господин Бэкку повернулся и втолкнул ее обратно.

Сиди! – сказал он ей. – Ты поедешь в другое место.

Я посмотрела на Сацу, а она на меня. Наверное, впервые за все время мы поняли 
чувства друг друга. Но это продолжалось лишь какое-то мгновение, а потом я 
заревела так, что уже не видела ничего вокруг.

Господин Бэкку буквально волоком втащил меня внутрь дома и поставил на ноги. На 
лестнице стояла удивительно красивая женщина в роскошном кимоно. Я вспомнила, 
как поразило меня кимоно на гейше из Сензуру, родного города господина Танака. 
Но это кимоно было несравненно изысканнее: нежно-голубое, с тонким вьющимся 
серебристым рисунком, напоминающим струи воды. В воде плавала серебристая 
форель, а в том месте, где ее касались нежно-зеленые листья, поверхность воды 
пронизывали золотые нити. Я не сомневалась, что кимоно сшито из чистого шелка, 
шелковым был и пояс, расшитый бледно-желтыми и бледно-зелеными нитями. 
Необычной оказалась не только одежда. Ее лицо, обильно покрытое белилами, 
напоминало облака, освещенные солнцем. Волосы, уложенные в пучок, блестели так, 
словно были покрыты лаком. Их украшали янтарные гребни и тонкие свисающие 
серебряные нити, поблескивавшие при малейшем движении.

Так произошло мое первое знакомство с Хацумомо – в то время одной из самых 
известных гейш в районе Джион, хотя тогда, конечно, я этого не знала. Она была 
невысокого роста, край ее прически едва доходил до плеча господина Бэкку. Меня 
так поразила ее внешность, что я совершенно забыла о манерах и уставилась на 
нее. Она усмехнулась, правда, как-то не по-доброму, и 
сказала:
– Господин Бэкку, вы не могли бы убрать этот мусор? Мне нужно пройти.

На ее пути не было никакого мусора, она имела в виду меня.

– Здесь достаточно места, чтобы пройти, – ответил ей господин Бэкку.

Неожиданно за ее спиной возникла немолодая женщина, высокая и узловатая, как 
бамбуковый шест.

– Я не знаю, как тебя вообще терпят, Хацумомо-сан, – сказала женщина.

Но тем не менее она жестом велела господину Бэкку вывести меня опять на улицу, 
что он и сделал. Ужасной походкой – одно бедро у нее сильно выдавалось в 
сторону – женщина подошла к крошечному ящику, висевшему на стене, и достала 
предмет, похожий на кусок кремня, каким рыбаки обычно точат свои ножи. Она 
встала за спиной Хацумомо и ударила кремнем по камню. Возникшие от удара искры 
почти коснулись спины Хацумомо. Тогда я не поняла происходящего, но, 
оказывается, гейши еще более суеверны, чем рыбаки. Гейша никогда не уйдет 
вечером на встречу до тех пор, пока кто-нибудь на удачу не высечет кремнем 
искру у нее за спиной.

Хацумомо вышла, причем такими мелкими шажками, что казалось, она скользит по 
поверхности пола. Я не приняла ее за гейшу, ибо она столь разительно отличалась 
от той единственной виденной мною в Сензуру гейши. Я решила, что она, скорее 
всего, актриса. Мы все наблюдали за тем, как она уплыла, после чего господин 
Бэкку передал меня пожилой женщине, а сам вернулся обратно, сел рядом с моей 
сестрой, и повозка рикши тронулась. Заливаясь слезами, я упала в проходе и уже 
не видела, как они уехали.

Пожилая женщина, явно пожалев меня, дала мне выплакаться. Затем она подняла 
меня с колен, достала из рукава своего серого кимоно платок и вытерла мне слезы.

– Ну хватит, хватит. Не стоит так переживать. Никто не собирается съесть тебя 
за ужином.

Она говорила с каким-то особым акцентом, таким же, как у господина Бэкку и 
Хацумомо. Он так отличался от того японского языка, на котором говорили в нашей 
деревне, что я сначала с трудом ее понимала. Но в любом случае ее слова 
оказались самыми добрыми из всех сказанных мне за сегодняшний день, поэтому я 
делала все, что она требовала. Она велела называть ее Анти. Потом пристально 
посмотрела на меня, лицо ее при этом вытянулось, и произнесла низким 
голосом:
– Боже! Какие потрясающие глаза! Ты очень красивая девочка, правда же? Мама 
останется очень довольна.

Я решила, что мама этой женщины очень старая, потому что среди ее седых волос, 
собранных сзади в пучок, лишь кое-где виднелись тонкие черные полоски.

Анти вывела меня за дверь, и я очутилась в довольно грязном коридоре, 
соединяющем две постройки. Одна из них была маленьким жилищем вроде моего дома 
в Йоридо – две комнаты с земляным полом. Оказалось, это дом для прислуги. 
Другая была небольшая, но добротная. Коридор находился под открытым небом, 
поэтому я решила, особенно когда увидела поодаль еще два сооружения, что 
нахожусь скорее в миниатюрной деревне, нежели в доме. Это, как я позже узнала, 
типичная