у контролю все 
общество и быть авторитарной, а не тоталитарной по своей природе. Корреляция 
несомненна. Однако различие приведенных типологий может иметь и вполне 
принципиальное значение. Скажем, вряд ли справедливым будет полагать, что 
олигархический режим — переходный на пути от тоталитаризма к демократии, ибо 
разделение этих режимов сделано по различным основаниям и характеризует режим с 
существенно различающихся сторон.
  
    152
    
  Таким образом, каждая ситуация достаточно сложна, содержит в себе несколько 
уровней и может быть paсcмотрeнa с различных точек зрения. Простой пример, 
иллюстрирующий эту мысль — возникший в России посткоммунистический режим. 
Ожесточенность споров относительно того, демократический это режим или все еще 
авторитарный, способна запутать любого, кто задался целью прояснить вопрос о 
постсоветском политическом устройстве. Между тем, вполне очевидно, что этот 
режим не может быть ни исчерпывающе, ни даже удовлетворительно описан с помощью 
характеристик "авторитаризм" и "демократия". Эти характеристики могут быть в 
лучшем случае "рамочными", организующими исследовательскую концепцию. Вполне 
очевидно также, что вывод, полученный исключительно с использованием этих 
категорий будет достаточно банальным и едва ли стимулирующим дальнейший 
теоретический поиск. Скорее всего этот вывод будет заключаться в том, что 
посткоммунистический режим — переходный от авторитаризма (вариант: 
тоталитаризма) к демократии, своего рода полудемократия или полуавторитаризм.
  Действительная проблема поэтому состоит в том, чтобы использовать 
преимущества рамочной концепции "демократия—авторитаризм—тоталитаризм" для 
анализа конкретной ситуации, для более точного уяснения формирующихся властных 
механизмов и способов разрешения политического по своей природе конфликта между 
обществом и государством. Это представляется нам бесспорным. Бесспорно однако и 
то, что первым шагом на этом пути должно стать освоение "азов" — принципов и 
механизмов функционирования демократических и авторитарных устройств. Третья 
глава будет, главным образом, посвящена этому.
    2. ДЕМОКРАТИЧЕСКИЕ РЕЖИМЫ
    Значение демократии и ее современное понимание
  В последнем десятилетии XX в. мир вновь захвачен демократическими переменами. 
Вслед за странами Южной Европы и Латинской Америки влияние демократизации 
распространилось еще на два региона — Восточную Европу и бывший Советский Союз. 
Новая волна демократизации эхом отозвалась и в странах Восточной Азии, и 
Тропической Африки. Практически везде процессам освобождения от власти 
различного рода авторитарных режимов сопутствует укрепление влияния 
демократических лозунгов. Даже в тех странах, где процесс этот по разным 
причинам замедлился или еще не был начат, большинство 
    153
    
политических сил выступает под лозунгами демократии. "Удивительно, — пишет по 
этому поводу Ф. Шмиттер, — как мало современных партий и движений открыто 
защищают недемократические способы правления" (1). Симптоматично, что и в 
России дискредитация сил, ассоциировавшихся в глазах людей с демократией, 
отнюдь не всегда и не во всех случаях означает поражение демократической идеи. 
Немало лидеров и партий, защищающих принципиально отличающиеся от Гайдара 
экономические взгляды и подвергающих резкой критике курс и позиции Б. Ельцина в 
1992—94 гг., продолжают тем не менее считать себя демократами.
  При этом само понятие демократии, вопреки (или, наоборот, благодаря) своей 
распространенности, отнюдь не отличается ясностью формулировок. В сентябре 1993 
года Б. Ельцин, принимавший вопреки конституции решение о роспуске парламента, 
и поддержавшие его лидеры западного мира руководствовались своими 
представлениями о демократии. Однако и принципиальные оппоненты действий 
Ельцина, сторонники Р. Хасбулатова и А. Руцкого также настаивали на том, что их 
действия были демократическими, а действия Президента — авторитарными и 
неконституционными. До известной степени сентябрьско—октябрьский конфликт был 
конфликтом различных концепций демократии.
  Среди теоретиков режимов также нет полного единства в том, что следует 
понимать под демократической формой правления. Однако большинство 
исследователей склонно проводить принципиальную грань между 
традиционно-греческой и современной, или либеральной формой демократии. 
Греческая (или античная, прямая, а также полисная — существует множество 
различных терминов) демократия несомненно допускает прямые и равные выборы 
правителя. Однако, как об этом напомнил Р. Даль, в Греции побежденный на 
выборах вываливался в дегте и изгонялся за пределы полиса на том простом 
основании, что он побежденный. И это было справедливо, ибо таковы были правила 
функционирования демократии.
  Такая демократия мало чем напоминает современную, отличительное свойство 
которой — либерализм, проявляющийся в уважении и легитимной защите прав 
оппозиции, прав на выражение и отстаивание мнения тех, кто в настоящий момент 
находится в меньшинстве (т.е. как раз тех, кто в Древней Греции изгонялся из 
полиса), права ставить под сомнение правильность курса действующего 
правительства и отстаивать необходимость альтернативной политики. В той или 
иной форме эта мысль может быть обнаружена в