не просто подсчитывают количество долларов на «среднюю» душу населения. Их 
концепция подразумевает, что по мере приближения к уровню США одна страна мира 
за другой, невзирая на существующий в них общественный строй, будут все более 
уподобляться Соединенным Штатам и в экономическом, и в социальном отношении.
      Трудно представить себе, что в мире XXI века, каким его рисует нам 
современное социальное прогнозирование, в мире нарастающей борьбы различных 
социальнополитических сил, окончательного превращения науки в мощную 
непосредственную производительную силу, в мире триумфального шествия автоматики 
и электроники, намного более высокой производительности труда и, как следствие 
этого, в высшей степени реальной возможности создания изобилия (или по меньшей 
мере достатка) важнейших материальных благ, что в этом мире народы стран Азии, 
Африки и Латинской Америки откажутся от своей борьбы против отсталости, нищеты, 
развитые страны уподобятся современным США со всеми хорошо известными 
«прелестями» пресловутого «американского образа жизни», а сами США неведомо 
каким образом избавятся от своих проблем и превратятся в некий недосягаемый 
идеал для всех остальных стран.
      Многие десятилетия после выхода в свет книги Кана и Винера демонстрируют 
нам категорическое «нет» по всем перечисленным пунктам. Есть все основания 
полагать, что грядущее десятилетие даст еще более веские подтверждения 
несостоятельности гипотез, заложенных в основу теории «постиндустриального 
общества».
      Сказанное вовсе не означает недооценки экономического фактора в 
определении перспектив развития той или иной страны, в том числе недооценки 
таких важных показателей экономического роста, как увеличение ВНП вообще и на 
душу населения – в частности. Большое значение имеет и то, как производится и 
распределяется ВНП. Не менее важны место и роль произведенных благ в общей 
системе социальных потребностей, которая в условиях научнотехнической 
революции претерпевает серьезные изменения.
      То, что США и другие развитые страны достигли относительно высокого 
уровня ВНП в расчете на «среднюю» душу населения, никак не заслоняет того факта,
 что миллионы людей в этих странах обездолены, живут в бедности или на грани 
бедности. Известно, что «верхние сто семей» – горстка миллиардеров в каждой из 
этих стран располагает львиной долей национального богатства, что на «верхние 
10 процентов» населения приходится до половины национального богатства, тогда 
как «нижние 10 процентов» составляют прозябающие в нищете бедняки и еще по 
меньшей мере столько же находятся у черты официально установленного 
прожиточного минимума, т.е. едва сводят концы с концами.
      Невольно вспоминается старая шутка статистиков о том, что если ктото 
съел курицу, а другой лег спать голодным, то в среднем с точки зрения 
статистики на каждого пришлось по полкурицы. В эту шутку сегодняшняя 
действительность вводит лошадиную дозу правды.
      С другой стороны, валовой национальный продукт – это все, что 
производится в стране, а производится много такого, что весьма затруднительно 
безо всяких оговорок связать с благосостоянием людей. По замечанию одного из 
западных экономистов, ВНП, помимо всего прочего, включает в себя также 
стоимость пистолета и ножа, с помощью которых тебя ограбили на улице.
      Экстраполируя, по примеру Кана и Винера, такую тенденцию на будущее, 
получили астрономическую величину. Как это скажется на бюджете «средней» семьи 
в странах Запада, не говоря уже о бедняках? Какую долю займут в этом бюджете 
столь же быстро растущие расходы на алкоголь, табак, наркотики, порнографию и 
другие вещи, деликатно относимые к категории псевдопотребностей? Как будет 
выглядеть в этом свете рост материального благосостояния: в XX в. – дом и 
машина, в XXI в. – два дома и две машины, в XXII в. – три дома и три машины и т.
д.? Как будет выглядеть духовное благосостояние? Не окажется ли 
«постиндустриальное общество» ухудшенной копией современного, с более 
изощренной техникой (особенно военной), но с более низким уровнем реального 
материального и духовного благосостояния людей?
      Эти и им подобные вопросы с нарастающей остротой зазвучали в том вихре 
полемики, которая поднялась вокруг книги Кана и Винера, вообще вокруг теорий 
индустриализма. В условиях растущих нападок, которым подверглась концепция 
«постиндустриального общества», ее сторонники вынуждены были существенно 
усложнить свои теоретические положения, прибегнув к более изощренной 
аргументации и обратившись, помимо ВНП на душу населения, к более широкому 
кругу социальных показателей.
      Прежде всего, подверглись пересмотру показатели социальной структуры 
«постиндустриального общества». Была выдвинута на первый план 
производственнопрофессиональная структура общества, соотнесенная с концепцией 
«трех индустрии» (первичная – сельское и лесное хозяйство, рыболовство, 
добывающая промышленность, вторичная – обрабатывающая промышленность, третичная 
– сфера обслуживания и духовного производства).
      В контексте теорий индустриализма получалось, что если для 
«доиндустриального общества» характерно подавляющее преобладание и по доле 
занятых, и по доле ВНП (до 90% и выше) «первичной индустрии», а для 
«индустриального» – все более стремительный рост удельного веса вторичной и 
особенно третичной «индустрии» за счет первичной, то для «постиндустриального 
общества» по такой логике должен был стать характерным полный переворот 
пропорций (табл. 1).
      
      Иными словами, доля занятых в сельском хозяйстве и добывающей 
промышленности сокращалась до величины приблизительно одного процента, доля