институционализации и организации этой деятельности. К ним относятся 
научно-исследовательские институты, учебные заведения, факультеты, кафедры, 
периодические и непериодические научные издания, научные общества, конгрессы, 
симпозиумы и т. д. Такие институционально-организационные формы характерны и 
для социологии; ее история поэтому предполагает изучение и этих форм.
     6. Парадигмы в истории социологии
     Итак, мы охарактеризовали в общем онтологические, эпистемологические, 
этические и институционально-организационные признаки, критерии, по которым мы 
определяем социологию и обозначаем ее границы. Согласно этим критериям мы можем 
указать, что относится к этой науке, а что нет. Но не все, что входит в 
социологию, входит в ее историю. Даже признав какое-либо знание социологическим,
 мы отнюдь не обязательно включаем его в историю этой науки. Вся совокупность 
социологических знаний, полученных к настоящему времени, существует в виде 
бесчисленного множества глобальных теоретических систем отдельных ученых, 
научных школ и направлений; в виде теорий и концепций тех или иных социальных 
явлений и процессов; в виде эмпирических, фундаментальных и прикладных 
исследований; в виде подходов, методов и приемов исследований и т. д.
     Понятно, что включить все это в историю социологии невозможно, да и не 
нужно. Поэтому, помимо проблемы критериев отнесения того или иного знания к 
социологии, необходимо решить, а точнее, постоянно решать, проблему критериев 
отбора тех или иных форм знания для включения их в историю социологии. Иными 
словами, после того как мы определили, является ли известное знание 
социологическим, мы должны еще определить, следует ли включать его в историю 
социологии.
     Критерии такого отбора, очевидно, должны базироваться на том, что тот или 
иной факт, имевший место в процессе развития социологии, имеет или имел важное 
научное значение. В этом случае он становится историко-социологическим фактом. 
Но как в развитии научного знания отличить важное от неважного, существенное от 
второстепенного?
     Универсальных правил и процедур, позволяющих это сделать, по-видимому, 
существовать не может. Очевидно, что значительное влияние на отбор 
историко-социологических фактов оказывает то, на какую из социологических 
теорий ориентирован историк социологии, какая из них выступает для него в 
качестве образца.
     Такого рода влияния в какой-то степени неизбежны. Но если историк 
социологии ориентирован в своей работе не на какие-то общие и более или менее 
признанные теоретические представления, а жестко и целенаправленно следует 
замкнутому и самодовлеющему теоретическому эталону, то это может приводить к 
предвзятым и искаженным описаниям и объяснениям путей развития социологического 
знания. История социологии становится в таком случае не самоцелью, не 
самостоятельной и самодостаточной сферой знания, а лишь средством построения, 
обоснования или подтверждения собственной теории социолога или той, которая 
кажется ему предпочтительной. В некотором смысле это уже не история социологии, 
а проекция одной теории на всю  историю социологической мысли.
     И все-таки необходимы какие-то ориентиры, позволяющие отбирать важное, с 
тем чтобы включить его в историю социологии. Для обозначения таких ориентиров 
можно воспользоваться широко распространенным в истории науки понятием 
парадигмы. Парадигма – это “признанные всеми научные достижения, которые в 
течение определенного времени дают модель постановки проблем и их решений 
научному сообществу” [2, 11].
     Парадигмы дают возможность отбирать наиболее существенные, 
“парадигмальные” имена, понятия, принципы, теории, школы, направления, методы и 
т. п., оставившие глубокий след в развитии науки. Они же служат критериями 
периодизации истории социологии, обозначая временны? е границы, начало и конец 
той или иной эпохи в развитии социологического знания. Примеры парадигмальных 
понятий в истории социологии: “прогресс”, “эволюция”, “структура”, “функция”, 
“институт”, “статус”; примеры парадигмальных теорий, теоретических направлений 
и школ: эволюционизм, биоорганическая школа, функционализм, теория обмена; 
примеры парадигмальных имен в истории социологии: Огюст Конт, Карл Маркс, Эмиль 
Дюркгейм, Макс Вебер, Питирим Сорокин, Роберт Мертон.
     Чем парадигмы удаленней от нас во времени, тем более бесспорным и 
очевидным выглядит их “парадигмальный” характер. И наоборот, чем они ближе к 
современности, тем больше расхождений внутри научного сообщества, тем сложнее 
определить, является ли парадигма парадигмой.
     Хотя совершенно исключить элементы произвольности невозможно и при 
“парадигмальном” подходе к истории социологии, здесь они минимизированы 
благодаря тому, что в качестве критерия отбора и изучения тех или иных фактов 
истории науки берутся не субъективные предпочтения историка, а общепризнанные в 
научном сообществе достижения. Это позволяет давать достаточно полную и 
адекватную картину развития социологического знания.
     Правда, “общепризнанность” в науке вообще, а в социальной науке в 
особенности, – вещь весьма условная. Выражение “сколько людей, столько и 
мнений” в значительной мере применимо и к истории социологии. Для этой науки 
характерны множественность парадигм, их одновременное сосуществование и борьба. 
Научное сообщество разделено на направления, течения, школы, сторонники которых 
привержены различным парадигмам. Но и в этих условиях оно объединяется 
некоторыми общими научными представлениями, которые все-таки позволяют говорить 
о нем собственно как о сообществе.
     Несмотря на все расхождения, научные дискуссии, теоретические баталии, 
всегда существует определенный набор понятий, теорий, концепций, признаваемых