вызывает неминуемый крах утопий при попытках их реализации).
      Большая часть утопий посвящена проблемам будущего общества и относится к 
разряду социальных. Но некоторые из них затрагивают проблемы науки, техники, 
технических вопросов градостроительства, здравоохранения и т.д., лишь косвенно 
касаясь социальной стороны дела.
      В зародышевой, примитивной форме такие «технические» утопии встречаются 
еще в древности, но становятся заметным явлением в средние века (например, 
утопия Р. Бэкона, XIII в.) и получают развитие в новое, а особенно в новейшее 
время. Чаще, впрочем, встречаются социальнотехнические утопии, в которых 
учитываются некоторые социальные аспекты технических нововведений (наиболее 
яркий пример – утопия Ф. Бэкона, XVII в.). Существуют также пацифистские утопии.
 Наконец, особый тип составляют антиутопии, рисующие произвольные картины 
нежелаемого будущего Земли и человечества.
      В основу классификации социальных утопий целесообразно, на наш взгляд, 
положить не те или иные формы утопических произведений, как это нередко 
делается, а основной принцип: какой именно социальный строй фактически 
изображается в данной утопии? С этой точки зрения социальные утопии разделяются 
на общинные, рабовладельческие, феодальные, буржуазные и социалистические, 
идеализирующие соответствующий строй. Каждый тип подразделяется на подтипы: 
второго, третьего и так далее порядка. Например, социалистические утопии 
распадаются на собственно социалистические (провозглашающие принцип «каждому по 
труду») и коммунистические («каждому по потребностям»). При этом, естественно, 
перечисленные типы утопий носят конкретноисторический характер, т.е., как 
будет показано ниже, могут рассматриваться лишь в рамках определенной 
исторической эпохи.
      Было бы неправильным относить к утопиям только так называемые 
государственные романы или социальнополитические трактаты. Элементы того, что 
составляет суть утопии, встречаются в самых разнообразных произведениях. Это 
делает целесообразным применение понятия «утопизм» как утопического подхода к 
проблемам настоящего и будущего. В таком плане история утопической мысли 
предстает не просто как ряд произведений, а как процесс эволюции утопизма.
      Первые представления о лучшем будущем не в «ином мире», а на Земле, 
первые утопии возникли во второй половине I тысячелетия до н.э. в Древней 
Греции и в Китае, где уровень философской мысли был относительно высок, а 
религия не подавляла ее так сильно, как в Египте, Персии, Индии. Вопреки 
утверждениям ряда историков, буржуазных и тем более социалистических утопий 
тогда еще не появлялось. Утопии носили характер либо идеализации родового строя 
(Лаоцзы, Моцзы, Эвгемер, Ямбул), либо «рационализации» рабовладения (Конфуций,
 Платон), а позднее – феодализма (Шан Ян и др.).
      Второй этап охватывает эпоху средневековья. Засилье религиозной идеологии 
в течение почти полутора тысячелетий сделало немыслимым появление значительных 
утопий. Некоторый подъем наблюдался в XI—XIII вв. только на Ближнем и Среднем 
Востоке (альФараби, ИбнБаджа, ИбнТуфайль, Низами и др.). Однако 
последовавший затем упадок продолжался здесь до середины XIX – начала XX в. До 
той же поры почти не прогрессировал утопизм в Китае, Индии и других странах 
Азии.
      Третий этап связан с эпохами Возрождения и Просвещения (XVI – первая 
треть XVIII в.: условно от «Утопии» Мора до «Завещания» Мелье и «Философских 
писем» Вольтера). В это время рабовладельческие утопии исчезают, а феодальные 
отходят на второй план, уступая место буржуазным и особенно социалистическим 
(Мор, Кампанелла и др.). Утопизм наряду с религиозными концепциями будущего 
становится идеологией буржуазных революций XVI—XVII вв. В нем впервые ставится 
проблема связи между социальным и научнотехническим прогрессом (Ф. Бэкон).
      Четвертый этап охватывает остальные две трети XVIII в. (условно от Мелье 
до Бабёфа). Он отличается от предыдущего резким разрывом с религией и 
эсхатологией, использованием достижений западноевропейской философии нового 
времени (Ф. Бэкон, Гоббс, Декарт, Спиноза, Локк и др.), тесной связью с 
идеологией просветительства (Вольтер, Руссо, Монтескье, Гольбах, Гельвеции, 
Дидро, Лессинг, Гёте, Шиллер, Джефферсон, Франклин, Новиков, Радищев и др.), а 
также более четким характером конкретных программ политической борьбы. 
Последнее относится не только к утопиям Морелли и Мабли, но и в особенности к 
утопиям Великой французской революции (Бабёф и др.). Даже «общинная» по форме 
утопия Руссо объективно приобрела в этих условиях характер мелкобуржуазной 
эгалитаристской утопии. Вновь растет число феодальных утопий (Новалис, 
Щербатов), но сохраняется и усиливается преобладание буржуазных и особенно 
социалистических.
      Пятый этап приходится в основном на первую половину XIX в. (от СенСимона,
 Фурье и Оуэна до Л. Блана и Кабе, Дезами и Вейтлинга, а в России – до Герцена 
и Чернышевского включительно). К его отличительным чертам относятся: попытки 
критического осмысления опыта Великой французской революции, в ходе которой 
несостоятельность утопизма проявилась особенно наглядно; стремление связать 
утопизм с пролетарским движением (отсюда – разнообразные типы «социализма», 
перечисленные К. Марксом и Ф. Энгельсом в «Манифесте Коммунистической партии»); 
попытки использовать не только идеологию просветительства, но и классическую 
философию (Кант, Фихте, Шеллинг, Гегель), а также классическую буржуазную 
политическую экономию (Смит, Рикардо, Сисмонди и др.) – попытки, которые не 
увенчались и не могли увенчаться успехом.
      Шестой этап охватывает вторую половину XIX – начало XX века и 
характеризуется в основном борьбой марксистской и анархистской утопии, причем 
первая выдавала себя за науку и резко противопоставляла себя иномупрочему