м", т.е. государством. Если Гегель 
рассуждает о законах общества, то обращает внимание на их божественный, 
находящийся вне сферы гражданской компетенции характер. Он отрицает договорную 
природу государства, а о Конституции пишет, что ее "нельзя рассматривать как 
нечто созданное, хотя бы она и возникла когда-то. К ней следует относиться как 
к чему-то существующему само по себе, божественному и вечному, находящему 
превыше всего сделанного человеком". Наконец, говоря о суверенности парода, 
Гегель утверждает следующее: «...противостоя суверенности государя, 
суверенность народа — одна из путаных мыслей, основанных на нелепой идее 
"народа". Народ без монархии — бесформенная масса, а не государство».
  В гегелевской концепции особенно показательно отсутствие всякой случайности 
или альтернативности. Все здесь плотно взаимосвязано и взаимосогласовано и все 
замыкается на государстве. Кроме того, сама форма преподнесения философских 
идей вряд ли может быть названа демократической. Длинные фразы, отсутствие 
"самодиалогов" или вопросительных форм, перенасыщенность сложнейшей и самобытно 
нагруженной философской фразеологией создают некий ореол сакральности, 
поднимают рассуждения философа на совершенно иной статус — статус учения.
  Все отмеченные характеристики позволяют, по мнению ряда исследователей, 
увидеть в гегелевской философии предтечу фашистских построений. "Несмотря на 
звучные философские термины, — пишет, например, В. Эбенстайн, — политическая 
теория Гегеля содержит все основные элементы фашизма: расизм, национализм, 
"вождизм", правление не по согласию, а силой авторитета и, главное, 
обожествление власти как высшего проявления человеческих ценностей" (46). Такие 
обвинения представляются не вполне корректными, т.к. не принимают 
  * «В философски-логическом плане, — пишет один из исследователей творчества 
немецкого мыслителя, — гражданское общество) расценивается Гегелем как момент 
государства, как то, что "снимается" в государстве» (Нерсесянц В.С. "Философия 
права": история и coвременность. — Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990. С. 
21).
  
    39
    
в расчет того значения, которое Гегель придавал праву и правовой легитимации 
государственной власти (47). Гегелевскую теорию поэтому не следует 
отождествлять с тоталитаризмом или фашизмом. В то же время описанная Гегелем 
теория не допускает и какой-либо спонтанности, не предусмотренной государством 
гражданской самодеятельности. Поэтому правильнее всего рассматривать ее как 
разновидность обоснования абсолютистского государства, своего рода "правового 
этатизма", как сформулировал B.C. Нерсесянц. И в этом качестве Гегель по праву 
может считаться наследником философии Т. Гоббса.
    3. МАРКС И МАРКСИЗМ
  Классический марксизм — одно из самых интересных и неординарных течений 
социальной и политической мысли. Вопреки распространившимся в российской 
публицистике в первый постперестроечный период взглядам, его вклад в осмысление 
политических режимов трудно переоценить. Этот вклад может быть представлен по 
следующим двум направлениям.
  Маркс и Энгельс создали впечатляющую теорию социального и политического 
процесса, основные положения которой помогают осмыслить и реальности 
современного общества. Конечно, марксизм как теория далек от последовательности,
 концептуальной завершенности. Внутри него уживаются различные, даже 
исключающие друг друга подходы. Эта фундаментальная раздвоенность сопровождает 
марксистскую теорию с самого ее возникновения. В России в этот период стало 
чуть ли не правилом рассматривать только одну и не самую интересную версию 
марксистской теории исторического процесса. Весьма условно ее можно 
охарактеризовать как "идеологический" (или нормативный) марксизм, который 
особенно легко подвергнуть уничтожающей критике. Однако совершенно необходимо 
переосмыслить и включить в оборот российской науки принципиально иную версию 
теоретического анализа — "поисковый" (или антинормативный) марксизм. Основные 
идеи этой версии весьма плодотворны и с полным правом входят в классический 
фонд социологического и политологического наследия. Их с успехом использует 
франкфуртская школа (Ю. Хабермас, К. Оффс, М. Джей, Т. Боттомор), 
феноменологическая традиция (П. Бергер, Т. Лукман) и, конечно, 
структурно-функциональный подход (Т. Парсонс, Л. Козер, С. Липсет и др.). 
Перечислим только некоторые из этих идей.
  — Это идея субъекта исторического развития, формирующегося под влиянием 
социальных и технологических новаций. Маркс ошибоч
    40
    
но считал таким субъектом пролетариат, рассматривал его в качестве 
провозвестника "нового строя". Сегодня обсуждаются гипотезы о том, что 
социальные перемены в современном обществе все определеннее следует связывать с 
растущим влиянием интеллигенции, "нового знающего класса". Но как бы то ни было,
 политическая теория и теория режимов, в частности, не могут оставаться 
безучастными к такого рода идеям. Из истории известно, что восхождение класса 
буржуазии дало огромный толчок становлению и консолидации современных 
демократических институтов (не случаен в этой связи получивший распространение 
термин "буржуазная демократия"). Кто знает, как в дальнейшем будут строить свои 
отношения политическая система общества и социальные группы, занятые в наиболее 
перспективных в технологическом отношении производствах.
  — Это идея взаимосвязи возникновения и эволюции общественных классов с 
превалирующим в обществе типом общественного разделения труда, определенной 
стадией развития производства. Кстати говоря, эта идея, как справ