Лекция 4
ИСТОРИЧЕСКИЕ, ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ ФОРМИРОВАНИЯ ПАРАДИГМЫ 
ТЕХНОЛОГИЧЕСКОГО ПРОГНОЗИРОВАНИЯ
      
      В 1924—1928 гг. выдающийся русский экономист В. А. БазаровРуднев, один 
из плеяды блестящих российских умов первой трети XX в. (А. Богданов, К. 
Циолковский, Чижевский и др.), выступил с серией статей, в которых 
сформулировал принципиально новый подход к будущему. Ему, в те годы научному 
сотруднику Госплана СССР, пришлось участвовать в предплановых разработках 
первой советской пятилетки (1928—1932). И ему первому пришла в голову мысль, 
сделавшаяся впоследствии, уже после его смерти, одним из наиболее значительных 
научных открытий XX в. Ему предстояло дать прогнозпредсказание (иного подхода 
тогда не знали, да и сейчас подавляющее большинство политиков и экономистов не 
знает), как будет выглядеть Россия через 10—20 лет. И вот его одолели сомнения: 
если он дает такую «картину будущего», то тогда к чему планирование? Ведь 
достаточно просто ориентироваться на этот «маяк». И наоборот, если 
разрабатывается план – к чему какието предсказания? Результатом его 
размышлений стало предложение заменить прогнозпредсказание двумя качественно 
новыми типами прогнозов – генетическим (впоследствии ставшим известным под 
названием эксплораторного, или поискового): выявлением назревающих проблем 
путем логического продолжения в будущее тенденций, закономерности которых в 
прошлом и настоящем достаточно хорошо известны; а также телеологическим 
(впоследствии – нормативным) – выявлением оптимальных путей решения 
перспективных проблем на основе заранее заданных критериев.
      Работы Базарова были не поняты современниками, остались неизвестными на 
Западе и были введены в научный оборот только более полувека спустя, в 80х гг. 
Но спустя 30 лет в точно такой же ситуации оказались американские эксперты (Т. 
Гордон, О. Гелмер и др.), которым поручили разрабатывать прогнозпредсказание, 
какими станут США и мир через 15 лет, после реализации разрабатывавшейся в 
конце 50х – начале 60х гг. программы «Аполлон», предусматривавшей высадку 
американских космонавтов на Луну, а фактически закладывавшей основу 
превосходства ракетного потенциала США в космосе, что и привело в конечном 
счете к выигрышу США в гонке вооружений, составлявшей суть третьей («холодной») 
мировой войны и капитуляции в ней СССР (1989 г.)
      Американские ученые, понятия не имевшие о трудах Базарова, тоже долго им 
учились с диалектикой соотношения предвидения (прогноза) и управления (плана, 
программы, проекта). И, наконец, пришли к тому же выводу, что и Базаров: 
предложили концепцию эксплораторного и нормативного прогнозирования. Но, 
разумеется, технологическое прогнозирование создавалось не на пустом месте.
      Заторможенное Второй мировой войной развитие концепций будущего 
постепенно вновь набрало силу и развернулось с конца 40х и на протяжении 50х 
годов. Три фактора (в отношении стран Запада) способствовали этому. Вопервых, 
появление концепции научнотехнической революции (НТР) и ее далеко идущих 
социальноэкономических последствий, сформулированной в трудах Дж. Бернала, Н. 
Винера, а затем популяризированной в массе книг, статей и брошюр, в частности в 
книге австрийского публициста Р. Юнгка «Будущее уже началось» (1952), 
выдержавшей до 1970 г. десятки изданий. Вовторых, разработка техники 
поискового и нормативного прогнозирования, которое поставило прогностику на 
службу управлению. Втретьих, становление соответствующей философской базы как 
основы новых концепций будущего (индустриализм, экзистенциализм, структурализм, 
неопозитивизм, социалреформизм, тейярдизм, теория конвергенции и т.д.).
      Концепция НТР подняла вопрос о революционных, качественных изменениях в 
жизни человечества на протяжении ближайших десятилетий. Соподчинение 
прогнозирования и управления вызвало к жизни второй по счету (после 20х годов) 
«бум прогнозов» – появление в первой половине 60х годов сотен научных 
учреждений или отделов, специально занимавшихся разработкой «технологических 
прогнозов». Новейшие течения западной философии создали мировоззренческий «фон» 
– набор понятий, категорий, теоретических предпосылок, перспективных тенденций, 
социальных норм и т.д., необходимых для конструирования концепций будущего.
      В конце 40х и на протяжении 50х гг. в постепенно разраставшемся потоке 
западной «литературы о будущем» продолжали преобладать книги, брошюры, статьи, 
весьма похожие на те, которые выходили в 20х – начале 30х гг. или даже ранее 
и о которых мы упоминали выше. В это время еще давали о себе знать традиционные 
концепции, связанные с предшествовавшим и более ранними этапами развития 
представлений о будущем, когда будущее, даже отдаленное, рисовалось обычно в 
виде технических новшеств, без существенных социальноэкономических изменений. 
Еще не наблюдалась связь представлений о будущем с концепцией 
научнотехнической революции и ее социальноэкономических последствий, с 
теориями индустриализма, все это тогда еще только складывалось. Однако в 
отличие от предыдущего этапа сознание того, что будущее несет с собой не только 
технические новшества, что изучать его необходимо во всеоружии современной 
науки, начинало распространяться уже в те годы.
      Книги французского социолога Ж. Фурастье «Цивилизации 1960 года» (1947), 
«Великая надежда XX века» (1949), « История будущего» (1956), «Великая 
метаморфоза XX века» (1961), английских ученых А. Томсона «Предвидимое будущее» 
(1955, рус. пер. 1958), А. Кларка «Черты будущего» (1962, рус. пер. 1966) и 
другие ничем существенно не отличались от книг Г. Уэллса, А. Лоу, Ф. Джиббса, 
менялся в основном лишь научнотехнический «фон» по мере все новых открытий в 
науке и технике.