ем существе концепции элиты и господства, и 
психологическое учение Д. Юма об эгоизме, и философские рассуждения М. Вебера 
об этике убеждения и этике ответствен
    2*	19
    
ности. Все эти идеи — не "внебрачные", а вполне "законнорожденные" дети 
политической философии, ибо возникли в её лоне и на ее почве. Сказанное в 
полной мере относимо и к изучению политических режимов. Несмотря на то, что 
сегодня режимы исследуются, главным образом, в рамках макрополитического 
анализа, развивающегося автономно от политической философии, многие важные и 
даже непреходящие по своей значимости идеи, помогающие развитию общей теории 
режимов, были высказаны именно философами. В кратком очерке мы попытаемся 
проследить те представления политико-философской мысли, которые, по нашему 
убеждению, и сегодня являются значительным подспорьем в изучении политических 
режимов. Естественно, что наш выбор, учитывая всю неохватность и многообразие 
интеллектуального материала, не может не быть в значительной мере случайным и 
субъективным.
* * *
  Строго говоря, никто из мыслителей древних времен не употреблял понятия 
"политический режим". Как мы пытались только что показать, это понятие возникло 
значительно позднее. Но само его возникновение было в значительной степени 
подготовлено ходом политической мысли, а многие из важнейших, использующихся в 
современном политическом анализе идей, берут свое начало в Античности.
    Восток
  Формирование политико-правовой мысли на Древнем Востоке и в Древнем Западе не 
было явлением одного порядка. На Востоке мифологические представления оказывали 
несравненно большее влияние на повседневную жизнь людей, а власть 
воспринималась, прежде всего, как результат божественных деяний. Такое 
представление о власти и правлении характерно и для древневавилонских Законов 
Хаммурапи, и для персидского зороастризма, и для древнеиндийских Упанишад, 
Практически все борющиеся между собой идеи, позиции оказывались в плену 
сакральных представлений о политической власти. В качестве примера можно 
упомянуть о концепции Будды, выступавшего с критикой основных положений Вед, 
Упанишад и брахманистской идеологии в целом. Выдвигая в качестве 
мирообразующего начала "дхарму" как управляющий миром естественный закон, 
буддизм подчеркивал его разумное начало. "Дхармы, — подчеркивается в 
"Дхаммападе", — обусловлены разумом, их лучшая часть — разум, из разума они 
сотворены..." (22). Однако вместе с тем, буддизм ориентировал на индивидуальный 
путь спасения и достижение нирваны и фактически остался без внимания к реальным 
политико-правовым явле
    20
    
ниям. Следовательно, его рационализм не распространялся на вопросы политической 
жизни.
  Определенный интерес к проблемам государственного управления можно обнаружить 
в древнекитайской философии. Конечно, и здесь власть имеет божественное 
происхождение, но китайские мыслители проявляют несомненный интерес к 
особенностям ее функционирования и предлагают определенные меры по её 
"совершенствованию". Нас в данном случае интересует не столько то, какой, 
например, концепции правления и по каким причинам придерживался Конфуций, 
сколько высказанные им суждения и наблюдения относительно принципов 
функционирования различных типов правления и условий их стабильности. В отличие 
от ряда эллинских мыслителей, Конфуций (551—479 гг. до н.э.) отстаивал 
недемократические формы общественного устройства, вполне определенно отдавая 
предпочтение правлению посредством добродетели перед правлением посредством 
закона. Строгая иерархия, принцип "исправления имен", т.е. административное 
распределение социальных, политических и правовых статусов различных лиц и 
групп населения в государственной системе — таковы были в представлении 
Конфуция основы неизменности, стабильности китайского государства. В этом 
отношении особый интерес могут представлять для нас те меры, которые, согласно 
китайскому мыслителю, обеспечивают внутренний мир между верхами и низами 
общества, стабилизируют систему правления. Подобно всем остальным авторитарным 
системам и учениям, конфуцианство, также как и легизм, является неоценимым 
источником осмысления природы и особенностей функционирования авторитарных 
режимов.
  С этой точки зрения, интересно отметить, что конфуцианство описывало, 
несомненно, умеренный вариант авторитарного правления, особенно, по сравнению с 
идеями, заложенными в трактате Шан Яна (390—338 гг. до н.э.), видного теоретика 
легизма и основателя школы "законников". Конфуций выступал за построение 
отношений между правящими и подданными на началах добродетели, отвергал насилие 
как метод решения общественных проблем и обращал внимание на необходимость 
преодоления в целях поддержания общественной стабильности поляризации богатства 
и бедности среди населения. Легисты же прямо провозглашали произвол в качестве 
основополагающего и образцового принципа правления. "Мудрый творит законы, а 
глупый ограничен ими"; "идеал правления — это когда подданные не могут постичь 
тайны управления" — таковы классические заповеди легизма. Легизм рассматривал 
отношения общества и государства как систему "с нулевой суммой", когда выигрыш 
государства может быть обеспечен лишь ценой поражения общества и наоборот. 
"Когда народ сильнее 
    21
    
своих властей, государство слабое; когда же власти сильнее своего народа, армия 
могущественна", — отмечалось в трактате IV века до н.э. "Шан цзгань шу". Тем 
самым, принцип "кто — кого", сформулированный значите