нечленскую группу, которая, на их взгляд, обладает большей престижностью, чем 
их собственная.
     2. Чем больше изолирован индивид в своей группе, чем ниже его статус в ней,
 тем более вероятно, что в качестве референтной группы он выберет внешнюю 
группу, в которой он рассчитывает иметь более высокий статус.
     3. Чем больше социальная мобильность в обществе и, следовательно, больше 
возможностей у индивида изменить свой социальный статус и групповую 
принадлежность, тем более вероятно, что в качестве референтной группы он будет 
выбирать группу с более высоким социальным статусом. 4. Выбор индивидом той или 
иной референтной группы зависит от его личностных характеристик, однако Мертон 
не конкретизирует это положение [Merton, 1957]. Другими авторами также пока не 
выработано какой-либо теории, которая пыталась бы объяснить, какие личностные 
характеристики индивида предрасполагают его к выбору той или иной референтной 
группы. В рассуждениях Мертона подчеркивается значение феномена референтной 
группы для анализа связи между мотивацией индивида и социальной структурой. 
Однако поскольку Мертон рассматривал личность, как отмечают И. С. Кон и Д. Н. 
Шалин, в качестве «пассивного реципиента социального реквизита в виде норм, 
стандартов поведения, ценностей, ролей и т.д.» [Кон, Шалин, 1969], то сущность 
мотивации у него сводилась фактически к реагированию на существующую 
символическую структуру в плане конформного поведения. Таким образом, подход 
Мертона акцентировал в основном влияние референтной группы лишь на выбор 
конформного поведения. Подлинная обусловленность выборов референтной группы 
социальной структурой общества, характером социальных отношений вновь остается 
нераскрытой.
     В западной социальной психологии большинство работ по проблеме референтной 
группы, появившихся после 70-х годов, посвящено частным эмпирическим 
исследованиям. Отдельные содержащиеся в них положения теоретического или 
методологического характера не получили широкого признания, как, например, 
выделение Т. Шибутани кроме двух функций референтной группы, указанных Г. Келли,
 еще третьей функции, побудительной, т.е. побуждающей индивида стремиться стать 
членом референтной группы [Shibutani, 1955]. Не нашло поддержки и предложение М.
 Куна о замене термина «референтная группа» термином «референтная категория», 
которая включала бы как референтную группу, так и референтных индивидов, и его 
предложение ввести понятие «ориентирующий другой» [Kuhn, 1964]. Что касается 
общего состояния теории референтной группы в последнее время, то многие авторы 
отмечают, что, несмотря на продуктивность выделения данной категории для 
эмпирических исследований, последние породили больше вопросов, чем дали ответов 
на них, и пока еще не найденоключа к предсказанию поведения индивида в 
отношении референтной группы [Deutsch, Krauss, 1965].
     При оценке теорий референтной группы следует отметить, что данные теории 
предпринимают попытку осмысления реального и весьма важного 
социально-психологического феномена. Они обратили внимание на значимость 
процесса самооценки для поведения личности и на связь самооценки с 
принадлежностью к группе, а также показали большее влияние ценностей и норм 
внешних групп на социальные установки и поведение индивида. Понятие референтной 
группы может служить инструментом для изучения социально-психологических 
механизмов взаимодействия объективного социального положения личности и ее 
социальных установок, для выявления некоторых механизмов взаимодействия между 
мотивацией индивида и социальной структурой. Однако эти возможности не находят 
должной реализации в западной социальной психологии прежде всего потому, что 
представители теорий референтной группы фактически сводят социальные отношения 
к межличностным.
* * *
     В заключение целесообразно провести сравнение особенностей 
интеракционистской ориентации с другими теоретическими ориентациями в 
социальной психологии. Главное ее отличие от всех других ориентации, как уже 
упоминалось выше, заключается в том, что она пришла в социальную психологию из 
социологии, а не из традиционных психологических школ и поэтому отправным 
пунктом для интеракционистских теорий является не индивид, а процесс 
символического взаимодействия (интеракции) индивидов в обществе, которое 
преимущественно понимается интеракционистами как система коммуникаций и 
межличностных отношений.
     При сравнении интеракционистской ориентации с необихевиористской следует 
иметь в виду, что Дж. Мид объявлял себя приверженцем так называемого 
социального бихевиоризма. По справедливому утверждению М. Г. Ярошевского, есть 
веские основания связывать Мида с бихевиористским движением в философском плане,
 поскольку философской основой для них явились «прагматические воззрения на 
человека как на существо, интеллектуальные функции которого служат 
единственному назначению — адаптации к среде с целью успешного, с точки зрения 
интересов индивида, выживания» [Ярошевский, 1973]. Однако вместе с тем Мид был 
против таких основополагающих принципов бихевиоризма, как индивидуализм и 
антиментализм. Используя понятие «социальный бихевиоризм», он прежде всего имел 
в виду необходимость изучения внешних проявлений поведения индивида в процессе 
социальной интеракции и объяснения внутренних психических процессов в терминах 
внешне наблюдаемого поведения.
     Различия во взглядах классического бихевиоризма и Дж. Мида находят свое 
отражение и в различном понимании современными необихевиористами и 
интеракционистами основных механизмов поведения и активности личности. В 
отличие от необихевиористского подхода к человеку как к «психологической 
машине», бездумно реагирующей на стимулы внешней среды, интеракционисты