поисками “аутентичного”, подлинного Маркса. Другие, используя те или иные 
фрагменты его произведений, исполняют своего рода “вариации на темы” Маркса, 
иногда весьма изысканные и утонченные, хотя и вольные. Можно предположить, что 
если бы Марксу довелось познакомиться и с первыми, и со вторыми интерпретациями,
 то многие из них вызвали бы у него немалое удивление, и он бы не узнал себя в 
этих изображениях.
     Итак, реконструкция при истолковании социологии Маркса необходима и 
неизбежна, учитывая незавершенность и многозначность его творчества, слияние в 
нем различных научных дисциплин, а также научных и вненаучных компонентов. Но 
для того чтобы эта реконструкция могла быть более или менее адекватной, важно 
постоянно различать и разделять: 1) доктрину Маркса, или марксизм Маркса, с 
одной стороны, и марксизм, точнее, марксизмы, возникшие после Маркса, – с 
другой; 2) научные и вненаучные компоненты творчества Маркса; 3) внутри научных 
компонентов: социологические и внесоциологические, относящиеся к другим 
социальным наукам; 4) социологию Маркса и марксистскую социологию, т. е. те 
социологические теории и подходы, которые представляют собой развитие, 
истолкование и применение его идей. Даже для того, чтобы понять взаимовлияние 
этих сторон, их необходимо различать.
     Разумеется, осуществлять это различение и разделение далеко не просто, а 
иногда и невозможно, но стремиться к этому нужно, если мы хотим понять именно 
социологию Маркса (а не что-то другое) и социологию Маркса (а не кого-то 
другого).
     3. Идейно-теоретические истоки
     Существует известное представление, идущее от Энгельса и сформулированное 
В. И. Лениным в статье “Три источника и три составные части марксизма”, о том, 
что источники учения Маркса в целом – это немецкая классическая философия, 
английская политическая экономия и французский утопический социализм. Кроме 
того, Маркс и Энгельс признавали своими предшественниками английских и 
французских материалистов XVII–XVIII вв.
     Эта генеалогия марксизма Маркса в принципе неоспорима. Но к ней необходимо 
добавить те источники, которые содержались в других областях знания, а также те,
 которые не признавались Марксом. Кроме того, указанная генеалогия нуждается в 
уточнениях.
     В частности, когда речь идет о немецкой классической философии, то следует 
подчеркнуть влияние двух ее представителей: Гегеля и Фейербаха. Гегель больше 
других мыслителей оказал влияние на стиль и метод научного, в том числе 
социологического, мышления Маркса; на его представление об объективных 
социальных законах, прокладывающих себе дорогу сквозь и через желания и 
действия отдельных людей; на его идею прогрессивного развития как 
противоречивого процесса, в котором противоречия разрешаются в диалектическом 
синтезе (согласно гегелевской триаде “тезис-антитезис-синтез”); на ряд идей 
частного характера у Маркса; наконец, на его теорию отчуждения. Последнюю Маркс 
разрабатывал также под воздействием Людвига Фейербаха, восприняв его 
материализм и антирелигиозность. Впрочем, верный своему полемическому методу, 
Маркс постоянно полемизировал и с этими философами.
     Что касается Канта, то его реальное воздействие на Маркса сомнительно. 
Фундаментальные проблемы теории познания, поставленные Кантом, были не решены, 
а обойдены Марксом с помощью материалистического постулата, согласно которому 
сознание – это просто бытие, “пересаженное” в человеческую голову и 
преобразованное в ней.
     Из социалистов, оказавших наибольшее влияние как на социологические, так и 
на политико-утопические взгляды Маркса, следует отметить Сен-Симона. В 
социологическом аспекте он оказал важное воздействие на оценку Марксом 1) роли 
“индустрии” (т. е., по Сен-Симону, производства в широком смысле); 2) значения 
форм собственности и классов, особенно пролетариата; 3) важности революционных 
сдвигов (“критические эпохи”, по Сен-Симону). Еще до Маркса Сен-Симон 
обосновывал идею о том, что современное государство – препятствие для развития 
индустриального общества. Велико было влияние Сен-Симона и на формирование 
социалистическо-коммунистического идеала немецкого мыслителя. Это относится, в 
частности, к таким идеям Сен-Симона, как обязательный производительный труд; 
государственное планирование промышленного и сельскохозяйственного 
производства; превращение государства в орудие организации производства; 
стирание национальных границ и всемирная ассоциация народов в будущем и т. д.
     Есть основания полагать, что влияние Сен-Симона на Маркса было даже более 
ранним, чем его знакомство с Гегелем. Влияние сен-симонистов в Германии было 
чрезвычайно велико. В частности, пропагандистом сен-симонизма был друг Маркса 
(впоследствии так же, как и многие, ставший объектом его полемических атак) 
Мозес Гесс, которого называли “отцом немецкого социализма”.
     Вообще следует подчеркнуть, что идеалы Маркса сформировались раньше, чем 
он сосредоточился на научных изысканиях. Не наука привела его к идеалу 
коммунизма, а наоборот, уже утвердившемуся в его сознании коммунистическому 
идеалу он стремился найти научное обоснование. Не случайно “Манифест 
Коммунистической партии”, в котором выражен коммунистический “символ веры”, был 
написан еще в 1847–1848 гг., т. е. задолго до главных научных работ Маркса, 
когда он еще только приступал к изучению того общества, которому пророчил 
гибель (к экономическим исследованиям он всерьез приступил в начале 50-х годов).
 Любопытно, что в отличие от Маркса и Энгельса аналогичные символы веры у 
Сен-Симона (“Катехизис промышленников”, 1823–1824; “Новое христианство”, 1825) 
и у Конта (“Позитивистский катехизис”, 1852) появились в конце их жизни, как 
итог их научных и ненаучных размышлений.