ская мифология быстро вырождалась в бюрократический 
тоталитаризм). «Новые левые» в 50 – 60-е гг. XX в. призывали «чуму на оба дома» 
двух сверхдержав, возрождая идеи освобождения человека, провозглашённые 
гуманистами ещё в XVIII в. Новых «новых левых» роднит со «старыми» критический 
настрой, но идеология их складывалась по контрасту и под влиянием 
доминировавшей на протяжении последнего десятилетия идеологии «новых правых».
     Современная левая критика взглядов правых направлена главным образом 
против утверждения (предлагаемого как реализм и рационализм), что единственными 
движущими силами общественного развития являются рыночные отношения, погоня за 
прибылью и эффективный менеджмент. В противовес этому левые выдвигают в 
качестве столь же важного базиса человеческой деятельности альтруизм и 
солидарность. Из общности интересов рождается спонтанный внегосударственный 
коллективизм, который выступает единственно надёжным гарантом индивидуальной 
свободы. Внутренние споры новых «новых левых» касаются в основном конкретной 
природы этой общности. Некоторые современные идеологи понимают «общность» 
прежде всего как общность территориально-производственную (общины или 
кооперативы). Ещё чаще естественную основу для объединения людей видят в 
желании защититься от существующей в обществе дискриминации по признакам расы 
или пола. Именно поэтому требование «позитивной дискриминации», т. е. 
привилегий слабым, становится главным в политической стратегии новых «новых 
левых». 
     Позаимствовав некоторые либеральные, социалистические и народнические идеи 
прошлого, новые «новые левые» соединили их с призывами к радикальной 
демократизации общества и освобождению, таким образом, индивида от диктата как 
голого рынка, так и «государства всеобщего благоденствия». В качестве важного 
условия раскрепощения людей и демократизации (или ре-демократизации) они 
выдвигают также требование свободы доступа к информации. Подобная точка зрения 
связывает социальные проблемы с разрешением моральных дилемм, возникающих при 
принятии политических решений и заключающихся в том, что стремление к 
максимальному увеличению доходов вступает в противоречие с требованиями 
экологии или эстетики; а люди как объект эффективного менеджмента 
противопоставляются тем же людям, взятым в качестве субъекта исторического 
процесса. При таком анализе центральное место отводится также вопросам развития 
человеческой личности и защиты человеческого достоинства. 
     Принципиальные различия взглядов правых и левых можно легко проследить, 
если прислушаться к их взаимной критике. Современные правые оценивают платформу 
левых как утопизм, рядящийся в одежды социологии или социальной этики. В глазах 
современных левых воззрения их политических оппонентов предстают попыткой 
привилегированных слоев общества оправдать свой беззастенчивый эгоизм ссылками 
на законы экономики и на принципы эффективного управления.
     Социальные работники не были готовы к новому повороту политической и 
культурной истории. Их понимание профессионализма требовало отказа от участия в 
прямых политических дебатах, однако, они оказались втянутыми в водоворот 
политических конфликтов. С одной стороны, ясно обозначилось их неприятие 
государственной политики, воплощавшей идеологию «новых правых». А, с другой, – 
они чувствовали необходимость определить своё отношение к постмодернизму и 
идеологии «новых левых». Можно проследить как известное сходство, так и 
различия этих трёх идейных структур, оказавшихся в одном социокультурном 
пространстве современного мира.
     Ресурсы, которыми располагают современные социальные работники, зависят не 
только от общей экономической ситуации, но также и от идеологических и 
политических принципов распределения общественных средств. В этом смысле в 
последнее десятилетие ситуация складывалась особенно неблагоприятно. Денег на 
социальную работу выделялось явно недостаточно и одновременно всё более 
ужесточалась система отчётности, хотя чётких оценочных критериев не 
существовало и сами требования постоянно менялись. В силу этого противоречия, 
присущие социальной работе как профессии и научной дисциплине проявились 
особенно ярко.
     Позиция «новых правых», во всяком случае, на уровне деклараций, была 
близка социальным работникам, постольку она подвергла критике универсалистский 
подход к системе социального обслуживания и утверждала бесконечное разнообразие 
возможных типов «нуждающихся». Акцентируя внимание на потенциальных 
возможностях личности, и подчеркивая роль семьи, «новые правые» рассматривают 
социальную работу как одно из основных направлений своей деятельности. Но 
уверенность «новых правых» в том, что свободная игра рыночных сил способна сама 
собой решить главные социальные проблемы, и вытекающее отсюда враждебное 
отношение к финансированию социальных программ из общественных фондов идут 
вразрез с тем, что на практике видят социальные работники.
     То же касается и технократизма, который, «новые правые» на Западе 
выдвинули в качестве основного принципа «организации всех аспектов жизни 
общества». Как писал Н. Барр: «технократизм интересуется исключительно 
достижением целей…» и поэтому для устанавливаемых им правил игры «нет аналогов 
в профессиональной этике, какую профессию ни возьми». Подобная установка 
противоречит этическим целям социальной работы, направленной на реабилитацию, 
преимущественную помощь социально незащищённым слоям и требующей уважительного 
отношения к «клиентам» и отношения к ним как равным.
     Хотя сами социальные работники часто оказывались политически наивными, 
многие современные идеологи и политики правого толка быстро квалифицировали 
представителей этой профессии как потенциально враждебную силу. С точки зрения 
экономической модели, в которой любые государственные формы производства и 
обслуживания как таковые являются нерентабельными и сугубо потребляющими, а 
эффективно лишь частное производство, с