го хватит смелости, он убьет себя в один из этих дней.

– Нобу-сан, пожалуйста, не надо.

– Ведь он не помог 
тебе?
– Нет, он сказал, что уже не в состоянии это сделать.

– А я в состоянии это сделать. Почему же ты не пришла ко 
мне?
– Но мне казалось, вы на меня сердитесь. Только посмотрите на себя, Нобу-сан. 
Как я могла посметь к вам 
обратиться?
– А как ты могла не обратиться? Я могу спасти тебя от работы на фабрике. У меня 
есть возможность отправить тебя на небеса. И поверь мне, это потрясающее место, 
как гнездо для птицы. Ты единственная, кого я пущу туда, Саюри. Но я не сделаю 
это даже для тебя, пока ты не поклонишься мне прямо сейчас и не признаешь, как 
ошиблась четыре года назад. Ты, безусловно, права, я очень сердит на тебя. Мы 
оба можем умереть до того, как увидим друг друга опять. Может быть, я упустил 
свой единственный шанс, а ты потратила лучшие годы своей жизни на дурака, 
человека, не способного вернуть долги даже своей стране, не говоря уж о тебе. А 
он продолжает жить, словно не сделал ничего плохого.

Можете себе представить мои чувства в тот момент. Нобу мог бросаться словами, 
как камнями. И дело было не столько в самих словах или их значении, сколько в 
манере их произнесения. Сначала я заставляла себя сдерживать слезы, независимо 
от произнесенных им слов, но вскоре выяснилось, что Нобу как раз и добивался 
моих слез. И от этого мне стало легче. Каждая слезинка, стекавшая по моим щекам,
 была вызвана той или иной причиной. Я плакала за Нобу и за себя, плакала 
потому, что не знала, что с нами произойдет. Я даже плакала за Генерала Тоттори 
и за Корин, почерневшую от жизни на фабрике. А затем я сделала то, чего от меня 
хотел Нобу. Я вышла из-за стола и низко поклонилась.

– Простите мне мою глупость, – сказала я.

– Встань, – сказал Нобу. – Обещай мне, что больше не совершишь такой ошибки.

– Не совершу.

– Каждая минута, проведенная с этим человеком, выброшена на ветер. Я говорил 
тебе, что так и будет. Надеюсь, теперь ты извлекла урок и впредь будешь 
следовать своей судьбе.

– Я буду следовать своей судьбе, Нобу-сан, – сказала я. – Это все, чего я хочу 
от жизни.

– Я очень рад слышать это. И куда же ведет тебя твоя 
судьба?
– К человеку, возглавляющему «Ивамура Электрик». Конечно, я имела в виду 
Председателя.

– Это так, – сказал Нобу. – А теперь давай выпьем пива. Я лишь намочила губы, 
потому что была слишком расстроена, чтобы хотеть пить. После этого Нобу 
рассказал мне о «гнезде» – доме его хорошего друга Арашино Исаму, мастера, 
изготавливающего кимоно. Не знаю, помните ли вы его, но он был виновником 
торжества в имении Барона несколько лет назад, на котором присутствовали Доктор 
Краб и Нобу. Дом господина Арашино, служивший ему также мастерской, 
располагался на берегу реки Камо в пяти километрах от Джиона. Несколько лет 
назад он вместе с женой и дочерью сделал кимоно в стиле Юцзэн, благодаря 
которому и стал знаменит. Позже всех изготовителей кимоно заставили шить 
парашюты, так как они привыкли работать с шелком.

– Эту работу ты сможешь быстро освоить, – сказал Нобу, – и семья Арашино с 
удовольствием примет тебя. А я договорюсь с властями.

Он написал адрес господина Арашино на клочке бумаги и протянул его мне.

Несколько раз я повторила Нобу, как благодарна ему. С каждым разом его вид 
становился все более довольным. Когда я предложила ему прогуляться по свежему 
снегу, он посмотрел на часы и допил последний глоток пива.

– Саюри, – сказал он, – не знаю, когда мы увидимся и как к тому времени 
изменится мир. Но я буду думать о тебе каждый раз, когда захочу вспомнить о 
существующей в мире красоте и доброте.

– Нобу-сан, вы должны были стать 
поэтом!
– Во мне нет ничего поэтического, и ты прекрасно об этом знаешь.

– Произнесенные вами волшебные слова подсказывают мне, что вы собираетесь 
уходить. А как же наша 
прогулка?
– Сейчас слишком холодно. Давай ты меня проводишь до двери, и мы попрощаемся 
там.

Я спустилась за Нобу по лестнице и у входа в чайный дом помогла ему обуться. 
Затем надела свои высокие деревянные гета, подходящие для глубокого снега, и 
вышла с Нобу на улицу. Несколькими годами раньше его обязательно ждала бы 
машина, но во время войны на машинах ездили только государственные деятели, 
потому что всем остальным бензин стал недоступен. Я предложила Нобу проводить 
его до троллейбуса.

– Я не хочу, – сказал Нобу. – Мне предстоит встреча с нашим дистрибьютором в 
Киото и нужно очень многое обдумать.

– Должна вам сказать, Нобу-сан, мне показались более приятными ваши прощальные 
слова, сказанные