определенную смысловую нагрузку они несут, фиксируя некоторые действительно 
уловленные свойства диссонантных отношений. Однако при этом, естественно, 
математический аппарат теории отсутствует: предложенные «формулы» дают не более 
чем описательную характеристику отношений, выполненную лишь при помощи другого 
языка.
2.3.3. Способы уменьшения диссонанса 
     На наш взгляд, гораздо более значимой является не та сторона теории 
диссонанса, которая связана с претензией на установление его количественных 
характеристик, а как раз анализ некоторых качественных особенностей феномена 
[см.: Трусов, 1973]. К ним, например, относится описание последствий диссонанса 
и способов его уменьшения. Напомним, что последствия диссонанса указывались 
сразу же при его определении: 1) существование диссонанса, будучи 
психологически дискомфортным, мотивирует личность уменьшить диссонанс и достичь 
консонанса; 2) когда диссонанс существует, в дополнение к попыткам его 
уменьшить личность активно избегает ситуаций и информации, способствующих его 
росту. Таким образом, Фестингер определенно вводит в свою теорию некоторые 
элементы мотивации. Но важно очень точно определить границы в постановке этой 
проблемы. Подобно тому как допускалась двойственность при определении сущности 
«несоответствия», постановка вопроса о мотивирующей роли диссонанса выглядит 
также неоднозначно. С одной стороны, как мы уже отмечали, сам Фестингер 
приписывает диссонансу роль фактора, мотивирующего действие. С другой стороны, 
при изложении способов уменьшения диссонанса становится ясным, что диссонанс 
выступает лишь как мотивация перестройки когнитивной структуры, но не как 
мотивация действия.
     Как уже упоминалось, существует три способа уменьшения диссонанса.
     1. Изменение поведенческих элементов когнитивной структуры. Пример: 
человек собрался на пикник, но пошел дождь. Возникает диссонанс — 
несоответствие «представления о пикнике» и «знания о том, что плохая погода». 
Уменьшить диссонанс или даже воспрепятствовать ему можно, отказавшись от 
участия в пикнике. Здесь проявляется та двусмысленность, о которой речь шла 
выше. В общей форме данный способ уменьшения диссонанса определяется как 
изменение когнитивного элемента, относящегося к поведению (т.е. некоторого 
суждения, например: «я еду на пикник»), при изложении же примера фигурирует уже 
не просто изменение элемента когнитивной структуры, но изменение реального 
поведения, рекомендация определенного действия— остаться дома.
     Складывается впечатление, что диссонанс выступает здесь как мотивирующий 
фактор поведения, но, строго говоря, аргумент к поведению здесь не вполне 
законен: ведь речь — в теоретическом плане — постоянно идет о несоответствиях 
между двумя элементами знания (или мнениями, или убеждениями), т.е. двумя 
когнитивными элементами. Поэтому, с точки зрения общих принципов теории, более 
точна формулировка, гласящая, что уменьшить диссонанс можно, изменив один из 
когнитивных элементов, следовательно, исключив из когнитивной структуры 
утверждение «я еду на пикник», заменив его другим суждением — «я не еду на 
пикник». Здесь относительно реального поведения просто ничего не говорится, что 
вполне «законно», если оставаться в пределах предложенной теоретической схемы. 
Конечно, следует предположить, что вслед за изменением когниций наступит 
изменение поведения, но связь между этими двумя этапами еще нужно исследовать. 
В соответствии же со строгим определением сущности диссонанса надо признать, 
что он выступает вовсе не как фактор, мотивирующий поведение, но лишь как 
фактор, мотивирующий изменения в когнитивной структуре. Особенно отчетливо это 
проявляется, когда рассматривается второй способ уменьшения диссонанса. ' 2. 
Изменение когнитивных элементов, относящихся к среде. Пример: человек купил 
автомобиль, но он желтого цвета, и друзья пренебрежительно называют его «лимон».
 В когнитивной структуре купившего возникает диссонанс между осознанием факта 
приобретения дорогой вещи и отсутствием удовлетворения, вызванным насмешками. 
«Мнение друзей» в данном случае — «элемент среды». Как изменить этот 
когнитивный элемент? Рекомендация формулируется так: нужно убедить (выделено 
нами. — Авт.) друзей, что автомобиль — совершенство. Как видно, это не 
изменение среды как таковой (собственно, когнитивистская позиция здесь 
присутствует уже при самом определении «среды» как некоего когнитивного 
образования — совокупности мнений, убеждений и др.), т.е. отнюдь не 
поведенческая активность, а противопоставление мнения мнению, переделывание 
мнения, т.е. известная активность только в области когнитивной сферы.
     3. Добавление в когнитивную структуру новых элементов, лишь таких, которые 
способствуют уменьшению диссонанса. Обычно здесь вновь используется пример с 
курильщиком, который не бросает курить (не изменяет когниций, относящиеся к 
поведению), не может изменить когниций, относящиеся к среде (не может замолчать 
научные статьи, направленные против курения, «страшные» рассказы очевидцев), и 
тогда начинает подбирать специфическую информацию: например, о пользе фильтра в 
сигаретах, о том, что такой-то курит двадцать лет, а вон какой здоровяк, и т.д. 
Феномен, описанный здесь Фестингером, вообще говоря, известен в психологии под 
названием «селективная экспозиция» и может быть рассмотрен как фактор, 
мотивирующий лишь определенную «когнитивную» активность. Поэтому нельзя 
переоценивать того упоминания о мотивирующей роли диссонанса, которое мы 
находим в теории Фестингера. В общем плане и здесь проблема связи когнитивных 
структур и мотивации поведения остается нераскрытой. Можно согласиться с 
осторожной позицией, занятой Абельсоном: «Вопрос о том, может ли когнитивное 
несоответствие выступать в качестве драйва, является спорным» [Abelson, 1968, р.
 ИЗ].
     Уязвимым местом теории диссонанса остается прогнозирование конкретного