Сформировавшийся и еще недавно 
справлявшийся со своими задачами режим оказывается больше не в состоянии 
удовлетворить важнейшие ожидания основных социальных групп. Эти ожидания — 
личная безопасность, прочность моральных устоев, приемлемый уровень 
материального благосостояния и др. — могут различаться от общества к обществу, 
но их неудовлетворенность непременно ведет к внутреннему подрыву устоев 
авторитарной власти. И хотя такая неудовлетворенность, как показал 
постсталинский опыт Советского Союза, необязательно сопровождается активизицией 
оппозиционных режиму движений, сужение базы активной поддержки чаще всего 
означает приближение опасного для режима времени.
  Утрата легитимности режима представляет собой процесс, который может быть 
прослежен на двух уровнях — массовом и элитном. Для правящей элиты ослабление 
легитимности означает неспособность убедить массы в единственной правоте 
избранной ею стратегии развития и выработать такую идеологическую формулу, 
которая в 
    217
    
основном отражала бы массовые потребности и установки. В условиях 
коммунистических систем эрозия идеологии и заложенного в ней потенциала 
массовой мобилизации являлась, вероятно, главным фактором разложения системы и 
ослабления ее легитимности, В СССР, например, этот процесс претерпел несколько 
этапов в своем развитии, и прежде чем равнодушие масс к "болтовне" режима стало 
доминирующим настроением, чистота марксистской идеологи