мунисты) 
продолжали оказывать огромное влияние на ход демократических процессов. Это 
различие, утверждал Хантингтон, оказывается одним из ключевых в том, каким 
способом и темпами осуществляется консолидация в Латинской Америке и Восточной 
Европе (78). Развивая его позиции, другой сторонник структурной теории 
демократии Л. Даймонд выдви
    252
    
гает тезис о наличии и степени развитости гражданского общества как важнейшей 
предпосылке успешной консолидации демократических институтов. Рассматривая 
гражданское общество как сферу публичного действия граждан, расположенную между 
частной сферой и собственно государством и политическим обществом, Даймонд 
убежден, что гражданское общество — школа "воспитания демократических позиций, 
таких как терпимость, умеренность, склонность к компромиссу и уважению 
противоположных точек зрения" (79), Конечно, продолжает Даймонд, решающим для 
успеха консолидации условием выступает политическая институциализация, ибо и 
сама консолидация представляет собой процесс, посредством которого демократия 
все шире и глубже признается гражданами, сводя к минимуму вероятность ее 
распада. Однако "гражданское общество может и в основном должно играть 
значительную роль в создании и консолидации демократии ... чем более активно, 
плюралистично, ресурсоемко, институциализовано и демократично гражданское 
общество, чем более эффективно ему удается уравновешивать трения с государством 
— возникающие в связи с вопросами независимости и сотрудничества, сопротивления 
и лояльности, скептицизма и доверия, агрессивности и цивилизованности — тем 
более вероятно, что демократия появится и укрепится" (80).
  Сегодняшние переходы от коммунистического правления убеждают в важности 
наличия и степени развитости в обществе независимости в суждениях, 
общественного мнения и публичной сферы, автономных от государства экономических 
структур и многого другого. Не преуменьшая важности тактического и 
стратегического искусства демократизаторов, их способностей отыскать и 
реализовать оптимальные и в основном приемлемые для оппозиции альтернативы 
политического развития, следует помнить и о роли историко-политических факторов.
 В том, что сегодня "консолидация демократии выглядит более вероятной в 
Восточной Центральной Европе, нежели в России" (81), есть несомненная доля 
рассмотренных выше структурных, историко-политических факторов.
    Проблемы консолидирующейся демократии
  Помимо углубления демократизации и привития гражданам ценностей 
демократической культуры и навыков политического участия, перед 
консолидирующейся демократией встают и совершенно конкретные, требующие 
незамедлительной реакции нового режима, проблемы. Назовем лишь некоторые из них.

  Во-первых, это проблема очищения поставторитарного режима, связанная с его 
отношением к тем, кто занимал управленческие дол
    253
    
жности при авторитаризме и, следовательно, несет прямую ответственность за 
грубое попрание прав отдельных граждан и социальных слоев, а также с отношением 
к собственности и финансам прежнего правящего режима и его партии. В разных 
обществах эта проблема решалась по-разному. В Польше, например, премьер-министр 
Т. Мазовецкий отменил всякие преследования и запреты на профессии для вчерашних 
слуг коммунистического режима. В Чехословакии же такого рода запреты были 
введены согласно закону о люстрациях (люстрация — открытие собранной службами 
безопасности и хранившейся в секрете информации на должностных лиц прежнего 
режима и на граждан, тайно сотрудничавших с ним). Проект такого закона 
существовал и в России (подготовленный Г. Старовойтовой (82)), но так и не был 
введен в действие. Введение такого рода законов может как способствовать 
освобождению от авторитарного наследия, так и, напротив, осложнять этот процесс.
 В тех обществах, где это наследие пустило особенно глубокие корни, закон о 
люстрациях способен усугубить переходные процессы, увеличивая и без того резко 
возросшую социальную напряженность и снижая шансы на достижение социального 
консенсуса. Кроме того, способов проверить достоверность содержащейся в 
секретных папках информации не существует. Один из курьезных примеров, 
подтверждающих такого рода опасения, провозглашение в Чехословакии подверженным 
действию закона В. Гавела, известного диссидента, лидера демократической 
оппозиции коммунистическому режиму.
  Во-вторых, вновь установившемуся поставторитарному режиму приходится 
сталкиваться с проблемой "перехода лояльности", связанной со снижением 
вовлеченности в политику прежних акторов ancient regime. На Юге такими акторами 
чаще всего выступают военные, на Востоке — коммунисты (83). Решение этой 
проблемы в еще большей степени, чем решение первой проблемы, продиктовано не 
столько моральными соображениями, сколько прагматическим стремлением нового 
режима выжить и не подорвать основы хрупкого, едва установленного гражданского 
порядка. Именно из числа прежних акторов будет формироваться потенциально 
сильная непримиримая оппозиция, если проблема "перехода лояльности" останется 
нерешенной. Поэтому, возможно, как предполагает Д. Фадеев, что переход 
аполитичных по своей природе чиновников в новые структуры является допустимым и 
даже желательным. То же самое справедливо и для большей части офицерского 
корпуса (84).
  В-третьих, перед новым режимом неизбежно (вопрос лишь в масштабах 
распространения) встанет проблема снижения уровня общественного насилия и 
коррупции должностных лиц. Именно решение этой проблемы буде