"развивающейся демократией" (protective democracy), по сравнению с 
"защищающейся демократией" (developmental democracy) (37). Различие данных 
моделей связано, прежде всего, с принципом их легитимизации, тем, как они 
обосновывают свое право на справедливость. Защищающаяся демократия утверждает, 
что граждане нуждаются в защите от правителей, а также друг от друга. Только 
такая защита сможет обеспечить проведение правителями той политики, которая 
    32
    
могла бы учитывать интересы всего сообщества. Развивающейся демократии этого 
становится недостаточно. Ее принцип легитимизации звучит иначе: оптимальная 
государственная политика требует широкого участия граждан в политической жизни. 
Такое участие необходимо не только для защиты индивидуальных интересов, но и 
для создания неформального, структурированного и развивающегося гражданства. 
Кроме того, вовлеченность в политические дела сообщества существенна для 
высшего и гармоничного расцвета индивидуальных способностей.
  Принимая такую классификацию наиболее известных политических теорий, следует 
сказать, что Руссо принадлежит место зачинателя новой модели организации 
политической жизни. Эта модель не была абсолютно новаторской, ибо во многом, 
как показал другой исследователь политической мысли К.Поппер, базировалась на 
античных, в особенности платоновских представлениях о социальной справедливости 
(38). И все же это была совершенно иная модель, развиваемая в иное время и для 
условий общественного устройства нациигосударства.
  Любопытно, что создав теоретическую модель жесткого авторитарного государства 
и будучи в этом близок Гоббсу, Руссо во многом исходил из принципиально 
отличных от гоббсовских установок. Руссо полагал, что человек по природе своей 
добр, и только социальные учреждения превращают его в того, кем он является. Он 
был убежден (в противоположность Гоббсу) в благотворности естественного 
состояния, ибо в этот период существовало полное равенство людей (за 
исключением физического). Наконец, Руссо защищал модель 
радикально-демократического правления, в условиях которого получили бы 
практическое воплощение идеи народного суверенитета и прямого народоуправства. 
Гоббс же, как известно, обнаружил себя последовательным сторонником абсолютизма 
и идей неограниченной власти монарха. Тем не менее, я не случайно сказал о 
типологической близости позиций данных мыслителей. Эта близость связана с тем, 
что и тот, и другой, хотя и по разному, обосновали модели авторитарного 
правления. Принципы развивающейся демократии перешли у Руссо (как позднее 
произошло и с Марксом) в собственную противоположность. Вот почему Б. Рассел 
был безусловно прав, когда писал, что "его учение, хотя оно на словах 
превозносило демократию, имело тенденцию к оправданию тоталитарного 
государства" (39). Поэтому вклад Руссо в теорию политических режимов, прежде 
всего, состоит в развитии этой линии аргументации (40) .
  Причем Руссо, в отличие от многих других мыслителей, говорил не только о 
статических формах общественного устройства, или иными словами, о нормативных 
преимуществах радикально-демократическо
    3 - А. П. Цыганков	33
    
го способа правления. Его теория интересна и тем, что он один из немногих 
попытался проанализировать социальный механизм перехода к желаемому им 
общественному устройству. Здесь Руссо весьма последователен, и все элементы его 
концепции хорошо состыкуются друг с другом.
  Во-первых, он довольно определенно формулирует негативное отношение к 
институту частной собственности. «Первый, кто напал на мысль, огородив участок 
земли, сказать: "это мое" — и нашел людей, достаточно простодушных, чтобы этому 
поверить, был истинным основателем гражданского общества», — писал мыслитель в 
своем труде "Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми".
 «От скольких преступлений, войн и убийств, от скольких бедствий и ужасов 
избавил бы род человеческий тот, кто, выдернув колья и засыпав ров, крикнул бы 
своим ближним: "не слушайте этого обманщика, вы погибли, если способны забыть, 
что плоды земные принадлежат всем, а земля — никому!"» Экономический фундамент 
желаемого для Руссо общественного устройства хорошо знаком тем, кто воспитан в 
условиях социалистической системы: "Я хочу, одним словом, чтобы собственность 
Государства была настолько велика и сильна, а собственность граждан настолько 
мала и слаба, насколько это возможно".
  Во-вторых, он крайне негативно относится к идее представительства народных 
интересов, причем его аргументация весьма близка гоббсовской. Но если Гоббс 
писал: "Делить власть — значит разрушать ее", то Руссо формулирует данную мысль 
следующим образом: "Цель правительства — осуществление общей воли, мешают ему в 
достижении этой цели — препятствия частных волеизъявлений" (41).
  В-третьих, условия, на которых он предлагает гражданам заключить общественный 
договор с государством, не оставляют для них никакой политической свободы. Путь 
к достижению идеального общественного состояния — это "полное отчуждение 
каждого из членов ассоциации со всеми его правами в пользу всей общины". Сам же 
договор в редакции Руссо звучит следующим образом: "Каждый из нас передает в 
общее достояние и ставит под высшее руководство общей воли свою личность и все 
свои силы, в результате для нас всех вместе каждый член превращается в 
нераздельную часть целого" (42).
  Словом, перед нами довольно законченный проект жестко-авторитарной системы и 
путей перехода к ней. Руссо описал его на редкость точно и задолго до 
практической реализации. Для такого перехода требуется слабость института 
частной собственности, неразвитость структур гражданского общества, 
сосредоточенность в руках государства всей полноты власти. Не хватает лишь 
мощной идеологической