занятых в обрабатывающей промышленности – до величины примерно десятка 
процентов, а остальные девяносто приходились на сферы обслуживания и духовного 
производства.
      Эта «картина будущего» была дополнена аналогичной схемой эволюции 
образовательноквалификационной структуры общества. Если в «доиндустриальном 
обществе» на каждого дипломированного специалиста с высшим образованием 
приходилось по меньшей мере сто низкоквалифицированных работников, а на каждого 
грамотного – по меньшей мере, десяток неграмотных, то в «постиндустриальном 
обществе» дипломированными специалистами окажется подавляющее большинство 
работников общественного производства (до девяти десятых и выше), 
недипломированными остается меньшинство, а уж неграмотными – и вовсе ничтожная 
часть уходящих на пенсию стариков. Получается примерно такое же соотношение, 
как в табл. 1.
      Большое внимание было обращено также на показатели 
социальнодемографической структуры общества. Для «доиндустриального общества» 
характерна относительно высокая рождаемость (постепенное снижение 
приблизительно 5—3%), смертность (3—2%) и естественный прирост населения (3—2%),
 «симметричная» возрастная структура (около половины нетрудоспособных детей и 
около половины трудоспособных взрослых с ничтожным процентом нетрудоспособных 
стариков) и низкая средняя продолжительность жизни (менее 50 лет). Для 
«индустриального общества» характерно падение смертности (2—1%), нарастающее 
падение рождаемости (3—1 %) и соответствующее падение естественного прироста, 
приближающегося к нулю, «постарение» возрастной структуры с резким уменьшением 
доли детей и со столь же резким возрастанием доли престарелых, существенный 
рост средней продолжительности жизни (до 70 лет и выше). Экстраполируя эти 
тенденции на будущее, теоретики индустриализма делали вывод, что 
«постиндустриальное общество» в данном плане будет отличаться уравновешиванием 
рождаемости и смертности, прекращением естественного прироста населения 
(«нулевым приростом»), уменьшением в возрастной структуре доли детей до 25—15% 
с увеличением за этот счет доли стариков до аналогичной величины (15—25%), 
ростом средней продолжительности жизни до 80—90 лет.
      Показатели социальной структуры общества были дополнены показателями 
эволюции «типичного» денежного бюджета «средней» семьи и бюджета времени 
работников общественного производства.
      В «доиндустриальном обществе», доказывали «индустриалисты», львиная доля 
расходов в бюджете семьи (до 9/10 и выше) приходилась на продукты питания, 
поскольку домотканая одежда, хижина и примитивный транспорт не требовали 
особенно больших расходов, а культура развивалась почти целиком на началах 
самообслуживания. В «индустриальном обществе» доля расходов на питание 
неуклонно снижается, за ее счет растут расходы на одежду, а особенно на жилище, 
транспорт, культуру. Экстраполируя эту тенденцию на отдаленное будущее, 
«индустриалисты» предсказывали падение доли расходов на питание и одежду в 
«постиндустриальном обществе» до ничтожной величины примерно нескольких 
процентов и рост за этот счет доли расходов на жилище, транспорт и культуру до 
колоссальной величины, сопоставимой с долей расходов на питание в 
«доиндустриальном обществе».
      Точно так же поступали они и в отношении структуры рабочего года. Для 
«доиндустриального общества» характерен примерно 3500—4000часовой рабочий год, 
т.е. 52 шестидневные рабочие недели по 10—12 и более часов работы в день, с 
10—15 праздничными днями в году, но без оплачиваемых отпусков. В 
«индустриальном обществе» рабочий год сокращается более чем на половину: до 
48—50 пятидневных 40часовых рабочих недель по 8 часов работы в день с 
2—4недельным отпуском. Экстраполируя и эту тенденцию на отдаленное будущее, 
«индустриалисты» предсказывали сокращение рабочего года в «постиндустриальном 
обществе» еще, по меньшей мере, вдвое, в результате чего он может выглядеть, 
например, как 40—42 четырехдневные рабочие недели по 6—7 часов работы в день с 
10—12недельным отпуском.
      При таком подходе абстрактные десятки тысяч долларов ВНП на душу 
населения расшифровывались в конкретных чертах будущего «постиндустриального 
общества», где в сельскохозяйственном и промышленном производстве трудится не 
более одной десятой населения, а остальные девять десятых заняты в сферах 
обслуживания и духовного производства («общество изобилия»), где подавляющее 
большинство взрослого населения имеют специальное высшее образование и являются 
дипломированными специалистами, где преодолена сложность современной 
демографической ситуации с ее шатанием от «демографического взрыва» 
(лавинообразного роста населения) в развивающихся странах до депопуляции 
(сокращение рождаемости до уровня, не способного компенсировать смертность) в 
странах развитых, где установилось простое воспроизводство населения (рождается 
столько же, сколько умирает), где подавляющая расходная часть денежного бюджета 
людей идет не на питание и одежду, а на благоустройство жилища, транспорт, 
культуру («общество массового потребления»), наконец, где люди трудятся не 
более тысячи часов в год по сравнению с двумя тысячами теперь и четырьмя 
тысячами столетием раньше, где их свободное время в несколько раз больше 
современного («общество досуга»).
      Это была очень броская рекламная картина «общества будущего». И, тем не 
менее, она подверглась такой же ожесточенной критике со стороны представителей 
других направлений общественной мысли, какую выдержала незадолго перед тем 
книга Кана и Винера.
      
Лекция 5