позицию в самом знаменитом из знаменитых “Тезисов о Фейербахе”: “Философы лишь 
различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его” 
[1, т. 3, 4].
     По-видимому, занятие чистой наукой представлялось Марксу делом преходящим, 
которое в будущем обществе исчезнет вместе с исчезновением разделения труда и 
сольется с практической деятельностью. Он отрицательно относился к социальным 
ученым, ограниченным рамками академической науки и признанием существующих 
социальных институтов. Нежелание или боязнь признать необходимость 
революционного обновления этих институтов он считал не только проявлением 
аморализма, но и тормозом в поиске научной истины “до конца”. По иронии судьбы, 
однако, он все-таки вошел в историю науки, той самой академической, 
“буржуазной” науки, которую он ненавидел, презирал и третировал.
     2. Марксизм, марксизмы и социология Маркса
     Многие из знавших Маркса отмечали его гениальность, колоссальную эрудицию, 
глубину и широту его познаний в самых разных областях, а также чрезвычайную 
требовательность к себе в научных вопросах. Определить его научную 
“специальность” непросто, как непросто отделить его научную деятельность от 
публицистической и политико-практической. Маркс окончил юридический факультет, 
диссертацию написал по философии, многие годы посвятил изучению экономики и 
других наук. Его труды носят междисциплинарный характер. Но к какой бы научной 
дисциплине или жанру формально ни относилась та или иная его работа, ему было 
присуще социологическое видение исследуемой проблематики. Идеи, понятия, 
проблемы, которые он разрабатывал в своих философских, исторических, 
экономических, публицистических трудах, являются социологическими по сути и 
составляют вклад в развитие социологии как науки. Это относится, в частности, к 
таким его трудам, как уже упоминавшаяся “Немецкая идеология” (написанная в 
соавторстве с Энгельсом), “Нищета философии” (1847), “К критике политической 
экономии” (1859), “Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.” (1850), 
“Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта” (1852), “Капитал” (т. I, 1867; тт. II–III 
изданы после смерти Маркса Энгельсом) и т. д.
     Неудивительно поэтому, что учение Маркса очень рано стали истолковывать не 
только как экономическое или политическое, но и социологическое, и такое 
истолкование сохранилось по сей день. Исследованию социологии Маркса посвящено 
огромное количество трудов; каждый более или менее серьезный курс истории 
социологии содержит о ней раздел.
     Но понимание Маркса-социолога связано со специфическими трудностями, 
вытекающими из особенностей его творчества. Неразрывная связь научного поиска и 
практических устремлений вызывает необходимость выделения собственно научного 
содержания его теорий. Междисциплинарный характер его творчества усложняет 
поиск собственно социологических аспектов его научных исследований.
     Сам Маркс не использовал в них термин “социология”. Это неудивительно, 
учитывая, что термин этот в его время, во-первых, еще не утвердился более или 
менее прочно, во-вторых, связывался исключительно или главным образом с 
доктриной Конта, к которой Маркс в целом относился отрицательно.
     Творчество Маркса носит в значительной мере незавершенный и многозначный 
характер. Он не создал произведения, в котором бы в связном и развернутом виде 
представил свою систему взглядов на общество, подобно тому, как это сделал Конт.
 Его социологические идеи рассеяны в самых разных произведениях. К тому же эти 
идеи очень часто излагаются не в форме позитивного развертывания, а в форме 
полемики с теми или иными оппонентами, иногда известными, иногда малоизвестными 
или безвестными.
     Некоторые произведения Маркса остались неоконченными и при его жизни были 
опубликованы лишь частично, другие – вообще увидели свет десятилетия спустя 
после его смерти. К последним, помимо “Немецкой идеологии”, относятся, в 
частности, “Экономическо-философские рукописи 1844 года” (впервые полностью 
опубликованы на языке оригинала в 1932 г., на русском – в 1956 г.), “Критика 
политической экономии (Черновой набросок 1857–1858 годов)” (впервые 
опубликовано на языке оригинала в 1939 г. в Москве) и т. д. Каждая новая 
публикация порождала новые интерпретации идей Маркса.
     Все эти обстоятельства имеют два важных следствия. Во-первых, всякая 
интерпретация взглядов Маркса – это всегда, так или иначе, их реконструкция. 
Так происходит в какой-то мере с любой масштабной теоретической системой, но с 
марксовой – особенно. Во-вторых, существует огромное множество самых 
разнообразных, противоречивых и взаимоисключающих интерпретаций наследия Маркса.
 Это многообразие усиливается тем, что в процессе своего распространения в 
качестве политико-идеологической системы марксизм получал истолкование в 
зависимости от того, на какую социальную, национальную, культурную почву он 
попадал, в какой среде он функционировал. К настоящему времени в мире 
существует огромная марксистская и марксологическая литература, по масштабам и 
стилю напоминающая тексты по теологии и библеистике.
     В результате “марксизм” отделился от своего создателя и стал жить 
собственной жизнью. Это началось еще при жизни Маркса; так, по поводу своих 
французских последователей конца 70-х годов он говорил: “Я знаю только одно, 
что я не марксист” [2, 370]. После его смерти этот процесс значительно усилился.
 В результате к настоящему времени существует такое множество разнообразных 
интерпретаций и трактовок его учения, иногда весьма причудливых, что правильнее 
говорить уже не о марксизме, а о марксизмах1.
     Разумеется, каждый из этих марксизмов имеет какое-то отношение к Марксу, 
но определить степень близости к первоисточнику или истинность интерпретации не 
всегда возможно. Некоторые интерпретаторы, марксисты или марксологи, заняты