философы пытались связать его с божественным провидением (Боден, Лейбниц, 
Лессинг), другие искали его корни в материальных факторах (Монтень, Ф. Бэкон, 
Декарт, Спиноза). Клерикалы (Боссюэ и др.) тщетно защищали позиции 
провиденциализма. Энциклопедисты, особенно Вольтер, наносили им удар за ударом. 
Именно с Вольтера начинается развитие философии истории в современном смысле. 
Тюрго, Кондорсе, Годвин объясняли прогресс уже не божественным предопределением,
 а совершенствованием разума и влиянием разного рода внешних факторов. 
Сторонники концепции прогресса все шире использовали теории «естественного 
состояния» и исторического детерминизма, поставив их на службу идеологии 
Великой французской революции.
      Было бы ошибкой, конечно, изображать развитие философии истории во второй 
половине XVIII – первой половине XIX в. как сплошное торжество идеи прогресса 
над догмами провиденциализма. Процесс был сложнее. Поборникам прогресса 
приходилось сталкиваться с сопротивлением феодальной реакции (де Местр, 
Бональд). Главное же заключалось в том, что в идеалистическом мировоззрении 
ведущих философов преобладали религиозные идеи. Гердер сводил закономерности 
исторического развития к географическим факторам, допуская решающее влияние 
Бога на судьбы человечества. У Канта идеи прогресса переплетались с идеями 
телеологии (предопределенности сущего). Фихте пытался совместить прогресс с 
реакционными социальнополитическими принципами. У Шеллинга тезис о человеке – 
творце истории соседствовал с тезисом об истории как «откровении абсолютного». 
Явственно проступала печать эсхатологии в философии истории Гегеля, который 
рассматривал историю как «высшее проявление мирового духа» и, признавая 
прогресс в прошлом, отказывался признавать его в настоящем и будущем.
      Несмотря на эти противоречия, значение философии Канта и Фихте, Шеллинга 
и Гегеля в развитии представлений о будущем огромно. В известной мере они 
являлись также утопистами, но как философы истории они внесли наибольший вклад 
в развитие методологии анализа исторического прогресса как процесса 
закономерного и диалектического.
      
Лекция 3
СОЦИАЛЬНОЕ ПРОГНОЗИРОВАНИЕ НА РУБЕЖЕ XIX—XX СТОЛЕТИЙ. НАУЧНОПУБЛИЦИСТИЧЕСКИЙ 
ЖАНР «РАЗМЫШЛЕНИЯ О БУДУЩЕМ»
      
      Столкновение марксизма с анархизмом и позитивизмом вызвало во второй 
половине XIX в. ряд «побочных эффектов».
      Один из них – бурное развитие течения общественной мысли (на сей раз 
всецело в жанре художественной литературы), известного под названием «научная 
фантастика». До середины XIX в. этот литературный жанр находился по существу в 
зародыше и играл в развитии концепций будущего относительно скромную роль. Зато 
во второй половине XIX в. произошел взлет: стали появляться не просто 
романыфантазии о будущем, полусказкиполуутопии, а научнофантастические 
произведения (Ж. Верна, Фламмариона, Уэллса и др.). Их авторы выступали во 
всеоружии средств современной им науки, экстраполируя тенденции развития науки, 
техники, культуры (с помощью чисто художественных приемов) на сравнительно 
отдаленное будущее.
      Это знаменовало важный сдвиг в развитии представлений о будущем, 
поскольку обеспечивало им массовую аудиторию и существенно расширяло диапазон 
взглядов на конкретные проблемы будущего. Такую роль научная фантастика 
сохранила и поныне (произведения Брэдбери, Кларка, Шекли, Саймака, Мерля, Абэ, 
Лема, И. Ефремова и др.). С одной стороны, ее технические приемы используются в 
методиках современного прогнозирования (например, при конструировании некоторых 
видов прогнозных сценариев). С другой стороны, она знакомит с проблематикой 
прогнозирования широкие круги читателей. Важно подчеркнуть, однако, что научная 
фантастика не сводится к проблемам будущего, а является органической частью 
художественной литературы со всеми ее особенностями.
      Второй «побочный эффект» – появление нового жанра научной публицистики в 
виде «размышлений о будущем» ученых или писателей, хорошо знакомых с проблемами 
современной им науки, попыток заглянуть в будущее средствами уже не только 
искусства, но и науки. Некоторые из них были позитивистами, но не удержались от 
соблазна нарушить одну из заповедей позитивизма – оставаться в рамках 
логических выводов из проведенного анализа, поддающихся эмпирической проверке 
тут же наличными средствами. Слишком велик был научный интерес к отдаленному 
будущему, суждения о котором заведомо выходили за рамки позитивистских догм 
того и даже более позднего времени.
      Авторов «размышлений о будущем» интересовало большей частью не социальное 
будущее человечества вообще, а конкретные частные перспективы отдельных сторон 
научнотехнического и лишь отчасти (в связи с ним) социального прогресса. 
Конкретное будущее энергетики и материальносырьевой базы производства, 
промышленности и градостроительства, сельского хозяйства, транспорта и связи, 
здравоохранения и народного образования, учреждений культуры и норм права, 
освоения Земли и космоса – вот что оказывалось в центре внимания.
      Сначала элементы этого нового жанра научной публицистики стали все чаще 
появляться в научных докладах и статьях, в утопиях и художественных 
произведениях, в очерках и т.п. Затем появились специальные произведения «о 
будущем»: «Год 2066» (1866) П. Гартинга, выступавшего под псевдонимом 
Диоскориды, «Через сто лет» (1892) Ш. Рише, «Отрывки из будущей истории» (1896) 
Г. Тарда, «Завтра» (1898) и «Городасады будущего» (1902) Э. Говарда, доклад о 
будущем химии М. Бертло, «Заветные мысли» (1904—1905) Д.И. Менделеева, «Этюды о 
природе человека» (1903) и «Этюды оптимизма» (1907) И.И. Мечникова и др.