рассматривают его как активного участника взаимодействия, который сам выбирает, 
оценивает, регулирует и конструирует свое поведение посредством символической 
коммуникации. Интеракционисты, подобно бихевиористам, придают большое значение 
научению, но и здесь решающая роль отводится ими символической коммуникации в 
противоположность бихевиористам, которые фактически игнорируют значение языка 
как специфически человеческого средства научения.
     Что касается психоаналитической ориентации, то главное отличие 
интеракционистов заключается в том, что, уделяя первостепенное внимание 
рациональному поведению человека, они фактически игнорируют эмоциональную сферу 
и сферу подсознательного.
     Ближе всего интеракционисты стоят к когнитивистскому направлению. Подобно 
когнитивистам, представители интеракционистской ориентации на первое место 
ставят рациональное поведение, уделяют большое внимание когнитивным аспектам 
коммуникации, функциям социальных установок, считают важным процесс социальной 
перцепции как один из существенных факторов интеракции и т.д. Однако 
когнитивисты значительно менее «социальны», проблемы индивид — общество ими 
фактически не ставятся и поэтому, в их работах естественно, не возникает 
проблем социальной роли, референтной группы, хотя последние имеют прямое 
отношение к формированию социальных установок.
     Интеракционистская ориентация, сохраняя свою специфику, испытывает влияние 
других ориентации. У различных авторов это проявляется по-разному. Например, 
работа одного из известных представителей символического интеракционизма Т. 
Шибутани «Социальная психология» показывает, что автор, излагая 
интеракционистский подход к пониманию проблем индивида и общества, испытывает 
известное воздействие идей психоанализа [Шибутани, 1999].
     В современных интеракционистских теориях, безусловно, представляют интерес 
попытки их представителей раскрыть важные социально-психологические механизмы 
взаимодействия индивидов в группе на межличностном уровне, показать роль языка 
в формировании человеческой психики, трактовка личности как сознательного и 
активного участника социального процесса, обобщение большого эмпирического 
материала, особенно в области исследования социальной роли и референтной группы.
 Однако эти позитивные моменты в теориях интеракционистов не могут быть 
реализованы в полной мере из-за субъективно-идеалистических исходных посылок, 
принимаемых авторами этих теорий. Именно это приводит к главному ограничению — 
интерпретации самой природы «социального» лишь как «интеракции». Верная сама по 
себе мысль, что взаимодействие и общение есть непосредственная реальность 
общественных отношений, данная индивиду в его повседневном опыте, не доведена 
здесь до конца, поскольку акцент сделан лишь на одной стороне проблемы: 
интеракция рассмотрена как непосредственно «данная форма социального», но само 
«социальное» (как система объективно существующих общественных отношений) снова 
оказывается за рамками анализа.
5. СОВРЕМЕННАЯ ДИСКУССИЯ
     Границы интеракционистской ориентации, как уже отмечалось ранее, весьма 
размыты по отношению к другим ориентациям и теориям, а также между отдельными 
направлениями внутри ее (например, этнометодология Гарфинкеля, символический 
интеракционизм и ролевые теории). В связи с этим встают некоторые дискуссионные 
вопросы. К ним, в частности, можно отнести следующие: правомерно ли включать в 
эту ориентацию этнометодологию Г. Гарфинкеля и можно ли говорить о тенденциях к 
интеграции символического интеракционизма и ролевых теорий?
5.1. Этнометодология Г. Гарфинкеля
     Понятие «этнометодология» ввел Г. Гарфинкель, ученик А. Шюца, 
американского профессора социологии и социальной психологии, родоначальника 
феноменологической социологии. Как отмечает X. Абельс, этнометодология 
Гарфинкеля соединяет феноменологическую социологию Шюца с американским 
прагматизмом и символическим интеракционизмом [Абельс, 1999, с. 139].
     Будучи учеником А. Шюца, Гарфинкель главное внимание в своей теории 
направил на исследование повседневного поведения обычных людей в обычных 
условиях и их «конструирования» собственного «социального мира». Под «этносом» 
в названии теории имеется в виду любая общность людей, под «методами» 
понимаются способы взаимодействия людей по неписаным правилам поведения, 
которые регулируют их повседневную жизнь, а «логос» — это знание, теория. Ряд 
авторов [Ионин, Митина, 1996; Абельс, 1999 и др.] отмечают, что Гарфинкель 
весьма экзотичен по своей терминологии и способу определения предмета и методов 
исследования. Как пишут приверженцы этнометодологии Вайенгартен и Сакс, 
Гарфинкель ввел понятие этнометодологии сознательно по аналогии с этнографией, 
предметом которой является знание, с помощью которого представители примитивных 
обществ овладевают явлениями в окружающей предметной среде. Замысел 
этнометодологии является сходным: обнаружить методы (средства), которыми 
пользуется современный человек в обществе для реализации всего многообразия 
повседневных действий [Абельс, 1999, с. 138].
     Этнометодология постулирует определенные теоретические допущения, например,
 отождествление социального взаимодействия с речевой коммуникацией и 
исследования — с интерпретацией действий собеседника и др.
     Этнометодологов прежде всего интересует: 1) как организуется и совершается 
практичное повседневное взаимодействие людей; 2) как эти действия с помощью 
общения понимаются и интерпретируются, какой им придается смысл. При этом их не 
интересует, почему люди совершают некоторые действия. Их интересует, как они 
это делают.
     Общества как объективной реальности для Гарфинкеля вообще не существует. 
Оно сводится к объясняющей, интерпретирующей деятельности индивидов [Митина,