объяснения фактов.
     Сама попытка систематизации и обоснования социологического метода было 
новым явлением для того времени. Ранее у многих социологов собственно проблема 
метода в значительной мере растворялась в проблематике предметной теории и 
общей научной методологии.
     В “Методе социологии” проявилось стремление Дюркгейма строить социальную 
науку не только на эмпирическом, но и на методологически обоснованном 
фундаменте: отсюда его понятие “методическая социология”. Такой подход 
противостоял хаотическому и произвольному подбору фактов для обоснования тех 
или иных предвзятых идей. В то же время он был направлен против дилетантизма и 
поверхностности, характерных для многих трудов по социальным вопросам. Дюркгейм 
испытывал глубокую неприязнь к таким трудам, считая, что они лишь 
дискредитируют социальную науку.
     В связи с этим следует отметить и неявно присутствующий этический пафос в 
“Методе социологии”. Сформулированные в нем “правила” – больше, чем просто 
исследовательские приемы и процедуры. Это своего рода методологические заповеди 
исследователя. В конечном счете они основываются на требовании интеллектуальной,
 научной честности, освобождения научного исследования от всяких политических, 
религиозных, метафизических и прочих предрассудков, препятствующих постижению 
истины и приносящих немало бед на практике. Это этика честного непредвзятого 
познания. В данном отношении позиция Дюркгейма была близка позиции Макса Вебера,
 выраженной в его знаменитой работе “Наука как профессия”.
     Исследование Дюркгейма “Самоубийство” в отличие от остальных его 
исследований основано на анализе статистического материала, характеризующего 
динамику самоубийств в различных европейских странах [24]. Автор решительно 
отвергает попытки объяснения исследуемого явления внесоциальными факторами: 
психологическими, психопатологическими, климатическими, сезонными и т. п. 
Только социология способна объяснить различия в количестве самоубийств, 
наблюдаемые в разных странах и в разные периоды. Прослеживая связь самоубийств 
с принадлежностью к определенным социальным группам, Дюркгейм устанавливает 
зависимость числа самоубийств от степени ценностно-нормативной интеграции 
общества (группы). Он выделяет три основных типа самоубийства, обусловленные 
различной силой влияния социальных норм на индивида: эгоистическое, 
альтруистическое и аномическое. Эгоистическое самоубийство имеет место в случае 
слабости социальных (групповых) связей индивида, результате чего он остается 
наедине с самим собой и утрачивает смысл жизни. Альтруистическое самоубийство, 
наоборот, вызывается полным поглощением обществом индивида, отдающего ради него 
свою жизнь, т. е. видящего ее смысл вне ее самой. Наконец, аномическое 
самоубийство обусловлено состоянием аномии в обществе, когда социальные нормы 
не просто слабо влияют на индивидов (как при эгоистическом самоубийстве), а 
вообще практически отсутствуют, когда в обществе наблюдается нормативный вакуум,
 т. е. аномия9. Понятие аномии, сформулированное еще в первой книге Дюркгейма, 
получает в “Самоубийстве” дальнейшее развитие и углубленную разработку.
     Несмотря на то, что впоследствии исследование Дюркгейма подвергалось 
критике с различных точек зрения, оно единодушно признается одним из выдающихся 
достижений не только в изучении самоубийства, но и в социологии в целом.
     Последний и самый значительный по объему труд Дюркгейма – “Элементарные 
формы религиозной жизни. Тотемическая система в Австралии” [23]. Исследование 
основано на анализе этнографических описаний жизни австралийских аборигенов. 
Обращение к этим “элементарным” формам позволяет, с точки зрения автора, 
исследовать религию в “чистом виде”, без последующих теологических и прочих 
наслоений. Дюркгейм поставил перед собой цель, опираясь на этот материал, 
проанализировать социальные корни и социальные функции религии. Но по существу 
цель эта была гораздо более широкой. Во-первых, вследствие широкой трактовки 
религиозных явлений эта работа превращалась в исследование социальных аспектов 
идеологии, ритуала, сакрализации и некоторых других явлений, выходящих за рамки 
собственно религии в традиционном понимании. Во-вторых, этот труд содержал в 
себе попытку построения социологии познания посредством выведения основных 
категорий мышления из первобытных социальных отношений10. Не случайно 
первоначально Дюркгейм намеревался назвать его “Элементарные формы мышления и 
религиозной жизни”.
     Дюркгейм отвергает определения религии через веру в бога (так как 
существуют религии без бога), через веру в сверхъестественное (последнее 
предполагает противоположную веру – в естественное, – возникающую сравнительно 
недавно вместе с позитивной наукой) и т. п. Он исходит из того, что 
отличительной чертой религиозных верований всегда является деление мира на две 
резко противоположные сферы: священное и светское. Круг священных объектов не 
может быть определен заранее; любая вещь может стать священной, как необычная, 
так и самая заурядная. Дюркгейм определяет религию как “связную систему 
верований и обрядов, относящихся к священным, то есть отделенным, запретным 
вещам; верований и обрядов, объединяющих в одну моральную общину, называемую 
церковью, всех, кто является их сторонниками” [23, 65].
     Автор детально анализирует социальное происхождение тотемических верований,
 обрядов, их социальные функции. Будучи порождением общества, религия укрепляет 
социальную сплоченность и формирует социальные идеалы. Религия – это 
символическое выражение общества; поэтому, поклоняясь тем или иным священным 
объектам, верующий в действительности поклоняется обществу – “реальному” 
объекту всех религиозных культов. Дюркгейм подчеркивает сходство между 
религиозными и гражданскими церемониями, он фиксирует внимание на общих чертах 
сакрализации как социального процесса. Поэтому его работа явилась вкладом не