Очерченное умонастроение изначально обрекало человеческую мысль на застой 
и в зародыше отталкивало идеи, способные породить нововведения. Если бы в 
обществе существовали одни лишь эти силы, оно неизбежно было бы обречено на 
стагнацию и быструю погибель. К счастью, однако, мы знаем, что для человеческой 
личности характерна потребность в самоутверждении не только путем слепого 
следования сложившимся стереотипам, но и путем реализации социальных 
потребностей в успехе своей деятельности, в достижениях, в непрестанном 
улучшении, рационализации труда, быта, досуга, всех условий жизни и форм 
жизнедеятельности, в новизне, оригинальности своей деятельности, а также в 
творческом труде, в лидерстве, в критике деятельности других, в новых знаниях и 
т.д. Когда обе эти противоположные силы более или менее взаимно уравновешивают 
друг друга, катастрофического коллапса не наступает, но и интенсивность 
нововведений близка к нулевой, что мы и наблюдаем на всем протяжении 
человеческой истории, вплоть до самых недавних времен. Ныне инновационные силы 
делаются все мощнее, в результате – соответствующий сдвиг в сторону нарастания 
темпов и масштабов нововведений.
      Заметим, что энергичными носителями инновационных сил, по причине самого 
характера нововведений, почти всегда является относительное меньшинство 
населения, зачастую всего лишь отдельные личности или даже только 
однаединственная личность. (В принципе инновационный потенциал в той или иной 
степени свойствен каждому или почти каждому человеку, но почти у всех он 
подавляется господством привычных стереотипов, о которых мы упоминали выше.) И 
если сегодня один новатор или ничтожная горстка новаторов все чаще оказываются 
в состоянии свернуть гору рутины и «пробить» свое новшество, то только потому, 
что они опираются на инновационные механизмы – рычаги реализации нововведений.
      Существует и еще одна сторона органического неприятия нововведений 
обыденным сознанием, переходящего в близкое к инстинктивному отвращение ко 
всякому «иному будущему». Это сторона, по нашему мнению, связана с историческим 
опытом человечества, каковой недвусмысленно свидетельствует: на всем протяжении 
истории человеческого общества, с древнейших времен до наших дней на сто или 
даже тысячу благих идей, сулящих разные блага в случае реализации 
соответствующих нововведений, обычно лишь одна оказывается действительно 
конструктивной, да и то не так, как представлялось ее первоначальному 
генератору, а так, как это объективно реализовалось впоследствии, зачастую 
очень непохоже, порой прямо противоположно замыслу инициатора. Что ж, таков 
путь прогресса. Что касается остальных, то они на поверку оказываются либо 
пустоцветными, нереальными, либо, что еще хуже – социально опасными, вредными, 
гибельными, теми самыми благими намерениями, которые, как известно, ведут в ад.
      Наиболее яркий пример – история социалистической мысли со времен 
Возрождения до наших дней.
      Если уподобить человеческие представления своего рода «популяциям идей», 
то рутинные мысли окажутся схожи с «нормальными особями» подобной популяции, а 
новаторские – с мутантными. И чем оригинальнее идея – тем отвратительнее 
представляется «мутант» нормальным особям, причем их отвращение к нему вполне 
рациональное, поскольку скорее всего или чаще даже почти наверняка мутант – 
всего лишь урод, потомство которого, если дать ему расплодиться, может привести 
к гибели соответствующую популяцию. Разве не в точности так же относимся мы к 
уродам и дебилам, разве не опасаемся гибельной для человечества опасности их 
размножения?
      Однако столь же хорошо известно, что мутация (не всякая, конечно, а 
оптимальная для изменившихся условий) – двигатель прогресса. И если бы не 
мутация, органический мир нашей планеты так и застрял бы на уровне какихнибудь 
одноклеточных водорослей, а то и на еще более примитивном. Во всяком случае, 
без мутации человеку было ни за что не произойти ни от обезьяны, ни от кого бы 
то ни было еще.
      И все же, как мы только что указали, почти всякий мутант – урод, грозящий 
гибелью. Поэтому, на всякий случай, отношение ко всем мутантам – активно 
негативное. Тот самый сперматозоид, который оплодотворит яйцо, должен очень 
постараться, чтобы опередить других и доказать тем самым свои наилучшие 
генетические свойства, способные передаться по наследству. По этой, довольно 
яркой, на наш взгляд, аналогии та идея, порождающая нововведение, которая 
действительно не гибельна, а позитивна, конструктивна, должна обязательно 
пройти возможно более суровый искус, выдержать испытание на закалку, на 
неприятие. И если успешно преодолеет – значит, жизнеспособна. А если нет – 
значит, нежизнеспособна.
      Подобная философия очень огорчительна для новаторов, поскольку 
предполагает для большинства из них скорбный путь Иисуса Христа (тоже несшего, 
как известно, весьма значительные нововведения, причем, как оказалось, не 
только для своего времени). Но что же делать? Если даже в суровой атмосфере 
неприятия нового то и дело пробивают себе дорогу нововведения идиотические, 
разрушительные, гибельные (примеров несть числа: вспомним хотя бы все более 
легко доступные разновидности наркотиков), то нетрудно представить себе, что 
произошло бы, если бы человечество встречало «на ура» любые предлагаемые 
нововведения, так сказать, с порога.
      Впрочем, история нашей страны на протяжении ряда последних десятилетий 
явила миру достаточное количество ярчайших примеров, что именно происходит, 
когда едва родившееся нововведение без малейшего критического восприятия 
встречают бурей аплодисментов, переходящих в овации. Так что здесь дальнейшие 
комментарии излишни.
      Два вывода проистекают из только что описанного нами феномена