реализовывалось при проведении исследований в ключе философских принципов 
прагматизма и позитивизма. В таком контексте атеоретичность исследователя 
начинала представляться особого рода ценностью, она как бы гарантировала меру 
его действительного включения в решение ad hoc проблем.
     Исключением в обрисованной здесь ситуации, как она складывалась в 
американской социальной психологии 20-30-х годов, явилась деятельность К. 
Левина. Эмигрировавший из Германии в1933 г., Левин быстро выдвинулся в качестве 
ведущего психолога в США. Основанный им Центр по изучению групповой динамики 
при Массачусетском технологическом институте (позднее при Мичиганском 
университете) предпринял целую серию блестящих экспериментальных исследований, 
относящихся к собственно предмету социальной психологии, что дало основание 
американским авторам почти единодушно рассматривать Левина как центральную 
фигуру именно в социальной психологии. Но наряду с развертыванием, утверждением,
 развитием практики экспериментального исследования в социальной психологии 
Левин оставался и крупным теоретиком. Хотя разработанная им теория поля [Левин, 
2000] и вызывает ряд серьезных возражений, тем не менее она оказала большое 
влияние на развитие американской социально-психологической мысли. Имя Левина 
обычно называют не только в связи с укреплением позиций экспериментальной 
практики в социальной психологии, его упоминают и как крупнейшего, причем 
последнего, теоретика данного масштаба. Считается, что после смерти Левина в 
1948 г. происходит существенное изменение в отношении к возможностям построения 
сколько-нибудь общих теорий в социальной психологии вообще.
     Возможность существования «большой теории», или «всеохватывающей теории», 
наряду с теориями меньшей степени общности неоднократно высказывалась как в 
психологии, так и в социологии. Так, идея «теоретического синтеза», 
предложенная Толменом и Халлом, была своего рода заявкой на построение «большой 
теории» в психологии [см.: Ярошевский, 1974, с. 196]. С другой стороны, в 
социологии такая претензия была сформулирована Т. Парсонсом при построении 
«теории социального действия» [см.: Андреева, 1965, с. 269]. Как мы видели, в 
области собственно социальной психологии на роль «большой теории» предлагались, 
хоть и неявно, теоретические идеи К. Левина. Мечта о «большой теории» отражает, 
очевидно, объективную потребность науки найти какие-то более или менее общие 
закономерности для той сферы реальности, которая представляет собой объект 
исследования данной научной дисциплины. Вместе с тем неудача с построением 
такого рода теорий приводит исследователей к поиску каких-то промежуточных 
уровней обобщения.
     В социальную психологию также проникает идея необходимости построения так 
называемых теорий среднего ранга, впервые разработанная в 40-х годах XX в. в 
американской социологии Р. Мертоном. Хотя сама по себе мысль о том, что уровень 
теоретического знания с точки зрения широты и глубины охвата определенной 
области реальности может быть различным, не явилась слишком оригинальной, 
Мертон дал ей тщательное методологическое обоснование. Кроме того, ему 
принадлежит заслуга точной оценки ситуации, сложившейся в социологии, и попытки 
классифицировать реально существующие здесь теории. С этой точки зрения Мертон 
предложил выделить в структуре социологии три уровня знания: общие, так 
называемые всеохватывающие теории, теории среднего ранга4 и эмпирические 
обобщения, получаемые непосредственно в эмпирических исследованиях. Таким 
образом, «средний ранг» теории — это некоторый средний уровень обобщений, 
выступающий как посредник между малыми рабочими гипотезами, развертывающимися в 
изобилии в повседневных образцах исследования, и «всевключающими спекуляциями» 
[Merton, 1957, р. 5—6]. По мысли Мертона, в социологии бесполезно искать 
какие-то общие закономерности, относящиеся к социальному поведению вообще, но 
гораздо продуктивнее описать теоретически его отдельные стороны, области. На 
основании предложения Мертона в американской социологии 50-х годов был 
разработан целый ряд частных социологических теорий. В известном смысле эти 
теории начали отождествляться с определенными предметными областями 
социологического знания: стали говорить, например, не только о «социологической 
теории семьи», но просто о «социологии семьи» (соответственно и о «социологии 
города», «социологии деревни», «социологии образования», «социологии молодежи» 
и т.д.). И хотя в обосновании Мертоном логико-методологического статуса теорий 
среднего ранга есть много спорного, в частности в плане интерпретации 
промежуточного уровня обобщения с позиций структурно-функционального анализа, 
сама идея о необходимости такого рода теорий является весьма приемлемой. Она в 
значительной степени способствовала преодолению в американской социологии той 
пропасти, которая образовалась между практикой эмпирических исследований и 
теоретическими построениями.
     С некоторым запозданием идея необходимости теорий среднего ранга проникла 
и в социальную психологию, которая в известном смысле уподобилась мольеровскому 
герою г-ну Журдену, который, не зная того, оказывается, всю жизнь «говорил 
прозой». Большинство теорий, возникших в социальной психологии после Левина, 
довольно единодушно было объявлено именно теориями среднего ранга. Примерами 
таких теорий называют теорию фрустрации-агрессии Миллера и Долларда, теорию 
когнитивного диссонанса Фестингера, теорию конкуренции и кооперации Дойча, 
теорию социальной власти Картрайта и Френча и др. И если в настоящее время в 
американской социально-психологической мысли вновь обозначился некоторый 
поворот в сторону интереса к теории, он реализуется прежде всего как интерес к 
построению именно теорий среднего ранга, что, впрочем, не исключает продолжения 
дискуссий и о судьбе общей теории. Позже мы еще вернемся к тому, что конкретно 
это означает для судеб социальной психологии.
2.2. «Школа», «теория», «парадигма», «ориентация»