низкий уровень институциализации политических и 
административных органов, ибо уровень легитимности власти крайне низок, а 
уровень нестабильности очень высок. Упадок общественной морали, коррупция и 
продажность приводят к дискредитации политической жизни и ее последующему 
прерыванию. У военных возникает сильный соблазн вмешаться, руководствуясь либо 
стремлением положить конец слабому и коррумпированному гражданскому режиму, 
либо жаждой получить большую по сравнению с имеющейся долю в управлении 
обществом и распределении общественного богатства (41). Формирующийся военный 
режим чаще всего осуществляет 
    173
    
власть на доставшемся ему в наследство институциональном основании, управляя 
либо коллегиально (как хунта), либо периодически передавая главный 
правительственный пост по кругу высших генеральских чинов.
  Огромное количество практических примеров военного правления в Латинской 
Америке, Африке, Греции, Турции, Пакистане, Южной Корее и других странах, с 
одной стороны, уже позволило создать достаточно разработанную теорию 
взаимоотношений между военными и гражданскими лицами. Важнейшие составляющие 
этой теории — классификация военных переворотов (реформистские, консолидирующие,
 консервативные, вето-перевороты) и вызвавших их причин, анализ особенностей 
ментальности и этических ценностей военных (национализм, коллективизм, 
негативное отношение к политике, внутренняя дисциплина, пуританский образ жизни 
и пр.), отношение военных к модернизации и их потенциал в ее осуществлении (42).
 С другой стороны, многосторонний исторический опыт постоянно требует развития 
этой теории и внесения в лее дополнительных корректив. Новый в этом отношении 
регион потенциально "преторианских обществ" — бывший Советский Союз, где армия 
стремится ко все более активному участию в политической деятельности. Мы не 
можем позволить себе останавливаться на этом более подробно, хотя и затронем 
еще эту тему при обсуждении проблематики перехода от авторитаризма.
  
  3. Режимы личной власти. За этой категорией также скрывается достаточно 
широкое разнообразие образцов осуществления политической власти. Их общей 
характеристикой является то, что главным источником авторитета выступает 
индивидуальный лидер и что власть и доступ к власти зависят от доступа к лидеру,
 близости к нему, зависимости от него. Нередко режимы личной власти вырождаются 
в то, что М. Вебер определял как султанистскис режимы, с характерными для них 
коррумпированностью, отношениями патронажа и непотизма. Португалия при Салазаре,
 Испания при Франко, Филиппины при Маркосе, Индия при Индире Ганди, Румыния при 
Чаушеску являются более или менее убедительными примерами режимов личной власти.

  Кроме того, существует целый ряд смешанных режимов, способных 
эволюционировать в режим личной власти, первоначально располагая иными 
источниками авторитета и осуществления власти. Переворот в Чили, осуществленный 
группой военных, впоследствие привел к установлению режима личной власти 
генерала А. Пиночета как в силу имевшихся у него личных качеств, так и 
продолжительности его пребывания в должности. Очевидный и напрашивающийся 
пример — ре
    174
    
жим Сталина, прошедший самые различные стадии эволюции, опиравшимся 
первоначально на популистские лозунги, затем на отлаженную партийную машину и, 
наконец, все в большей и большей степени — на харизму "вождя".

  4. Бюрократически-олигархические режимы. Эти режимы часто рассматривают 
вместе с вопросом о военных режимах (43). Это вполне правомерно, ведь военные, 
как мы сказали выше, придя к власти, используют унаследованный ими 
государственный аппарат и политические институты. Тем не менее, в структурах 
лидерства могут существовать различия относительно того, кто именно — военные 
или государственные чиновники — обладают инициативой и последним словом в 
принятии жизненноважных политических решений. Эти различия и позволяют выделить 
бюрократически-олигархические режимы в отдельную группу.
  В бюрократически-олигархических режимах формальные полномочия чаще всего 
принадлежат парламентским органам, однако на практике и партии, и фракции 
парламента оказываются слишком слабы, чтобы конкурировать с мощным 
корпоративным блоком сил. Этот блок могут составлять представители официальных 
структур правления (Президент, глава Правительства, спикер Парламента и пр.); 
мощные группы интересов, представляющие, например, крупный финансовый капитал; 
руководители силовых ведомств и другие силы, которые заключают временный альянс 
и устанавливают корпоративные правила политической игры для обеспечения 
относительной стабильности в обществе и достижения ими взаимовыгодных целей. 
Как правило, такого рода режимы весьма нестабильны и устанавливаются в 
промежуточном для общества состоянии, когда прежний источник авторитета 
(всеобщие выборы) ослабевает, утрачивает силу скрепляющего общество обруча, а 
нового, способного прийти ему на смену способа общественной интеграции не 
возникает. Власть придержащие опасаются всеобщих выборов, идеологическая 
мотивация не имеет каких-либо перспектив в мобилизации общественной поддержки, 
поэтому режим удерживается у власти, используя подкуп потенциально 
могущественных соперников и постепенно открывая для них доступ к власти.
  Важнейшая характеристика бюрократически-олигархических режимов — корпоратизм, 
т.е. формирование и относительно успешное функционирование особого типа 
структур, связывающих общество с государством в обход политических партий и 
з