1965,1973., Bunney, Davis 1965) выдвигались гипотезы о недостаточности 
количества молекул НА в центральных синаптических контактах, тогда как другие 
авторы подчеркивали дефицит индоламиновой нейропередачи при депрессиях (van 
Praag H.M., Korf, 1971; Coppen, 1972). Однако, интенсивные биохимические 
исследования не смогли подтвердить или опровергнуть гипотезу о недостаточности 
моноаминовой нейромедиации как основной причины депрессивных проявлений. 
Сформулированная концепция о биохимической гетерогенности депрессий с 
существованием форм при которых преимущественно поражаются индоламиновые или 
катехоламиновые системы нейромедиации (van Praag H.M., Korf, 1971) также не 
привела к плодотворным результатам, поскольку последующие исследования 
опровергли предположения о существовании столь "чистых" форм депрессивных 
расстройств (van Praag H.M., Lemus, 1986; van Praag H.M. et al., 1990).
По мнению, Rogeness et al.(1990), функционирование НА - систем головного мозга 
и периферической нервной системой снижено при расстройствах поведения 
асоциальной направленности и увеличено при депрессиях, тревожности, агарофобии 
и др. заболеваниях. Люди из первой группы, которые отличались наличием 
асоциального поведения, менее чувствительны к опасности, риску, общественному 
порицанию, у них отсутствуют проявления тревожности, они склонны к социально 
нежелательному поведению и преодолению социально установленных правил поведения.
 Люди, с выраженными депрессивными проявлениями, из второй группы, напротив, 
чрезмерно чувствительны к внешним воздействиям, к наказанию, социальному 
порицанию, чересчур возбудимы и тормозимы вследствие гиперфункций НА - систем. 
Исходя из этой теоретической предпосылки, авторы (Rogeness et al. 1990), сумели 
показать, что в группе детей с низкой активностью дофамин-бета-гидроксилаза 
(ДБГ) выше процент расстройств поведения, а в группе с высокой - больше 
тревожных расстройств и депрессивных проявлений. Активность ДБГ они 
рассматривали главным образом как индикатор интенсивности выброса медиатора в 
синаптическую щель и, таким образом, уровня функционального состояния 
симпатической нервной системы, хотя известно что нет прямой взаимосвязи между 
активностью ДБГ плазмы крови и состоянием симпатических нервов (Meltzer et al., 
1976; Kopin et al., 1976; Sellers et al., 1978). Кроме того, соотношение 
МОФЭГ/ВМК и МОФЭГ/НА+НМ+ВМК в моче выше в группе с низкой ДБГ, что авторы 
интерпретировали как показатель сниженной активности НА - систем вследствие 
того, что МОФЭГ в первую очередь является индексом внутринейронального 
метаболизма, а сумма НА+НМ+ВМК отражает экстранейрональный метаболизм НА, 
который показывает скорость выброса НА и, соответственно, функциональный 
уровень НА систем. Однако последнее утверждение в свете многочисленных 
имеющихся данных вызывает большое сомнение (Kopin, 1985).
Подводя итог этой части обзора, можно сделать по крайней мере два убедительных, 
как нам представляется вывода. Первый - функциональное состояние КА - систем 
при аффективных расстройствах безусловно нарушено по сравнению с нормальным 
состоянием и второй - эти изменения имеют прямое отношение к патогенезу 
депрессий. Противоречивость литературных результатов в значительной степени 
может объясняться разнообразием клинических вариантов расстройств, различными 
клиническими подходами авторов, наличием сопутствующих соматических заболеваний,
 различиями в возрасте и поле больных, длительностью медикаментозной терапии 
больных и многими другими факторами. Учитывая чрезвычайную полифункциональность 
КА - систем, следовало ожидать, что картина перестроек функциональных 
особенностей адаптивных механизмов будет иметь крайне гетерогенный характер, 
тем более, что неясны взаимоотношения между центральным и периферическим 
обменом КА. С этой точки зрения было бы крайне желательно провести комплексное 
исследование КА - систем метаболизма при аффективных нарушениях с одновременным 
определением широкого числа показателей метаболизма КА в разных биологических 
жидкостях. К сожалению, практически все работы, выполненные до сих пор, 
ограничиваются только определенными показателями, а целостная картина строится 
только на основе разнородных исследований. 
Второй момент, который можно отметить при анализе имеющегося материала, 
касается конечной цели исследований. В основном авторы ограничиваются вопросом: 
"имеются или нет объективные нарушения катехоламиновой или другой медиации при 
аффективных расстройствах"? Видимо, на данном этапе исследований, учитывая 
крайнюю противоречивость результатов, оправдано стремление авторов в первую 
очередь найти клинические основания для выделения вариантов депрессий с 
различными биохимическими детерминантами, подобрать маркеры и прогностические 
показатели к отдельным аффективным нарушениям. Пока, несмотря на многочисленные 
попытки, большими успехами этот путь не увенчался, хотя и были выделены 
разнородные группы депрессивных пациентов с различными сочетаниями параметров 
некоторых нейромедиаторных систем, разными клиническими особенностями и 
терапевтическими подходами (van Praag H.M. et al., 1990).
Одной из попыток преодолеть противоречивость результатов явился подход, 
сформулированный van Praag H.M. (1990). Отказ от синдромологического подхода 
оказал плодотворное воздействие на развитие знаний о патохимии депрессий. Так, 
по мнению van Praag H.M., недостаточность индоламиновой медиации в первую 
очередь обусловливает развитие аффективных расстройств, центральная 
дофаминергическая система связана с двигательными нарушениями в рамках 
депрессий и других психических заболеваний, а функциональная патология 
норадренергических механизмов имеет отношение к проявлению симптомов ангедонии. 
Не вызывает никакого сомнения, что различные синдромологические проявления в 
рамках психических расстройств имеют под собой нейрохимическую основу в виде 
преимущественного поражения той или иной медиаторной системы и с этой точки 
зрения синдромологическая концепция van Praag H.M. хорошо объясняет многие