| |
ться к нему. Благодаря
гражданскому браку исчез один из рычагов, ранее принуждавших более строго и
серьезно относиться и уважать от Бога данную связь. Мудрено ли поэтому, что
параллельно с этим процессом исчезновения религиозной основы брака мы видим и
постепенное ослабление его охраны со стороны государственной власти. Наказания
за внебрачные половые связи, а равно и за прелюбодеяние становятся мягче и
мягче, пока постепенно не вымирают. Сама по себе добровольная внебрачная связь,
насколько в ней нет насилия, хитрости, обмана или злоупотребления невинностью и
т. п., связь двух дееспособных лиц теперь не наказывается: (У нас окончательно
отменена 994 ст. Уложения о Наказании, каравшая за внебрачную связь, в 1902 г.)
Наказание за прелюбодеяние свелось к минимуму (заключение в монастырь или
краткосрочная тюрьма) и существует скорее на бумаге, чем на деле.
Это падение наказаний говорит о том, что государство почти перестало
охранять путем наказаний чистоту семейного очага и предоставило здесь лицу
почти полную свободу.
А раз так, то понятно, что этим путем семья и брак потеряли две стены,
защищавшие их от посягательств. Если личной воли не хватало раньше, чтобы
противиться соблазну незаконного полового общения, то искушаемого могла
остановить мысль о грехе («А грех?»); если не эта мысль, то соображение о
грозящей жестокой каре, часто грозившей, помимо позора, смертью. С
исчезновением того и другого тормоза, исчезали и две громадные задерживавшие
силы. А это, естественно, не может способствовать укреплению старой семьи, а
способствует только ее распаду, развивая легкое отношение к ней, превращая
вопрос об ее целости и чистоте в вопрос практического удобства.
Понимая же во внимание, что каждый приведенный выше ряд явлений,
указывающих на разложение семьи, обнаруживает постоянство в своем росте, мы
должны заключить, что и в дальнейшем, вероятно, они будут действовать и
продолжать свою разрушительную работу, уничтожая оставшиеся устои современного
брака и семьи.
Очертив кратко признаки, свидетельствующие о разложении и ослаблении
семьи как союза супругов, перейдем теперь к краткой характеристике тех
«уклонов», которые произошли в семье как союзе родителей и детей. Я здесь
остановлюсь лишь на двух сторонах дела — на родительской опеке и власти над
детьми и на семье как установлении, ведавшем до сих пор дело первоначального
воспитания и содержания детей.
Падение родительской власти над детьми — такова та основная черта,
которой характеризуется история взаимоотношений родителей и детей.
В глубокой древности дети были совершенно бесправны и отданы в
бесконтрольную власть родителей. Государство решительно ни в чем здесь не
ограничивало власть отцов. Родитель имел право жизни и смерти над детьми, мог
продать их в рабство, мог изувечить, не давая никому отчета в своих действиях.
Наряду с личной бесправностью детине имели никаких прав и по отношению к
имуществу. Так было в Риме, так же было и у других народов. Но затем власть
родителей постепенно ограничивалась. Государство мало-помалу ставило ряд
условий, которые отец безнаказанно не мог нарушать. Отняты было у родителей
право жизни и смерти, право; продажи в рабство и право нанесения других
оскорблений и повреждений детям. Рядом с этим росла и имущественная
правоспособность детей,
В итоге опека родителей постепенно падала, власть их все более и более
ограничивалась, государство мало-помалу вторгалось в права родительской власти.
Подобная же история происходила и у нас.
Еще по Судебнику 1550 года дети за всякую жалобу на родителей
наказывались кнутом «нещадно». Это значит, государство признавало за родителями
полную власть и не считало для себя возможным вторгаться в их отношения. Но
мало-помалу и у нас власть родителей падала, и права детей росли. В настоящее
время этот процесс подходит к концу. Освобождение детей знаменует и падение
прав родительской власти. Хотя у нас в Уложение о Наказаниях и есть еще статья
1592-я, дающая родителям пряно без всякого суда присуждать детей к тюрьме от 2
до 4 месяцев, но фактически она забыта и для современного морального сознания
звучит довольно дико. А этот факт, как и в случае освобождения жены из-под
опеки мужа, означает нечто иное, как ослабление тарой связи родителей и детей –
связи, державшейся и построенной лишь на родительском авторитете. Раньше
волей-неволей эта связь поддерживалась, и дети должны были ей подчиняться, ибо
вне семьи, вопреки воли родителей, для них пути были закрыты. Им было некуда
идти, нельзя было обращаться за помощью ни к государству, которое за всякие
жалобы на родителей карало их «нещадно», ни к обществу, осуждавшему такое
самовольство детей. Мудрено ли поэтому, что семья была замкнутым целым,
царством, где за пределами китайской стены господствовала власть родителей. Она
здесь была хозяином. Хорошо ли обращался родитель с детьми? Достаточно ли
заботился о них? Были ли они сыты или голодны? Давалось ли им образование и
воспитание? — до всего этого не было обществу дела и все зависело от произвола
и власти отцов.
Как бы плохо ни было детям, они должны были подчиняться. А в силу этого
связь родителей и детей, как бы плоха она ни была, существовала, если
недобровольно, то принудительно. Был «клей», склеивавший все трещины этой связи
и поддерживавший плохо сколоченную семейную храмину.
Теперь не то. С падением родительской власти исчез и «клей» принуждения.
Связь отцов с детьми стала зависеть не только от волн первых, но и вторых. То,
что раньше дети должны были терпеть, теперь они не обязаны. Если раньше они при
всей тягостности их доли должны были эту связь поддерживать, то теперь они
свободно разрывают ее, не жертвуя ни совестью, ни честью, ни благосостоянием.
Раньше
|
|
