стремление к уменьшению диссонанса оказывается гораздо более значимым для 
человека Запада, в то время как восточные культуры демонстрируют большую 
терпимость к диссонансу [Triandis, 1975, р. 83]. Само понимание психологической 
комфортности находится в определенном отношении к традициям культуры, 
воспитания и т.д. Игнорирование этого факта, по мысли Триандиса, приводит к 
крайнему обеднению социальной психологии.
     Несмотря на то что эти рассуждения вплотную подводят к идее социальной 
обусловленности содержания социально-психологических теорий, к их зависимости, 
хотя и опосредованной, от конкретного типа общества, сам автор такого вывода не 
делает. Вольно или невольно, но критика вновь переносится в чисто 
гносеологический план: социальная «нерелевантность» концепций связывается лишь 
с недостаточно высоким уровнем употребляемых абстракций. Тот факт, что 
исследователь находится внутри определенной социальной позиции науки, не 
позволяет ему перейти на более высокий уровень критического анализа.
2. «ЕВРОПЕЙСКАЯ» КРИТИКА
     Чрезвычайно важным является теперь сопоставление критических тенденций, 
заявленных в американской социальной психологии, с теми оценками, которые 
даются ей в работах европейских коллег. Следует помнить, что сама ситуация, 
сложившаяся в социальной психологии европейских капиталистических стран, в 
течение длительного периода была своеобразным слепком с американской социальной 
психологии. Об этом можно судить по содержанию исследований и по их 
методологической оснащенности, по популярности образцов американской 
теоретической мысли и, наконец, по популярности имен самих американских 
исследователей. Новое движение, обозначившееся здесь вместе с созданием 
Европейской ассоциации экспериментальной социальной психологии и только еще 
формулирующее программу для «европейской» социальной психологии, находится лишь 
у своих истоков17.
     Поскольку многие позиции, изложенные в официальных изданиях ЕАЭСП, 
разделяются большинством европейских исследователей (хотя они отнюдь не всегда 
являются ее официальными членами), при анализе «европейской» критики можно в 
основном сконцентрировать внимание на позициях этой ассоциации, тем более что 
ее публикации, да и вся деятельность в известной мере претендуют на то, чтобы 
выступить в качестве общего знамени современной критической тенденции. ЕАЭСП 
объединила вокруг себя многих видных европейских исследователей в области 
социальной психологии (А. Тэшфел из Англии; С. Московичи, К. Фламан из Франции; 
Р. Харре, Р. Ромметвейт из Норвегии; И. Асплунд из Дании; И. Израэль, X. Виберг 
из Швеции; М. Ирле и П. Шёнбах из Германии; Марио фон Кранах из Швейцарии и др.
). В ЕАЭСП входит также ряд социальных психологов из восточноевропейских стран, 
а также из России. Платформа ЕАЭСП интересна прежде всего как своеобразное 
средоточие критических позиций относительно традиций социальной психологии XX в.
, сложившихся на американской почве и в американском ключе. Своеобразной 
программой можно считать работы А. Тэшфела и С. Московичи. Ими, собственно, 
сформулирована альтернатива, которая сегодня стоит перед социальной 
психологией: следовать ли традиции хорошо организованной экспериментальной 
дисциплины, основанной на идеях и методах последних двадцати лет, или, выразив 
крайнюю неудовлетворенность этим состоянием, приступить к поиску новых теорий и 
новых принципов [The Context of Social Psychology, 1972]. Авторы, естественно, 
призывают следовать по второму пути, для чего прежде всего предлагают оценить 
общую ситуацию. Позиция каждого из них заслуживает того, чтобы быть 
рассмотренной подробно18.
2.1. Теория и общество (С. Московичи)
     Ситуацию в европейской социальной психологии Московичи определяет 
следующим образом: «Куда ни глянь — до нас, впереди нас и вокруг нас — была и 
до сих пор есть американская социальная психология» [Московичи, 1984, с. 
208-209]. Такая ситуация, с точки зрения автора, недопустима, потому что по 
самому своему определению эта дисциплина должна быть ориентирована на 
социальные проблемы общества, а они, естественно, различны в Америке и в Европе.
 Московичи считает, что успехи американской социальной психологии основываются 
не на том, что она искусна в методах или теориях, а прежде всего на том, что 
она обращена лицом к проблемам ее собственного общества. Так же и 
европейско-асоциальная психология должна обратиться к своим собственным 
социальным проблемам. В противном случае «выучка» у американцев может привести 
лишь к тому, что «мы делаем не что иное, как перенимаем заботы и традиции 
другого общества; мы ведем теоретическую работу по решению проблем 
американского общества и, значит, можем получить признание как методологи или 
экспериментаторы, но не как специалисты в области социальной психологии» [там 
же, с. 210]. Правда, вслед за этим следует довольно существенная критика 
американской социальной психологии именно за то, что она оказалась весьма слабо 
связанной со своими собственными социальными проблемами. Лакмусовой бумажкой, 
которая, по мнению Московичи, позволила испытать социальную психологию на ее 
социальную зрелость, явились события 196&Т., так называемая студенческая 
революция. Тот анализ, который дает Московичи леворадикальному молодежному 
движению, не претендует на полноту, он подчеркивает лишь один его аспект — ярко 
прозвучавший в лозунгах левых студенческих движений протест против официальной 
системы социальных наук.
     Действительно, в движении «новых левых» довольно четко были сформулированы 
критические суждения относительно официального обществоведения. Лидеры «новых 
левых» утверждали, в частности, что социальные науки, по своей сущности 
связанные с актуальными проблемами общества, с идеологией, развивались на 
Западе подчас в таком контексте, что «успешно» игнорировали все эти проблемы.