искусства.
      Третью четверть составили «синие воротнички» – работники промышленных 
предприятий города, которых бездумно продолжали насаждать десятками и сотнями 
на «даровую» городскую инфраструктуру (в первую очередь, речь шла о 
высокотехнологичных предприятиях военнопромышленного комплекса).
      Добавьте к этому растущее число миллионов так называемых, «гостей 
столицы» – людей, приезжающих в Москву большей частью на сутки (изза острого 
дефицита мест в гостиницах), чтобы сделать необходимые закупки в московских 
магазинах, с их более широким ассортиментом продовольственных и промышленных 
товаров, либо провести отпуск в этой единственно доступной им «советской Мекке»,
 ночуя у родственников, знакомых или прямо на вокзальных скамьях. К середине 
80х годов число «гостей» достигло 2 млн. человек в день зимой и 6 млн. летом 
(на 8 млн. населения). Добавьте к этому огромный гарнизон плюс сотни тысяч 
агентов явной и тайной полиции.
      Эту огромную армию людей надо было обслуживать. Вот почему каждый 
четвертый работающий москвич оказался в сфере обслуживания (в широком смысле, 
включая не только торговлю и коммунальные службы, но и транспорт, связь, 
народное образование, здравоохранение и т.д.).
      И в такой ситуации стал сказываться «эффект старения» возрастной 
структуры населения при массовом распространении однодетной в среднем семьи, не 
способной обеспечивать нормальное воспроизводство населения, в том числе и 
работающего. «Синие воротнички» в промышленности и обслуживании, миллионными 
волнами накатившие на Москву в 30х—40х гг., начали массами выходить на пенсию.
 А детей своих, как и все уважающие себя родители, через посредство 
общеобразовательной школы, о которой мы столько говорили, направляли на 
синекуры в сфере управления, науки, культуры – это было и остается одним из 
главных мотивов, по которым люди решаются на мучения, связанные с переездом в 
крупный город. Таким образом, образовалась «черная дыра» размером около 300 тыс.
 вакансий ежегодно на самых «горячих» участках производства – за рулем, за 
станком, за прилавком, на стройке, в полицейском участке, т.е. там, где городу 
без заполнения подобных вакансий (в отличие от синекур) просто не выжить.
      Кем и как заполнять вакансии?
      Кем – ясно: только жителями деревень и малых городов. Других желающих на 
такие рабочие места, в том числе среди москвичей, не имеется. Сложнее – как? 
300 тыс. в год – это чересчур много. Ведь в таком же точно положении оказалась 
не одна Москва – Ленинград, Киев, другие крупные города и целые регионы 
(например, Эстония, Латвия и Литва). Поэтому был установлен «лимит» – предел, 
преступать который строго запрещалось. Для Москвы «лимит» был установлен 
сначала на уровне 100 тыс. чел. в год, постепенно его сокращали, но долгие годы 
Москва росла именно с такой скоростью (поскольку существовали многие способы 
приезда, например реальные или фиктивные браки с жителями Москвы, а 
естественный прирост был сравнительно незначительным).
      Теперь прошу читателя понять положение «лимитчика». Внешне он похож на 
москвича – так же работает, так же стоит после работы в очереди за продуктами. 
Но в паспорте у него, в отличие от москвича, стоит штамп «временного вида на 
жительство». Это означает, что ему разрешили поселиться в Москве только для той 
непривлекательной и низкооплачиваемой работы, на которую его завербовали. 
Поселили его в общежитии, т.е. в комнате наподобие номера в дешевой гостинице 
на тричетыре кровати. Счастливчикам достается отдельная комната, но все равно 
без права выписывать свою семью – совершенно как самому низкому разряду 
«гастарбайтеров» на Западе. Не трудно понять, как он завидует москвичам, как 
ненавидит их, как безобразно относится к своим обязанностям по работе, 
насколько выше среди «лимитчиков» уровень пьянства, хулиганства, преступности. 
А главное – он при малейшей возможности меняет место своей работы по контракту 
и старается влиться в ряды москвичей, имеющих право на бесплатную квартиру, на 
«труд» (т.е. на синекуру, если не для себя, то для своих детей, которых он, 
конечно же, тоже перетаскивает в Москву). А его рабочее место пустует. И 
приходится выписывать другого такого же «лимитчика», с теми же результатами.
      Таким образом, чтобы москвичи жили так, как они привыкли жить за 
последние десятилетия (жизнь древнеримских пролетариев, которые требуют «хлеба 
и зрелищ», а всю «черную работу» за них делают рабыгастарбайтеры), надо было 
каждый год рядом с Москвой возводить целый город на 100 тыс. жителей. А если 
признать гастарбайтеров равноправными людьми и разрешить им выписывать свои 
семьи – то и на 300 тыс. жителей ежегодно. Казалось бы, нет ничего 
самоубийственнее подобной политики. Тем не менее, именно она последовательно 
проводилась в жизнь все последние десятилетия. И Москва автоматически росла 
преимущественно за счет «гастарбайтеров» на 100 тыс. чел. в год, на 1 млн. – 
каждое десятилетие. К 1985 г. численность ее населения перевалила за 8 млн. 
Вскоре «импорт гастарбайтеров» категорически запретили. Но кто же будет 
выполнять « черную работу» станочника и шофера, строителя и полицейского? И 
«импорт» продолжался нелегально, причем во все более значительных масштабах. К 
этому добавилось резкое ослабление центральной власти, чем не замедлили 
воспользоваться самые различные любители переселиться в столицу: начиная с 
новых министров и их заместителей из провинции, каждый из которых тянул за 
собой десятки человек своей «команды» (и каждому – квартира), начиная с новых 
депутатов, почти каждый из них требовал себе «постоянный вид на жительство» 
плюс квартиру в Москве, и кончая откровенно преступными элементами, которые 
сотнями тысяч тоже потянулись в Москву.
      И если раньше Москва росла со скоростью 1 млн. чел. каждое десятилетие, 
то 9й миллион она набрала всего за 5 лет, и сейчас быстро набирает 10й. К