относится и к когнитивистской (теория социального сравнения и когнитивного 
диссонанса Л .Фестингера), и к бихевиористской (теория подкрепления) ориентации.
 Исключение, по мысли Гергена, представляет лишь интеракционистская ориентация: 
в ней можно усмотреть признание зависимости «личностных склонностей, 
существование которых ограничено во времени» [там же, с. 40]. Как справедливо 
отмечает П. Н. Шихирев, «символический интеракционизм есть результат синтеза 
различных отраслей знания о действительном социальном процессе, который лишь в 
научной абстракции может делиться на социологический и психологический 
авспекты» [Шихирев, 1999, с. 190-191].
     Приведенные примеры позволяют Гергену сделать вывод о том, что «занятия 
социальной психологией есть по преимуществу занятия исторические, где 
исследователь поглощен объяснениями и систематизацией современных социальных 
явлений». Так должно быть, но пока такая традиция не реализована. Смысл новой 
парадигмы в том и состоит, что в исследовательской работе социального психолога 
должны быть осуществлены значительные изменения.
     Программу этих изменений составляют четыре задачи: 1) интеграция чистого и 
прикладного знания, которая мыслится как преодоление чрезвычайно узкого подхода 
в конкретном прикладном исследовании и, напротив, чрезмерно высоких, но часто 
весьма тривиальных абстракций академической психологии. (Изучение современных 
социальных вопросов необходимо с «использованием наиболее общих концептуальных 
схем и научных методов».); 2) отказ от прогнозирования как краеугольного камня 
социально-психологической науки и переход к беспрецедентной ее роли «в качестве 
катализатора социальной восприимчивости и чувствительности», что и отвечает 
идее конструкционизма. (Эта функция может быть реализована, например, при 
консультировании, когда социальный психолог призван облегчить адаптацию 
человека к новым, меняющимся условиям.); 3) разработка индикаторов 
психосоциальных диспозиций, что означает перенос центра тяжести с изучения 
базовых социально-психологических процессов на анализ этих процессов как 
«психологических копий культурных норм», т.е. на выявление изменений 
психологических склонностей в связи с социальным поведением; 4) изучение 
стабильности поведения, что выводит социальную психологию на уровень сложных 
отношений с психофизиологией и психологией индивидуальных различий: некоторые 
из социально-психологических склонностей, несмотря на их включенность в 
социальный контекст, в столь сильной степени зависят от физиологических 
параметров, что возникает определенный континуум исторических длительностей, 
позволяющий дифференцировать социальные феномены по их «исторической 
стабильности».
     Решение этих задач существенно сближает социальную психологию с историей и 
требует не концентрировать внимание на «мельчайших элементах текущих социальных 
процессов, научиться объяснять взаимосвязь событий, "далеко отстоящих друг от 
друга во времени"» [там же, с. 49]. Требованием создать соответствующие таким 
задачам теоретические разработки и завершается обоснование новой, 
постмодернистской парадигмы в социальной психологии, обозначенной как 
социальный конструкционизм.
     Легко видеть, что со многими предложенными принципами трудно спорить и их 
справедливость очевидна. Если внимательно проанализировать тенденции развития 
теоретических ориентации, сложившихся в социальной психологии на протяжении 
второй половины XX в., то можно убедиться в сходстве предложенных Гергеном 
новаций и уже осуществляемых изменений. Более того, пафос критики в работах 
Гергена направлен не всегда по адресу: зачастую «обличения» затрагивают не 
социально-психологические (хотя и это присутствует), а общепсихологические 
концепции. Что же касается собственно социальной психологии, то в последнюю 
четверть века в ней сделано много предложений, которые по существу уже 
реализуют многие пожелания Гергена. Некоторые из них не претендуют на включение 
в концепцию социального конструкционизма, но рассматриваются как другие 
варианты постмодернизма в социальной психологии.
3.2. «Европейский» вклад в новую парадигму
     Тот факт, что радикальные предложения о создании новой парадигмы исходят 
из уст американского социального психолога, порождает своеобразный «ревностный» 
ответ со стороны европейских авторов. Общая логика контраргументов сводится к 
тому, что предлагаемые Гергеном идеи, может быть, и актуальны для американской 
традиции в социальной психологии, но что касается Европы, здесь они, как 
минимум, «запоздали». Европейская социальная психология не только уже давно 
заявила о тех же требованиях, что выдвинуты Гергеном, но и реализовала их в 
целом ряде конкретных теорий. На это обстоятельство обращают внимание многие 
исследователи. Так, в работе В. Дуаза «Уровень объяснения в социальной 
психологии» [Doise, 1986] было сформулировано коренное различие американского и 
европейского подходов, выражающееся в применении разных уровней объяснения 
социальных феноменов. Таких уровней выделено четыре: 1) анализ лишь 
«психологических», или «внутриличностных» процессов; 2) рассмотрение 
«межличностных», или «внутриситуативных» процессов; 3) изучение различий в 
«ситуационных» взаимодействиях и складывающихся на их основе коллективных 
представлениях; 4) анализ социальных отношений и идеологических воздействий на 
формирование индивидуальных представлений и поведения [Doise, 1986, p. vii]. В 
отличие от американской традиции, преимущественно использующей первые два или в 
крайнем случае три уровня, для европейского подхода характерен именно четвертый 
уровень анализа. За специфической терминологией легко увидеть тенденцию 
европейских исследователей ориентироваться на социальный контекст, т.е. по 
существу выполнять одно из требований социального конструкционизма.
     В качестве примеров называются: теория социальных представлений С.