чески выступают за примат коллектива по отношению к индивиду. 
Если же исходить из того, что в наше время высшие ценности — это индивидуализм 
и рационализм, то Дюркгейм выступает как последователь философии Просвещения.

Подлинный Дюркгейм определяется, естественно, не той или другой из этих 
интерпретаций, а их сочетанием. Центральной проблемой дюркгеймовой мысли 
является, по сути, проблема, поставленная О. Контом и связанная с 
представителями рационалистских воззрений, которые стремятся обосновать 
ценности рационализма на социальных императивах.

Парето и Вебер легче вписываются в свое собственное и в наше время, чем 
Дюркгейм. Достаточно сравнить их с Марксом, ученым, который, возможно, не 
оказал на них прямого влияния, но которого они много читали и критиковали.

Парето многократно обращался к трудам Маркса, и развитие его научной мысли 
может быть изложено как критика марксизма. В своей работе "Социалистические 
системы" Парето подверг углубленной экономической критике "Капитал", и в 
частности теорию стоимости и труда и теорию эксплуатации. /... /

Парето защищает режим частной собственности и конкуренции, приводя в качестве 
довода его эффективность. Конкуренция в определенной степени является формой 
отбора. Парето проводит аналогию борьбы за выживание животного мира с 
социальным дарвинизмом экономической конкуренции и социальной борьбы. 
Экономическая конкуренция, которую марксисты называют капиталистической 
анархией, — это в действительности одна из форм естественного отбора, 
относительно благоприятная для экономического прогресса. Паре-то — не 
либеральный догматик. Многие из мер, которые можно осудить с сугубо 
экономической точки зрения, могут косвенно, с помощью социологических 
механизмов, дать благоприятный результат. Например, сделка, которая приносит 
значительную прибыль спекулянтам, по-человечески несправедлива и экономически 
заслуживает осуждения, но может быть благотворна, если доходы будут вложены в 
предприятия, приносящие пользу коллективу.

В конечном счете, отвечая на марксистскую критику, Парето приводит некоторые из 
элементов капитализма, которые могут встретиться при любой экономической 
системе, и указывает на то, что экономический расчет во внешнем проявлении 
связан с современной рациональной экономикой, что нет всеобщей эксплуатации 
рабочих, поскольку заработная плата устанавливается на уровне предельной 
производительности и понятие прибавочной стоимости не имеет смысла.

Вебер критикует марксистскую теорию приблизительно в том же духе, но делает 
акцент не столько на важность экономического расчета для всех режимов, сколько 
на постоянство таких факторов, как бюрократия, организационные структуры и 
власть. Парето, исходя из того, что конкуренция и частная собственность 
являются, как правило, наиболее благоприятными институтами, способствующими 
развитию и приумножению богатств, считал, что разрастание бюрократии, развитие 
государственного социализма и изъятие доходов администрацией в свою пользу или 
в пользу несостоятельной части населения, вероятно, повлекли бы за собой общий 
экономический спад. Вебер доказывал, что рациональная организация и бюрократия 
представляют собой реально существующие структуры современных обществ. В случае 
перехода к социализму действие этих факторов не только не ослабнет, но даже 
усилится. При социалистической экономике, где собственность на средства 
производства будет общественной, усугубятся явления, которые Вебер считал 
наиболее опасными для сохранения человеческих ценностей.

Парето и Вебер отметают марксистскую критику капиталистической экономики как 
научно необоснованную. Ни тот, ни другой не отрицают, что в капиталистическом 
обществе есть привилегированный класс, сохраняющий значительную часть доходов и 
богатств. Они не утверждают, будто капиталистический строй совершенно 
справедлив и единственно возможен. Более того, и тот и другой склонны считать, 
что этот строй будет развиваться в социалистическом направлении. Но оба они 
отказываются признать теорию прибавочной стоимости и капиталистической 
эксплуатации, отрицают, что социалистическая экономика фундаментально 
отличается от капиталистической в плане организации производства и 
распределения доходов.

Критика Парето и Вебера марксистской теории на этом не останавливается. Она 
нацелена на подразумеваемый или явный рационализм психологии интерпретации 
марксизмом истории.

Когда Парето высмеивает надежды революционеров, и в частности марксистов, то в 
основе его иронической критики лежит чисто экономический подход. Он доказывает, 
что экономика социалистического типа всеми своими пороками будет похожа на 
капиталистическую, но только к ней прибавятся еще и некоторые дополнительные 
недостатки. Экономика, основанная на принципе общественной собственности на 
средства производства, лишенная рыночного механизма и конкуренции, будет 
неизбежно бюрократической; трудящиеся будут подчинены авторитарной дисциплине, 
по меньшей мере такой же насильственной, как и на капиталистических 
предприятиях, но значительно менее эффективной с точки зрения приумножения 
богатства.

Парето критикует и революционные надежды, представляя их не как рациональную 
реакцию на реально ощущаемый и переживаемый социальный кризис, а как выражение 
пост