упеньки 
обнаружила армейские ботинки, каждый размером больше, чем Мамина собачка Таку. 
В первой же комнате я увидела американца в нижнем белье, спрятавшегося под 
полкой в нише, и двух гейш, пытавшихся достать его оттуда. Я увидела темные 
волосы на его руках и груди и почувствовала, что ничего более грубого мне не 
доводилось видеть. Он явно проиграл свою одежду при игре в «пьяницу» и пытался 
спрятаться, но вскоре женщины вытащили его за руки и вернули в комнату.

Спустя неделю после моего возвращения я была готова выйти в свет в качестве 
гейши. Я провела день, бегая от парикмахера к предсказателю и отмачивая руки, 
стараясь удалить все пятна. Мне уже было около тридцати, и я не должна была 
постоянно делать белый макияж. Я провела полчаса за макияжем, пытаясь 
использовать различные тени, применяемые в европейском макияже. Когда господин 
Бэкку пришел одевать меня, молодая Этцуко смотрела на меня так, как я когда-то 
смотрела на Хацумомо. Увидев ее потрясенное лицо, я поняла, что действительно 
выгляжу, как гейша.

Когда наконец я вышла в тот вечер на улицу, весь Джион покрывал красивейший 
снег, словно тончайшее покрывало, убиравшееся легчайшим дуновением ветерка. На 
плечи я накинула роскошную шаль, а в руках держала лакированный зонтик. Думаю, 
теперь во мне сложно было узнать крестьянку, какой я вернулась в Джион. Лишь 
около половины гейш, встречавшихся на моем пути, были мне знакомы. Легко было 
узнать тех, кто жил в Джионе до войны, по тому, как они элегантно кланялись, 
проходя мимо, даже если не узнавали меня. Остальные ограничивались кивком 
головы.

Постоянно встречая на улицах солдат, я думала о том, что ожидает меня в Ичирики.
 Действительно, около входа стоял ряд черных начищенных офицерских ботинок, но, 
как это ни странно, чайный дом казался спокойнее, чем в те дни, когда я была 
начинающей гейшей. Нобу еще не появился, по крайней мере я не видела никаких 
примет, свидетельствующих о его присутствии. Меня провели в одну из больших 
комнат и сказали, что он скоро подойдет. Обычно я ждала в комнате прислуги, где 
могла погреть руки и выпить чашку чая, никакая гейша не хочет, чтобы ее застали 
за ничегонеделанием. Но, не собираясь в прямом смысле ждать Нобу, я сочла за 
счастье провести несколько минут наедине с собой. Я истосковалась по красоте за 
прошедшие пять лет, а эта комната не могла не поражать своей красотой.

Я ожидала увидеть одного Нобу, но когда я, наконец, услышала его голос в 
коридоре, поняла, что он привел с собой еще и Министра Сато. Меня не волновало, 
что Нобу застанет меня ждущей его, но мне показалось ужасным показаться 
непопулярной в глазах Министра. Поэтому я быстро проскользнула через другую 
дверь в смежную комнату. Это дало мне шанс услышать, как Нобу старается 
казаться любезным.

– Согласитесь, очень хорошая комната, – сказал он, и в ответ послышалось 
негромкое хрюканье. – Я заказал ее специально для вас. Эта картина в стиле Дзен 
просто великолепна, правда же? – Затем, после долгой паузы, Нобу добавил: – 
Удивительный вечер! А вы не пробовали особый сорт сакэ, который подают только в 
Ичирики?
Разговор продолжался в этом же духе. Нобу явно чувствовал себя так же комфортно,
 как слон, пытающийся порхать, как бабочка. Когда я, наконец, открыла дверь в 
их комнату, Нобу с облегчением вздохнул.

Я смогла впервые рассмотреть Министра только после того, как представилась и 
села за стол. До этого мне не доводилось встречать никого, кто бы с таким 
трудом ворочал головой. Он опирался подбородком о грудную клетку так, словно 
был не в состоянии удерживать голову. Слегка кивнув головой в мою сторону и 
представившись, он очень долго не издавал никаких звуков, кроме хрюкающих. 
Хрюканьем он отвечал практиче