ланием.

Разница между жизнью в доме господина Танака и жизнью в Йоридо оказалась такой 
же огромной, как между запахом приготовляемой пищи и вкуснейшей едой во рту.

Когда стемнело, мы вымыли руки и ноги в роднике, вошли в дом и сели на полу 
вокруг квадратного стола. Меня поразило, что пар от приготовляемой еды 
поднимался до потолка, а над нашими головами висели электрические лампочки. 
Вскоре слуги принесли наш ужин: жареного морского окуня, соленья, суп и 
приготовленный на пару рис, но в тот момент, когда мы начали есть, погас свет. 
Господин Танака засмеялся, видимо, подобное случалось довольно часто. Слуги 
стали зажигать висевшие на деревянных треногах фонарики.

За едой царило молчание. Я представляла себе госпожу Танака очаровательной 
женщиной, но она выглядела, как состарившаяся копия Сацу, правда, более 
улыбчивая. После ужина она и Сацу стали играть в шашки «го», а господин Танака 
встал и попросил слугу принести ему кимоно. Когда он ушел, Кунико жестом 
позвала меня за собой. Я спросила ее, куда мы идем.

– Тихо! – сказала она. – Мы пойдем за моим отцом. Я это делаю всегда, когда он 
выходит из дому. Это мой маленький секрет.

Мы прошли по переулку и вышли на главную улицу Сензуру, следуя на некотором 
расстоянии за господином Танака, и через несколько минут оказались у дома с 
освещенными изнутри окнами, закрытыми бумажными жалюзи. Кунико прильнула к 
щелке в одном из жалюзи. Из дома доносились смех, разговоры и пение. Через 
некоторое время она отошла от окна, и я смогла увидеть господина Танака, 
сидящего на циновке в окружении четырех мужчин. Один из этих мужчин рассказывал 
историю о том, как он держал лестницу молодой женщине и мог видеть все, что 
было у нее под платьем. Все, кроме господина Танака, смеялись, он же смотрел 
прямо перед собой в угол комнаты, загороженный ширмой. Пожилая женщина подошла 
к нему со стаканом и налила пива. Я не понимала, почему все, даже старуха, 
разливающая пиво, смеялись, а господин Танака оставался серьезным и продолжал 
смотреть все туда же. Я оторвалась от щелки, повернулась к Кунико и спросила, 
что это за место.

– Это чайный дом, – сказала она, – где гейши развлекают мужчин. Мой отец 
приходит сюда почти каждый вечер. Не знаю, почему ему здесь так нравится. 
Женщины разливают напитки, а мужчины рассказывают истории, иногда они вместе 
поют, а вечером все уходят подвыпившие.

Я опять стала смотреть в щелку и увидела, как по стене скользнула чья-то тень и 
появилась женщина, одетая в мягкое розовое кимоно, расписанное белыми цветами. 
Широкий пояс золотисто-желтого цвета окаймлял ее талию, а волосы украшали живые 
лилии. Я никогда не видела такой элегантной одежды. Никто из женщин Йоридо не 
носил ничего более нарядного, чем холщовое платье, ну, в лучшем случае льняное, 
украшенное простым орнаментом цвета индиго.

Но в отличие от одежды сама женщина оказалась совсем не так привлекательна. Ее 
зубы настолько сильно выдавались вперед, что губы даже не закрывали их. Голова 
была такой узкой, что я даже подумала, не зажимали ли ее в детстве между двумя 
досками. Вы можете подумать, я несправедлива к ней. Но меня просто поразил 
господин Танака, не отрывавший глаз от женщины, которую никто бы не назвал 
красивой. Господин Танака продолжал смотреть на нее, в то время как все 
остальные смеялись, а когда она, доливая пиво, наклонилась к нему, по ее 
взгляду стало понятно – они очень хорошо знали друг друга.

Теперь наступила очередь Кунико наблюдать в щелку за происходящим. Удовлетворив 
свое любопытство, мы пошли домой и какое-то время сидели в ванне на опушке 
соснового леса под небом, сплошь усыпанным звездами. Я могла бы очень долго 
просидеть в ванне, глядя в небо и размышляя над событиями, случившимися со мной 
за этот день. Но Кунико разморила горячая вода, она захотела спать, и слуги 
забрали нас в дом.

Сацу уже посапывала, когда мы с Кунико ложились спать. Мы тесно прижались друг 
к другу и взялись за руки. Счастье переполняло меня, и я прошептала 
Кунико:
– Ты знала, что я буду жить с 
тобой?
Я думала, мой вопрос настолько удивит ее, что она откроет глаза или даже сядет 
на кровати. Но мой вопрос не вырвал ее из объятий сна, я услышала ровное 
дыхание спящего человека.




Глава 
3

Когда мы вернулись домой, мама, как мне показалось, стала выглядеть еще хуже. 
Хотя, возможно, я просто забыла, насколько плохо она выглядела. Дом господина 
Танака наполняли запахи табака и смолы, наш же пропитался запахом ее болезни до 
такой степени, что это даже трудно передать. Во второй половине дня Сацу 
работала в деревне, и госпожа Суджи пришла помочь мне искупать маму. Мы вынесли 
ее из дома, и я обратила внимание, что грудная клетка у нее гораздо шире плеч, 
а белки глаз мутные. Было невыносимо больно смотреть на нее. У меня перед 
глазами стояла сцена нашего с ней купания, когда она была сильной и здоровой. Я 
не могла представ