щий день, вернувшись после уроков в окейю, я застала Маму, Грэнни и 
Анти в приемной на первом этаже. Они говорили о кимоно. Когда появилась 
Хацумомо, Мама встретила ее на лестнице.

– Этим утром к нам приходили Мамеха и ее служанка, – сказала она.

– О, Мама, мне все известно. Я себя ужасно чувствую из-за этого кимоно. Я 
пыталась остановить Чио, когда увидела, как она пачкает кимоно чернилами, но 
было слишком поздно. Она думала, что это мое кимоно! Не знаю, почему она так 
возненавидела меня, с самого ее появления здесь... Наверное, она испортила 
кимоно только для того, чтобы разозлить 
меня!
– Все знают, как ты ненавидишь Мамеху, – сказала Анти. – Ты ненавидишь любого, 
кто более удачлив, чем ты.

– Означает ли, Анти, что я должна быть в восторге от тебя, учитывая, какая ты 
неудачница?
– Замолчите! – крикнула Мама. – Послушай теперь меня, Хацумомо. Думаю, ты не 
считаешь всех настолько безголовыми, способными поверить твоим словам. Я не 
хочу, чтобы такое происходило в окейе. Я очень уважаю Мамеху и не допущу 
повторения подобных историй. Но за кимоно кто-то должен заплатить. Я не знаю, 
что произошло вчера вечером, но это и не принципиально, кто держал кисточку. 
Служанка видела кисть в руках у девочки. Девочка и заплатит, – закончила Мама и 
сунула в рот трубку.

Грэнни вышла из приемной и попросила служанку принести бамбуковую палку.

– У Чио и так много долгов, – возмутилась Анти. – Не понимаю, почему она должна 
расплачиваться за 
Хацумомо?
– Довольно об этом, – прервала ее Грэнни. – Девчонку надо избить и заставить 
возместить стоимость кимоно, и все тут. Где бамбуковая 
палка?
– Я побью ее сама, – сказала Анти. – Не хочу, Грэнни, чтобы у тебя опять болели 
суставы. Подходи, Чио.

Анти подождала, пока служанка принесет палку, а затем вывела меня во внутренний 
двор. От злости ее ноздри расширились, а глаза собрались в точку. С момента 
моего появления в окейе я старалась не делать ничего, за что здесь избивают 
палкой.

Но Анти отложила палку и спокойно сказала 
мне:
– Что ты сделала Хацумомо? Она пытается выжить тебя. Должна же быть какая-то 
причина, и я хочу ее знать.

– Уверяю тебя, Анти, она так относится ко мне с самого первого дня моего 
пребывания здесь. Я ничего плохого ей не делала.

– Грэнни может называть Хацумомо дурой, но поверь мне, она не дура. Если она 
захотела помешать тебе, она это сделает. Прекрати злить ее.

– Я ничего не делала, Анти, это сущая правда.

– Ты не должна ей доверять ни в чем, даже если она вызовется тебе помочь. Она 
уже повесила на тебя такие долги, какие ты никогда не сможешь отдать.

– Я не поняла, – сказала я, – какие 
долги?
– Хацумомо сделала так, что расплачиваться за испорченное кимоно придется тебе, 
а оно стоит столько, сколько ты себе сейчас даже представить не можешь.

– Но как я смогу 
заплатить?
– Когда ты начнешь работать гейшей, то вернешь окейе стоимость этого кимоно, а 
также все деньги, которые ты к тому времени задолжаешь за еду, занятия в школе, 
за оказанную тебе медицинскую помощь. За все это ты заплатишь сама. Как ты 
думаешь, почему Мама проводит часы за своими тетрадями с цифрами? Ты вернешь 
окейе даже деньги, потраченные нами на твое приобретение.

Долгие месяцы в Джионе я вспоминала разговор между господином Танака и отцом, 
думала о значении слова «подходящие», сказанного Госпожой Беспокойство обо мне 
и Сацу. Я часто с отвращением думала о господине Танака, наверняка получившем 
немало денег за помощь, оказанную при нашей продаже.

Мне было интересно, сколько мы стоили. Но я никогда не предполагала, что мне 
самой придется возмещать эти расходы.

– Ты не будешь платить до тех пор, пока не поработаешь какое-то время гейшей, – 
продолжала Анти. – И тебе никогда не удастся расплатиться, если ты не 
состоишься как гейша, как это произошло со мной. Тебя привлекает такая 
перспектива?
В тот момент я меньше всего думала о своем будущем.

– Есть очень много способов разрушить свою жи