новании того, какие вопросы задают обследуемые и какие цели они 
преследуют, задавая эти вопросы. Модели отражают «стратегию» обследованных 
членов семей, которая «просматривается» в характере и последовательности 
информации, которую они стремятся получить.
       «Стимульная модель ситуации». Отличительный признак — 
наивно-психологическое представление испытуемых об однозначном соответствии 
между определенными аспектами ситуации, в которой оказался член семьи, и его 
ответом на эту ситуацию. Испытуемые данного типа полагают самоочевидным, что в 
данной ситуации существует один общий для большинства людей тип поведения.
       Типичными для испытуемых, придерживающихся такой модели, были следующие 
вопросы и комментарии к ним. Ситуация — «Внеплановые деньги». Вопрос 
обследуемого: «А жена точно не узнает, что он получил премию?». Ответ 
психолога: «Трудно сказать». Комментарий обследуемого: «Если жена точно не 
узнает и если у него к тому же есть какое-то свое желание, то он наверняка 
скроет деньги. Если не скроет, то он — просто дурак».
       Разгадывая поведение отца, столкнувшегося с неповиновением подростка, 
такие испытуемые практически не задавали вопросов либо заявляли, что отец 
применит физическое наказание, либо (столь же категорически), что не применит. 
Пример ответа с комментарием: «Наверняка будет бить его или иначе наказывать, 
пока не переломит упрямства. Так бы поступил на его месте любой отец». Давая 
ответ о муже, получившем заманчивое предложение, однако ценой длительной 
разлуки с семьей, эти пациенты давали такие ответы: «Согласился бы» или 
«Отказался бы» со сходной мотивировкой («Так поступил бы любой на его месте»).
       Таким образом, испытуемые этой группы были убеждены, что любой
       45
       человек, вне зависимости от своих индивидуальных особенностей, ведет 
себя в одинаковых условиях одним и тем же образом. «Стимульная модель семейных 
ситуаций» состоит из элементов всего двух видов: первый — отдельные 
стимулирующие особенности (в приведенных примерах — возможность утаить деньги, 
непослушание подростка или необходимость жить отдельно от семьи); второй — 
реакции на эти возможности в виде определенных однотипных действий. 
Мыслительные модели данного типа весьма селективны. За пределами модели 
остается информация о подавляющем большинстве важнейших, казалось бы, аспектов 
ситуации, например, в какой мерс поступок героя согласуется с его нравственными 
представлениями. Носителей «стимульной» модели мало интересует информация о 
личности «героя». Никто не спросил, что представляет собой «герой», любит ли он 
свою жену, каковы взаимоотношения с ней и ее характер. Модель эта «бедна» и с 
точки зрения отражения связей между элементами ситуации. В ней присутствует 
лишь один вид связи, который можно обозначить терминами «влечет» или «вызывает».
 Это жестко детерминистическая связь между стимулирующими особенностями 
ситуации и ответными реакциями индивида.
       С точки зрения дальнейшей консультационной и психотерапевтической работы,
 данный тип представлений о семье наименее благоприятен, что связано с 
несколькими обстоятельствами. Во-первых, в его основе лежит предположение о 
фактическом бессилии человека перед обстоятельствами, толкающими его на 
поступок, вредный для семьи. Не индивид управляет обстоятельствами, а они им. 
Отсюда «естественность» для них «антисемейного» поведения во многих, причем 
отнюдь не слишком драматичных, семейных ситуациях. Во-вторых, данная модель 
семейных отношений «близорука». Предпринимая какое-либо действие,
       46
       члены такой семьи предвидят только ближайшие последствия, не учитывая 
более отдаленных. Мать с субъективными представлениями такого типа резко 
возражает против увлечения подростка техникой, так как оно создает беспорядок в 
доме, совершенно не думая о том, что это увлечение может ему оказаться полезным 
в дальнейшем, поскольку оно удерживает его от контакта с неблагоприятно 
влияющими друзьями. В-третьих, «антипсихологичность» членов семей с таким типом 
модели, нерефлексивность их семейных представлений создает серьезные трудности 
в ходе семейного консультирования и осуществления семейной психотерапии. Члены 
таких семей, обращаясь к консультанту, верят, что против любого, не 
устраивающего их явления семейной жизни существует один устраняющий это явление 
рецепт действия. Типичная постановка ими вопроса звучит так: «Что нужно делать, 
если сын не хочет учиться, муж злоупотребляет спиртными напитками и т. п.?» 
Указание психолога на то, что для ответа на этот вопрос надо разобраться в 
психологических особенностях сына или мужа, вызывает (в полном соответствии с 
их имманентной теорией «стимул — реакция») ощущение нереалистичности, 
чрезмерной научности, «теоретичности» подхода психотерапевта, ощущение, что он 
«все усложняет», уходит от прямого ответа. Наиболее приемлемой и вызывающей 
наименьшее внутреннее сопротивление для лиц с таким представлением о семейной 
жизни является, как правило, индивидуальная поведенческая психотерапия. В 
случаях, когда она неприемлема, перед психологом или психиатром возникает 
необходимость немалой работы по «усложнению», «обогащению» субъективного 
представления членов такой семьи.
       «Борьба со злыми силами, искушающими члена семьи». В основе модели лежит 
представление о том, что «внутри» человека таятся, стремясь вырваться наружу, 
некие «злые
       силы». Они-то и становятся источником  различных  неблагоприятных, с 
точки зрения семьи,  видов поведения. Лица, склонные к «типовым сценариям» 
такого  рода,  представляют себе человека — члена    семьи как существо, 
обуреваемое многочисленными и мощными силами, направленными против семьи. Это 
сексуальные влечения   (возможность супружеской   измены),     гедонистические