огромных очередей), на стройке, на агроферме – миллионы незанятых вакансий. К 
1985 году далеко не каждый станок был загружен даже в одну смену, а в две 
другие вообще, как правило, простаивал. В среднем каждая пятая автомашина – от 
грузовика до автобуса – стояла в гараже без шофера. На стройках недоставало 
каждого шестого строителя. К одному кассиру вместо четырех или к одному 
продавцу вместо двух выстраивались длинные очереди. Скот на агрофермах жестоко 
страдал изза нехватки не только кормов, но и обслуживающего персонала. Всего в 
масштабах бывшего СССР насчитывалось до 16 млн. таких незаполненных вакансий. 
Зато на другом полюсе насчитывалось вдвое больше «избыточных» работников, 
занимавших никому не нужные синекуры.
      Удивительно ли, что конечным продуктом такой экономики явился типичный 
«советский человек», скверно питающийся и скверно одетый, сквернейше живущий в 
скверном жилье, знающий, что никакие трудовые усилия не принесут ему ничего, 
кроме, в лучшем случае, еще одного почетного значка на грудь или еще одной 
почетной грамоты в рамку на стенку. Что если он выработает 
вдвоевтроевдесятеро больше, ему тут же вдвоевтроевдесятеро снизят расценки 
за работу и он получит «как все», т.е. столько же, сколько лентяйсосед, 
проболтавший все рабочее время в «курилке» или за чашкой чая, поэтому 
возлагающий все надежды на то, что удастся урвать «сверх зарплаты» – все равно 
что и все равно как, включая взятку и воровство. Разве его можно винить за это 
и презирать?
      Об отношении «советского человека» к труду свидетельствуют популярные 
пословицы и поговорки, прочно вошедшие в народный фольклор последних 
десятилетий и известные всем так же хорошо, как христианину «Отче наш»: дураков 
работа любит, работа не волк – в лес не убежит, солдат спит – а служба идет 
(этот афоризм мог бы служить девизом «казарменого социализма» вместо бреда о 
неизвестно каких пролетариях, соединяющихся неизвестно с кем), наконец, 
квинтэссенция «социалистической экономики» – видимость работы за видимость 
зарплаты, предельно точно выражающая суть дела. И с такой экономикой 
вознамерились одолеть противника (НАТО), намного более могучего экономически. 
Удивительно ли жалкое фиаско конца 80х – начала 90х годов?
      Теперь попытайтесь войти в положение любого президента или министра любой 
из 15 республик, возникших на развалинах Советского Союза. Что делать с 
экономикой?
      Ситуация такова. На 165 млн. трудоспособных бывшего Советского Союза (не 
считая 60 млн. пенсионеров и примерно такого же количества детей) приходилось 
130 млн. занятых в народном хозяйстве, плюс 4 млн. солдат и примерно столько же 
заключенных в тюрьмах. Остальные составляли учащиеся в возрасте старше 16 лет, 
несколько миллионов домохозяек, главным образом, в многодетных семьях азиатских 
республик, а также 8 млн. безработных (преимущественно в тех же регионах), 
живущих на иждивении родителей и других родственников, которые могли извлекать 
сверхприбыли из торговли фруктами, цветами и другим экзотическим товаром по 
сверхвысоким монопольным ценам в условиях почти полной изоляции от мирового 
рынка. Из этих 130 млн. не менее 32 млн. составляли «избыточные» работники на 
своих никому не нужных синекурах, десяток миллионов работников на «убыточных» 
предприятиях (напомним: каждое восьмое из общей совокупности 80 млн. рабочих, 
не считая «нерентабельных», т.е. едваедва сводящих концы с концами, работая на 
самовыживание), плюс примерно столько же ставших «излишними» в 
военнопромышленном комплексе (ВПК), где работа шла лучше, чем где бы то ни 
было, но где после проигрыша гонки вооружений и тем самым поражения в 3й 
(«холодной») мировой войне отпала необходимость в таком количестве работников.
      По всем этим количественным данным грубо приблизительно половина 
приходится на Россию (по безработным – намного меньше, по работникам ВПК 
намного больше). Что делать?
      Если разом «нормализовать» экономику, уволив «избыточных» на синекурах, 
всех – на «убыточных» предприятиях и «излишних» в ВПК, то получится уравнение: 
8 млн. открытых безработных + 32 млн. скрытых безработных +10 млн. новых 
безработных +10 млн. частично безработных = 60 млн. безработных из 130 млн. 
работоспособных = 45процентная безработица, невиданная нигде в мире, = полная 
экономическая, политическая и социальная катастрофа, потому что ни к 
общественным работам подобного масштаба, ни к выплатам такого количества 
пособий по безработице, ни к какомулибо другому решению этой сложнейшей 
проблемы ни одна республика не готова. Из этой апокалипсической величины 27—29 
млн. потенциальных безработных приходится на Россию, и что с ними делать – 
неизвестно.
      Пока что правительство всеми силами оттягивает развязку, трагическую для 
десятков миллионов семей.
      Но что значит «оттягивать развязку»? Это значит продолжать выплачивать 
зарплату десяткам миллионам квазиработающих (в дополнение к десяткам миллионам 
пенсионеров), не вносящим никакого вклада в национальный доход. Это значит 
печатать новые и новые десятки и сотни миллиардов рублей, не обеспеченных ни 
товарами, ни услугами. Это означает постоянную угрозу перехода от инфляции к 
гиперинфляции. Это означает продолжение падения производства, продолжение 
приближения ко все той же экономической, политической, социальной катастрофе – 
только с другой стороны.
      Приходится искать оптимум между Сциллой и Харибдой, чтобы быстрее 
«проскочить» стадию падения, выйти на стадию стабилизации, а затем и подъема. 
Теоретически это не выходит за пределы реального. Практически требует множества 
взвешенных решений, свободных от соображений, связанных с борьбой за власть, с 
популистской демагогией, чтобы дорваться до власти, просто с некомпетентностью