расчет», заложенный в основу диагностической процедуры, заключался в том, чтобы 
максимально заинтересовать пациента в «конечном результате» — угадывании, как 
именно поступил герой. Поскольку речь шла об угадывании реального поступка, то 
индивид был заинтересован в применении реальных, а не провозглашаемых, 
престижных и т. д. представлений. Для угадывания предлагались типовые ситуации 
(см. приложение 4 «Диагностическая процедура НСП»).
       Мы исходили из положения, что вопросы обследуемых покажут, какая 
информация им нужна для конструирования представления о ситуации и об 
участвующих в ней членах семьи. При этом допускалось, что если испытуемый, 
задав некоторое число вопросов, берется в точности предугадать поведение 
«героя», то для   создания   субъективного   пред-
       42
       ставления о данной ситуации ему достаточно той информации, которая 
заложена в рассказе и ответах экспериментатора.
       Кроме основных заданий — ситуаций, общих для всех лиц, обследовавшихся в 
ходе семейной консультации и в клинике, пациент, как правило, получал 
индивидуальное задание — ситуацию, в которой обрисовывалась проблема, 
однотипная с его случаем. Это были ситуации из клиники неврозов, патологической 
ревности, алкоголизма, сексологической клиники и др. Примеры таких ситуаций 
будут приведены в соответствующих разделах работы.
       Вопросы, которые задавались, фиксировались Когда пациент сообщал, что 
может с точностью определить, как поступил герой, психолог просил его вначале 
указать, насколько он уверен, что правильно установил решение героя («На 
сколько процентов Вы гарантируете, что не ошиблись?»— спрашивал психолог). 
После того, как давался ответ (назывался процент), психолог просил указать, 
каким было решение героя. Обследуемый называл, как, по его мнению, поступил 
герой. В любом случае его ответ признавался правильным и подтверждающим тот 
факт,  что он хорошо знает людей.
       После этого начиналась II стадия обследования. Пациента просили 
«поделиться секретом», как ему удалось угадать решения героя и что он хотел 
узнать с помощью каждого из заданных вопросов. Целью второй части эксперимента 
было выявление наивно-психологических представлений, которые индивид применяет 
в практической ситуации. Например, в первой части обследуемый задавал вопрос: 
«Доволен ли герой своей семейной жизнью», а во второй — этот вопрос 
комментировался: «Если доволен, то не станет скрывать деньги и внесет их в 
семейную кассу». Из этого делался вывод, что обследуемый считает самоочевидным, 
что если человек доволен семьей, то в большей мере учитывает интересы семьи,
       чем если он недоволен. Выявленная таким образом «самоочевидная» связь и 
является одной из присущих пациенту наивных теорий. Слово «самоочевидная» мы 
поставили в кавычки, так как для другого человека самоочевидной могла оказаться 
как раз противоположная связь: чем более доволен семьей, тем менее склонен 
отдавать ей все силы («Раз и так все хорошо, так зачем отдавать деньги»).
       На третьем этапе обследования проводилась обработка полученных 
результатов. Обработка эта включала установление уровня сложности представлений,
 которыми оперирует обследуемый. Каждый отдельный факт, содержавшийся в задании 
(рассказе психолога) и ответах на вопросы, рассматривался в качестве элемента 
представления обследуемого о ситуации и личности участвующего в ней героя. Если,
 например, испытуемый задавал мало вопросов, делался вывод, что для уверенного 
предсказания ему требуется немного фактов и что, следовательно, его 
субъективная модель ситуации состоит из малого числа элементов, т. е. 
относительно проста. Если же вопросов было много, признавалось, что 
субъективная модель сложна (состоит из большого числа элементов). Далее 
следовала «реконструктивная» стадия обработки полученных результатов. На основе 
зафиксированных вопросов испытуемого и его пояснений к ним устанавливалась 
совокупность его на-ивио-психологических представлений и реконструировалось 
представление обследуемого о ситуации. При этом основное внимание уделялось 
выяснению, что в ситуации индивид считает самоочевидным и что для него является 
объектом выяснения, что индиузид включает в свое представление о ситуации и 
(это не менее важно) чего он не учитывает, игнорирует.
       Далее на основе полученных сведений устанавливалась связь нарушений в 
семейном представлении с
       наблюдаемыми нервно-психическими расстройствами.
       Основные результаты применения методической процедуры в клинической 
практике. С помощью описанной методики нами обследовано 60 пациентов, 
проходивших семейную психотерапию (44 женщины и 16 мужчин), с различными 
диагнозами (неврозами и неврозоподобными состояниями, декомпенсациями 
психопатий, алкоголизмом, сексуальными нарушениями, суицидальным поведением).
       Исследования показали принципиальную возможность выявления семейных 
представлений о различных семейных ситуациях.
       Установлено, что эти представления высокоселективны: относительно просты 
по структуре и включают относительно мало элементов. Так, 180 полученных 
представлений об отдельных ситуациях распределились по их сложности (числу 
включаемых элементов) следующим образом: 19 % — наиболее простые представления, 
опрашиваемые брались уверенно установить, как поступил герой, не задав ни 
одного вопроса (примитивные представления); 35% — простые представления (до 5 
вопросов) ; 32 % — представления средней сложности (6—10 вопросов); 14%—сложные 
модели (11 вопросов и более).
       Не выявлено статистически значимой связи между сложностью модели и 
уверенностью предсказания. Факт преобладания относительно простых моделей 
требует серьезного внимания и учета в психотерапевтической работе. Он