конечно же, не только в этом городе. «Хозяевам» не приходится пить опасную для 
здоровья воду: им доставляют бутылки с импортной питьевой водой. Не приходится 
им и есть вредные для здоровья продукты: на их стол работают специальные 
«экологически чистые» совхозы плюс обильная импортная еда на любой вкус. Но 
этого невозможно обеспечить всем – поэтому население сознательно содержится в 
экологическом невежестве: цензура до самых недавних лет строжайше «отсекала» 
информацию об экологических проблемах. Я, университетский профессор, только 
недавно узнал, какую опасность для здоровья человека представляют дымовые 
выбросы из заводских труб, химикалии в воде и продуктах, «бытовая радиация», 
шумовое и тепловое загрязнение окружающей природной среды. И то потому, что 
часто бывал в зарубежных командировках, знакомился с зарубежной литературой. 
Что же говорить о сотнях миллионов моих сограждан, до сих пор экологически 
совершенно неграмотных?
      Кроме того, экологию в бывшем СССР напрочь запрещает экономика. В Москве 
вы можете увидеть тысячи автомашин с таким дымным шлейфом, который поверг бы в 
обморок любого ньюйоркского полицейского. Но советские автомашины при 
бесчисленных ремонтах служат не 3 года, как в США, а 10, 20, 30 лет. И если 
штрафовать за «шлейф» – останешься вообще без машин. Да, завод отравляет 
атмосферу целого города дымом своих труб. Но нет средств на очистители, а если 
завод закрыть – останешься вообще без промышленной продукции. То же самое 
происходит с устаревшим оборудованием по очистке питьевой воды, с радиационным, 
шумовым и тепловым загрязнением окружающей среды, с химическими удобрениями и 
многим другим.
      Наконец, сказывается черта характера, свойственная всем народам 
евразийской цивилизации (не только русским). Она выражается русским словом 
«авось», которое с трудом переводится на другие языки. В частности, 
поанглийски требуется целое словосочетание типа «хэппиголаки фэшн» или «венче 
эт рэндом» – и все равно ни один иностранец никогда не поймет, что это такое. 
На деле же это не что иное, как доведенный до логического конца (или, точнее, 
до абсурда принцип «кто не рискует, тот не выигрывает». Например, вы ведете 
автобус с полусотней пассажиров через железнодорожный переезд, видите мчащийся 
прямо на вас поезд, но, вместо того что бы притормозить, даете газу со словами 
(или мыслью) «авось, проскочу!» – через секунду вместо автобуса с пассажирами 
на рельсах оказывается кровавая каша из железа и человеческих тел. Или в 
качестве капитана грузового судна с теми же словами решаете «срезать нос» у 
идущего своим курсом пассажирского лайнера, чтобы было чем похвалиться потом за 
стаканом водки с друзьями. Рраз! – и лайнер с несколькими сотнями пассажиров 
на борту через несколько минут оказывается на дне морском. Или в качестве 
дежурного на атомной электростанции, с теми же словами грубо нарушаете 
элементарные правила техники безопасности. Раз – сошло. Тут же два – опять 
сошло. Тут же три – на сей раз (кто бы мог подумать?), оказывается, не сошло, а 
случился Чернобыль – слово, понятное сегодня на всех языках мира и означающее 
радиацию эквивалентом в 400 хиросимских атомных бомб, которая сделала нежилыми 
плодородные земли площадью с Австрию или Венгрию, если не больше, плюс в той 
или иной степени нанесла поражение здоровью нескольких миллионов человек 
(включая тысячи уже погибших).
      Не существует такого евроазиата, который бы не знал, что «авось» – это 
очень плохо, это хуже водки и табака, вместе взятых. Все поголовно относятся к 
данному слову и к тому, что за ним скрывается, с величайшим осуждением. Есть 
даже специальная пословица на сей счет: «авось да небось, а вышло хоть брось» 
(буду рад, если переводчику удастся хотя бы приблизительно передать ее смысл). 
Но не существует ни одного евроазиата, который не придерживался бы указанного 
выше принципа с той же неуклонностью, с какой он выпивает залпом бутылку 
теплого шампанского и выкуривает одну за другой две пачки самых отвратительных 
в мире сигарет. С последствиями, поражающими воображение любого (только не его 
самого). Так, например, в неравной борьбе автомобилей с пешеходами при упрямых 
попытках последних проскочить «на авось» поток машин каждый день на каждом 
шоссе от Балтийского моря до Тихого океана гибнет вдесятеро больше людей, чем к 
западу и востоку от данного региона. И все же, несмотря на такую чудовищную 
цену, принцип «авось» продолжает каждодневно руководить поступками каждого – от 
управляющего машиной до управляющего заводом или государством.
      Напомним еще раз, что все эти люди в детстве жили в мире, где любое 
(сравнительно незначительное тогда) загрязнение окружающей среды быстро 
очищалось самой природой. Задымил костер – подул ветер, и все прояснилось. 
Вылил помои в реку – через минуту вода снова питьевая. Поломал дерево или 
вытоптал траву – на следующий год выросли новые. Кричи, пока не надорвешься: от 
деревни до деревни десять верст. А о более страшных экологических бедах тогда и 
не слыхивали. И такую вот социальную психологию впитали с молоком матери, 
передали своим ныне взрослым детям по наследству. А правительство десятилетиями 
старательно замалчивает опасности экологического характера. А правительство 
десятилетиями категорически требует: «Продукцию, предусмотренную планом, – 
любой ценой!» И люди привыкли бездумно платить любую цену, в том числе 
экологическую.
      Что же удивительного, если и директор завода, и все рабочие, и все жители 
города равнодушно относятся к тому, что заводские трубы покрыли город сплошным 
облаком чуть ли не самых настоящих боевых отравляющих веществ? (В бывшем 
Советском Союзе насчитываются десятки крупных городов и сотни поселков, где 
концентрация загрязняющих воздух промышленных выбросов в сотни раз превысила 
предельно допустимые нормы, в связи с чем средняя продолжительность жизни 
значительно ниже, чем в окружающих регионах.) «Авось, обойдется!» – говорят и