семью, они становились важными союзниками в житейских бурях. Наконец, под 
старость это была, так сказать, «живая пенсия», без которой предстояло умирать 
как бездомной собаке под забором.
      Ныне дети – не помощники, не союзники и тем более не «пенсия», а сплошная 
обуза. Воспитание ребенка до 18 лет обходилось семье в 80х гг. примерно в 20 
тыс. руб. – это при среднем доходе меньше 4 тыс. руб. в год на двух работающих 
супругов. Это означало, что мать на несколько лет выбивалась из нормального 
ритма работы, должна была махнуть рукой на карьеру и проигрывала по всем 
статьям своей бездетной подруге. Ктото из родителей должен ни свет, ни заря 
везти ребенка на автобусе в детсад, а вечером заезжать за ним по дороге с 
работы домой. Тем самым кошмарные «часы пик» в городском транспорте 
растягиваются для него почти вдвое. Почти напрочь исчезает возможность 
развлекаться по вечерам и резко сужается – по выходным дням. Главное же – 
существенно падает уровень жизни, ибо все те же «средние» для 80х гг. 150+150 
руб. зарплаты в месяц обоих работающих родителей (в обрез – на питание и 
необходимую одежду, при минимальных расходах на жилье, транспорт, досуг) 
приходится делить не на двоих, а на троихчетверых. Первого ребенка большинство 
заводит просто по традиции: «так принято». Ну и конечно, по жалким остаткам 
материнского и отцовского инстинкта. Но от второго напрочь зарекаются.
      Именно так поступили мои собственные дочь и сын, а также подавляющее 
большинство их сверстников. Все чаще молодожены не решаются заводить и первого. 
Или не могут по состоянию здоровья (об этом тоже предстоит говорить особо). 
Каковы последствия? Они неизбежны: началась депопуляция – в 1991 г. число 
умерших впервые в истории России превысило число родившихся, и процесс пошел по 
нарастающей (это – при наличии нескольких крупных сельских, в том числе 
мусульманских, регионов, где рождаемость традиционно выше «средней», так что 
можно себе представить, какая выморочность начинается в городах). Депопуляция – 
явление, хорошо известное на Западе. Многие не видят в нем ничего особенного. И 
совершенно напрасно. Депопуляция – это ведь не просто превышение смертности над 
рождаемостью. Это четыре последствия, одно прискорбнее другого.
      Вопервых, в однодетной семье (а она становится типичной) ребенок 
попадает в противоестественное вложение. У него нет братьев и сестер, ему не с 
кого брать пример, учиться заботе о младших. Семейная «пирамида» 
перевертывается: вместо десятка детей на двух родителей – мама и папа, две 
бабушки и двое дедушек, четверо прабабушек, четверо прадедушек, бездетные тетки,
 холостые дядья на одного малыша. Удивительно ли, что он вырастает «инфантилом»,
 остается ребенком в 20 лет, а все чаще и в 30– 40. И не один и не двое: все 
более значительная часть одного поколения за другим.
      Вовторых, наступает «старение» населения: сокращается процентная доля 
детей – растет процентная доля стариков. В России на каждых двух работающих 
приходится в среднем один пенсионер. В Москве пенсионер – вообще каждый 
четвертый из жителей. Вы скажете: ну и что же? На Западе примерно та же картина.
 Но на Западе для этого подготовлена специальная инфраструктура, а в России к 
ней еще не приступали – было не до нее, сегодня тем более не до нее. Горько 
видеть миллионы одиноких беспомощных стариков, которым некому принести хлеба, 
подать стакан воды. И такая старость по мере нарастания депопуляции становится 
все более типичной.
      Втретьих, на производство с каждым годом приходит все меньше вчерашних 
школьников, уходит на пенсию все больше стариков. На Западе эту брешь закрывают 
миллионами гастарбайтеров. Откуда их взять в нищую Россию? До недавних пор 
брали из деревень. Теперь этот источник вычерпан почти до дна. Если отток 
рабочей силы на селе не сменится притоком – массового голода не миновать. 
Попробовали завозить в качестве дешевой рабочей силы вьетнамцев. Но это 
порождает такие острые социальные проблемы (массовые драки нищих с нищими), что 
от такой перспективы в ужасе отшатываешься. Меж тем уровень комплексной 
механизации и автоматизации производства в России намного отстает от 
американского. Требуются миллионы квалифицированных рабочих рук, которые надо 
готовить с детства. А кого же готовить с детства при такой ситуации?
      Вчетвертых, если каждых двух родителей, в среднем, сменяет только один 
будущий родитель, то уменьшение населения раньше или позже доведет его 
численность до нуля. Для России рассчитанный прогнозный срок такой траектории 
(при наметившихся тенденциях) – около полутора тысяч лет. Конечно, 1500 лет – 
срок большой, и можно пока не беспокоиться. Кроме того, ничего страшного: место 
выморочных русских (германцев, французов, англичан, американцев) займут более 
плодовитые народы, у которых каждых двух родителей, в среднем, сменяют четыре 
новых. Но представьте себе, что таким образом на земле останется только один 
народ. Что получится? Обеднение мировой цивилизации. Мы ищем затонувшую 
Атлантиду и не видим, как на глазах уходит под воду наша собственная… Если 
заранее обрекаем себя на исчезновение с карты земного шара, то зачем столько 
усилий и столько мучений в жизни?
      Есть еще одно последствие депопуляции – пострашнее предыдущих четырех. 
Горький опыт минувших времен показал, что там, где кончается семья, там (как и 
в истории с рынком) начинается звериная стая. Поиграйте с вашим любимым 
котенком или кутенком и вышвырните его на улицу. Что случится? Чтобы выжить, он 
прибьется к дикой стае и будет жить по ее законам. Точно в такие же стаи 
сбиваются брошенные нами, предателямиродителями, наши собственные дети. А 
когда это дети из так называемых неблагополучных семей – уже распавшихся или 
мучительно распадающихся с тяжелыми страданиями для малышей, – среди них 
повышенная процентная доля психически неуравновешенных, крайне ожесточенных, 
готовых на любое преступление. И таких детей к 1985 г. по СССР набиралось