уподобление человеческой групповой жизни функционированию механической 
структуры или... системы, стремящейся к равновесию, как мне кажется, 
сталкивается с серьезными трудностями из-за формирующего и поискового характера 
взаимодействия, в ходе которого участники оценивают друг друга и направляют 
свои действия в зависимости от этих оценок» [Blumer, 1953, р. 199]. Он считает, 
что культурные нормы, статусы и ролевые отношения являются лишь определенной 
сферой, в рамках которой осуществляются социальные действия, но не решающими 
факторами, определяющими эти действия. В противоположность Чикагской школе Кун, 
как отмечалось выше, придает решающее значение ролевым факторам. Представители 
Айовской школы предпочитают говорить не о «делании роли», а об «исполнении», 
«проигрывании» роли или о «принятии роли», фактически исключая спонтанный, 
творческий элемент из поведения личности. М. Кун утверждает, что индивид 
«формирует свои планы поведения в соответствии с исполняемыми ролями и 
занимаемыми статусами в группах, с которыми он себя идентифицирует, т.е. в его 
референтных группах. Его отношение к себе как к объекту является лучшим 
индикатором этих планов поведения... они являются определяющими для самооценок 
и для оценки других» [Hickman, Kuhn, 1956, p. 45].
* * *
     Ряд представителей символического интеракционизма пытается занять какие-то 
компромиссные позиции по данным вопросам. Это, в частности, нашло отражение в 
изложении Дензином методологических принципов символического интеракционизма, в 
которых он указывает на необходимость учета обеих форм поведения «скрытого, 
символического» и явного, внешне наблюдаемого, необходимость рассматривать 
процесс интеракции с точки зрения самих взаимодействующих индивидов, чтобы 
избежать подмены точки зрения испытуемого позицией исследователя, использование 
как «гуманитарных», так и «сциентистских» методов исследования, поскольку в 
этом случае ограниченность одних методов может компенсироваться преимуществами 
других [Denzin, 1972, р. 266—269].
     Современная теория символического интеракционизма, будучи прямым 
выражением и продолжением идей Дж. Мида, обладает в основном теми же 
достоинствами, недостатками и противоречиями, которые присущи его концепциям. С 
одной стороны, в заслугу интеракционистам следует поставить их попытку 
вычленить в противовес бихевиористам «специфически человеческое» в поведении 
человека, стремление подойти к личности как к социальному явлению, найти 
социально-психологические механизмы формирования личности во взаимодействии с 
другими людьми в группе, обществе, подчеркнуть активное творческое начало в 
личности. Однако субъективно-идеалистические позиции интеракционистов приводят 
к тому, что все социальные связи у них сводятся лишь к межличностному общению, 
а при анализе общения они игнорируют его содержание и предметную деятельность 
индивидов, не видя того, что, как пишет И. С. Кон, «в процессе формирования 
личности включается не только обмен мнениями, но, что особенно важно, обмен 
деятельностью» [Кон, 1967, с. 55]. Предлагается некая глобальная универсальная 
модель развития систем символизации и общения безотносительно к конкретным 
историческим и социально-экономическим условиям, игнорируется их влияние на 
формирование личности.
     К этому следует добавить такой существенный недостаток интеракционистов, 
прежде всего относящийся к Чикагской школе, как неопределенность большей части 
используемых понятий, которые схватываются лишь интуитивно и не подлежат 
эмпирическому подтверждению при помощи современных методов исследования. 
Попытки куновской школы компенсировать этот недостаток носят довольно 
упрощенный и механистический характер.
     Критикуя интеракционистов за то, что они пытаются дать представление о 
механизме социального взаимодействия индивидов в обществе в полном отрыве от 
содержания этого взаимодействия, некоторые зарубежные авторы справедливо 
отмечают, что теория символического интеракционизма как выразительница 
социально-психологических концепций Дж. Мида может дать представление о том, 
как происходит взаимодействие, но не может объяснить, почему человек поступает 
тем или иным образом [Meltzer, Petras, 1972, p. 20]. В качестве существенного 
недостатка символического интеракционизма можно назвать и игнорирование им роли 
эмоций в человеческом поведении.
     Большинство из указанных достоинств и недостатков символического 
интеракционизма относится также и к другим направлениям интеракционистской 
ориентации, которые, по существу, развились на его основе. Относительно 
самостоятельное развитие ролевых теорий и теорий референтной группы, которые 
будут рассмотрены в следующих разделах, можно отчасти объяснить тем, что они 
более тесно связаны с эмпирическими исследованиями.
     Вместе с тем следует отметить, что в последнее время наблюдается все 
возрастающий интерес к идеям символического интеракционизма. Показательно, что 
в последнем издании 1985 г. очень авторитетного многотомного труда «Руководство 
по социальной психологии», вышедшего в США, под редакцией Г. Линд сея и Э. 
Аронсона [ed. Lindzey, Aronson, 1985], в котором предпринимается попытка 
проанализировать современное состояние социальной психологии, впервые за 50 лет 
существования этой работы появилась статья, посвященная символическому 
интеракционизму. Ее авторы следующим образом объясняют причины возросшего 
интереса к идеям символического интеракционизма [Stryker,
     Statham, 1985]: во-первых, в современной социальной психологии наметился 
ярко выраженный интерес к когнитивной социальной психологии и соответственно 
интерес социальных психологов к другим парадигмам, имеющим ярко выраженную 
когнитивную направленность; во-вторых, возрождение феноменологического подхода 
как в социологии, так и в социальной психологии [Наrге, Secord, 1972] вызывает,