"Эта группа оставляла впечатление людей, которые находятся под действием 
какого-то злого рока" (там же, р. 125). 
        Терапевт начал осуществлять задуманный им сценарий работы, посадив 
клиентку на стул в углу комнаты, в то время как остальные собрались в кружок, 
забыв о клиентке. Терапевт сказал, что в той ситуации, в которой находилась 
клиентка, нет никакой "надежды"на излечение и что собрание будет бесполезным, 
если ее родственники не смогут противостоять "злому року". 
        Терапевт начал, спросив семью, осталась ли у них какая-нибудь надежда. 
Дочери рассказали о своих долгих переживаниях по поводу маминого состояния и 
настроений в семье. На вопрос, где были мужчины, как они реагировали на эту 
ситуацию, оба ответили, что чувствовали себя от нее отгороженным, воспринимали 
сложившееся положение как "проклятие" извне, хоть им и было жаль пациентку и 
дочерей. Тогда терапевт предположил, что первый муж спас себя, но не свою дочь 
и она, наверное,тоже могла бы избежать "проклятия", если бы жила с ним. Муж 
ответил, что никогда об этом серьезно не думал, т.к. был "эгоистом" и хотел 
независимости. 
        Второй муж сказал, что хотя страдания его были довольно сильными, он 
сумел отстраниться от происходящего. 
        Терапевт заметил, что по тому, что он услышал от каждого члена семьи, 
первый муж остался неподверженным року, так как был самовлюбленным и 
независимым - к счастью для себя - но дочери оказались в безвыходном положении. 
Терапевт предположил, что один муж "передал другому самовлюбленность" и что 
единственный способ, которым они могут спастись от действия рока - это 
продолжать быть эгоистами и не обращать внимания на то, что происходит со всеми 
этими женщинами, в противном случае "проклятие" коснется и их. 
        В этом примере скудная информация, данная семьей, была расширена и 
послужила основой для альтернативного сценария. Чтобы извлечь из каждого члена 
семьи личностную реакцию на происходящее, терапевт постепенно выявлял элементы 
их прошлого опыта. Затем вместо того, чтобы надеяться на мужчин, женщин 
побудили стать более самовлюбленными и независимыми. 
        Отчужденность, главная тема в этой семье, была позитивно переопределена 
как способ избежать "проклятия" и как стремление к независимости. В последующих 
сессиях терапевт продолжил редактирование данной семейной драмы. 
        
        Семья с 26-летним сыном-психотиком Георгио обратилась за помощью к 
терапевту. 72-летний глухой отец сидел, сгорбившись, в отдалении от других 
членов семьи и был похож на мертвеца, как будто в семье присутствовал не он, а 
его призрак. Мать сидела со скорбным выражением лица. Старший брат и его жена 
взяли на себя ответственность рассказать об истории "болезни" клиента, 
подчеркивая внешнюю сторону и считая ее началом травму головы во время 
автомобильной катастрофы. Брат говорил с компетентным видом, используя 
соответствующие медицинские и психиатрические термины, подробно описывая 
различные диагнозы, примененные лекарства и т. д. Семья считала, что проблемы 
Георгио носят сугубо медицинский характер и рассматривала его симптомы как 
имеющие органическую природу. 
        Терапевт прервал это изложение, чтобы не следовать сценарию, 
предложенному семьей. Переопределяя создавшуюся ситуацию, терапевт предложил 
новый язык, который преобразует и придает законченный вид различным важным 
элементам, рассматривая взаимодействия, о которых семья не упоминала и о 
которых она должна была бы дать больше информации. Как только это произошло, 
семья была вынуждена принять новую точку зрения которая, тем самым, стала 
основой для изменений. 
        Терапевт спросил, когда "умер" отец: перед тем, как Георгио заболел или 
после. Вопрос сначала смутил Джеймса, но затем он ответил, что это произошло 
после того, как Георгио заболел. Брат опять начал отзываться о "болезни" 
Георгио, употребляя психиатрические термины; терапевт сказал, что сейчас его 
интересует не Георгио; он спросил, как долго отец уже "мертв"; брат ответил, 
что его отец "умер" где-то через год после полной потери слуха. Терапевт 
спросил мать, умер ли он от душевного потрясения; мать ответила, что это так; 
терапевт спросил, появился ли новый глава семьи после его "смерти"; мать 
ответила, что в том-то и состоит вся проблема, что для этого ей нужно найти 
"нужное лекарство"; терапевт вытащил бланк для рецептов, как будто намереваясь 
согласиться с ее запросом и выписать эффективное лекарство. Терапевт спросил 
мать, должен он выписывать лекарство для ненормальногоо, которому пришлось 
занять место отца, или лекарство сумасшедшему, который специально "убил" своего 
отца, чтобы занять его место. Терапевт подчеркнул важность этого вопроса и 
заявил, что терапия не сможет продолжаться, пока он не получит ответ. 
        В этом примере, как и в предыдущем, можно видеть, как семья выбирала из 
всего ее прошлого только те моменты, которые согласовывались со сценарием, 
выбранным ими. Отобранные элементы - диагнозы, лечение, травма головы - стали 
каркасом этого выстроенного ими сценаирия. Терапевт попытался изменить значение 
различных частей сценария и ввести в него другие элементы, которые изменяли 
первоначальный каркас, переопределяя функцию каждого члена в семейной системе. 
        
        Использование 
        
        Эта техника доказала свою полезность для тех семей, которые "застряли" 
и чувствуют безнадежность после долгих лет доминирования дисфункционального 
поведения и после других безуспешных попыток терапевтического вмешательства. 
Она сдвигает саму основу внутрисемейного взаимодействия и стимулирует семью к