вообразила себя 
взлетающей по ступеням на лестничную клетку второго этажа, затем по лестнице до 
люка и через люк на крышу.

Крыша! Как я не додумалась об этом раньше. Отчетливого представления о том, что 
я буду делать, добравшись до крыши, у меня не было, но если мне удастся оттуда 
спуститься, я обязательно встречусь с Сацу.

Следующим вечером я беспрестанно зевала, перед тем как пойти спать, и 
плюхнулась на постель как мешок с рисом. Каждый, кто видел меня тогда, сказал 
бы, что я должна уснуть мгновенно. Но я не спала, а долго лежала, думая о своем 
доме и о том, какое выражение лица будет у отца, когда он увидит меня в дверном 
проеме. Может быть, он начнет плакать или улыбнется. Встречу с мамой я боялась 
рисовать себе даже в воображении, от одной мысли, что я опять ее увижу, слезы 
наворачивались на глаза.

Наконец, служанки улеглись, а Тыква уселась в ожидании Хацумомо. Я слышала, как 
Грэнни затянула ежевечерние сутры. Затем через открытую дверь было видно, как 
она переодевается в свою ночную рубашку. Она сняла платье, и представшее моим 
глазам зрелище меня ужаснуло. Раньше я никогда не видела ее голой, а выглядела 
она на удивление несчастной, пытаясь натянуть на себя ночную рубашку. Чем 
больше я смотрела на Грэнни, тем больше мне казалось, что она тоже думает о 
своих родителях, продавших ее когда-то маленькой девочкой в рабство. Возможно, 
она тоже осталась без сестры. Странно, но я раньше никогда не думала так о 
Грэнни. Интересно, как прошло ее детство, походило оно на мое или нет. Не важно,
 что она была старой недоброй женщиной, а я лишь пытающейся бороться девчонкой. 
Может, именно неверно выбранная жизненная дорога делает человека злым? Я помню, 
как однажды в Йоридо один мальчишка толкнул меня в колючие кусты около пруда. 
Выбираясь из них, я была вне себя. Если несколько минут страданий породили во 
мне такую злобу, то что могут сделать годы? Даже камень могут уничтожить капли 
бесконечного дождя.

Если бы я не приняла решения о побеге, то, возможно, страшилась бы мысли о 
страданиях, ожидающих меня в Джионе, и о возможности со временем превратиться в 
похожую на Грэнни старуху. Но надежда уже на следующий день оставить Джион лишь 
в воспоминаниях успокаивала меня. Я знала как заберусь на крышу и спрыгну 
оттуда на улицу. Выбора не было, придется прыгать в темноту. Даже если 
приземление окажется удачным, скорее всего, мои проблемы только начнутся. Жизнь 
в Джионе напоминала постоянную борьбу, жизнь после побега будет еще труднее. 
Мир ужасно жесток. Как мне удастся выжить? Я подумала: а есть ли у меня силы 
осуществить задуманное... Но Сацу будет ждать меня, и я верила, она знает, что 
нам делать.

Прошло совсем немного времени с тех пор, как в своей комнате улеглась Грэнни. 
Громко храпели служанки. Я повернулась и посмотрела на Тыкву, сидящую на 
коленях на полу. Ее лицо разглядеть не удалось, но мне показалось, что она 
дремлет. Я хотела дождаться, когда она уснет, но не знала, который час, а к 
тому же в любой момент могла вернуться Хацумомо. Я встала насколько могла 
бесшумно, решив, что если кто-нибудь заметит меня, то просто пойду в туалет и 
вернусь обратно. Но никто не обратил на меня внимания. Платье, приготовленное 
для следующего дня, лежало на полу рядом с кроватью. Я подняла его с пола и 
пошла к лестнице.

Проходя мимо двери Маминой комнаты, я остановилась. Она обычно не храпела, 
поэтому сложно было понять, спит она или нет. В комнате стояла тишина, лишь 
сопела во сне ее маленькая собачка Таку. Чем дольше я стояла под дверью, тем 
больше в ее сопении мне слышалось мое имя: Чи-йо, Чи-йо! Я боялась выходить из 
окейи пока Мама не уснет, поэтому решилась приоткрыть дверь и удостовериться в 
этом. Если она не спит, я скажу, будто мне показалось, что меня кто-то позвал. 
Как и Грэнни, Мама спала при свете настольной лампы. Таку лежала у нее в ногах, 
и ее грудь то поднималась, то опускалась, издавая звуки, похожие на мое имя.

Я закрыла дверь и переоделась в холле на втором этаже. Единственное, чего мне 
не хватало, – это туфель. Я не представляла себе, как можно убежать без туфель. 
Если бы Ты