чело-
веческой культуры, как эротика. Подобное ожидание легко  превращается  в
уверенность после первого же знакомства с центральными идеями традицион-
ного китайского мировоззрения,
   Пожалуй, наиболее специфичными из таковых являются  категории  инь  и
ян, которые означают не только темное и светлое, пассивное  и  активное,
но также женское и мужское. В традиционной китайской космогонии  появле-
ние инь и ян знаменует собой первый шаг от недифференцированного, хаоти-
ческого (хунь-дунь) единства первозданной пневмы-ци к многообразию  всех
"десяти тысяч вещей" (вань у). Иначе говоря, первичный закон  мироздания
связан с определенной половой, или протополовой,  дифференциацией.  Нес-
мотря на свою специфичность, универсальные категории инь и ян, соединен-
ные в символе Великого предела (Тай-цзи), оказались столь популярны и за
пределами Срединного государства, что были водружены на  государственный
флаг Южной Кореи и даже стали эмблемой пепсиколы.
   Завораживающая привлекательность этих  символов  неотделима  от  того
факта, что иероглифы "инь" и "ян" служат важнейшими формантами китайской
эротологической терминологии,  в  частности  буквально  обозначая  соот-
ветствующие половые органы. Причем парадоксальным образом иероглиф "инь"
способен обозначать не только женские, но и мужские гениталии, что, оче-
видно, связано и с его необычным первенством в паре с ян. Необычно  дан-
ное первенство потому, что, несмотря на  кажущееся  при  первом  взгляде
равноправие инь и ян, в их соотношении имеется  глубинная  асимметрия  в
пользу второго, мужского, элемента, которая в китайской эротологии  уси-
лена до степени явного маскулецентризма. Последний находится в  сложном,
но, видимо, в конечном счете гармоническом диссонансе с повышенной  зна-
чимостью символа левизны, т.е. женской стороны, в китайской  культуре  и
указанного приоритета инь.
   В соотношении инь и ян нетривиальна не только их иерархия, но и  вза-
имная диффузия, что на терминологическом уровне можно  проиллюстрировать
выражениями "инь цзин" - "иньский (женский) стебель" и "ян тай" -  "янс-
кая (мужская) башня", обозначающими соответственно пенис и вершину  вла-
галища. Основополагающая для Китая идея взаимопроникновения  женского  в
мужское и мужского в женское, самым непосредственным образом воплощенная
в символе Тай-цэи, где инь внедрено в ян, а ян - в инь, на Западе  впер-
вые была отчетливо сформулирована на рубеже XIX-XX вв., прежде всего  О.
Вейнингером в книге "Пол и характер".
   Древнегреческий миф о Тиресии, превратившемся в женщину  и  с  трудом
возвратившем себе мужской облик, свидетельствует о  восприятии  подобной
трансформации как аномалии, в которой, кроме того, оба состояния  нерав-
ноценны. С одной стороны, превращение в женщину представлено в  качестве
наказания, но с другой - Тиресий заявляет богам, что женское сексуальное
наслаждение в девять раз сильнее мужского. В отличие от подобного взгля-
да на транссексуализм как казуистическое исключение, китайская  эротоло-
гия признавала его нормальность, отвечающую самому общему мировому зако-
ну взаимоперехода инь и ян, что, однако, в подтверждение хитрости  миро-
вого разума и на удивление  наших  современников  получило  практическое
осуществление на Западе.
   Кстати сказать, не в мифе или натурфилософском умозрении, а  в  самой
реальности транссексуализм асимметричен: в  силу  понятных  естественных
причин легче из мужчины сделать женщину, нежели наоборот. Поэтому симво-
лизируемый Тиресием переход из мужской ипостаси в женскую, если так мож-
но выразиться, более естествен, чем китайский стандарт исходного превра-
щения инь в ян. В свою очередь, такая первичность  инь  отражает  вполне
здравое представление о доминантности женского начала в детородном  про-
цессе, чему соответствует универсальный образ  праматери  всего  сущего,
или "таинственной самки" (сюань пинь), как  сказано  в  основополагающем
даосском трактате "Каноне пути и благодати" ("Дао дэ цзин",
   6, ср. /6, т. 1, с. 116/).
   В древнекитайских эротологических сочинениях  подобный  подход  нашел
свое проявление в том, что главные тайны в них раскрывают женские персо-
нажи (Чистая дева, Темная дева, Избранная дева и др.). Это очередной раз
ярко контрастирует с общей  ориентированностью  данных  произведений  на
мужчину. Вся парадоксальность ситуации отчетливо  высвечена  в  даосском
апокрифе "Неофициальное жизнеописание ханьского государя  Воинственного"
("Хань У-ди нэй чжуань", IV-VI вв.), где сказано, что секретные  способы
сохранения спермы передавались только от одной женщины другой раз в  че-
тыре тысячи лет, а их первое раскрытие мужчине - ханьскому государю  Во-
инственному (У-ди, 157-87 гг. до н.э., правил со 141 г. до н.э.) - прои-
зошло в начале нового временного цикла в 110 г. до н.э. при его  встрече
с женскими божествами Матушкой-владычицей-запада (Си-ван-му) и  Госпожой
Высшего Начала (Шанюань фу-жэнь) (подробно см. издание /25/,  включающее
перевод и оригинальный текст). В эротологических трактатах рассматривае-
мый парадокс доведен до предела рекомендацией скрывать от  женщин  полу-
ченные от них же сведения, дабы они сами не оказались победительницами в
сексуальной борьбе за животворную энергию.
   Указанная  в  "Неофициальном  жизнеописании  ханьского  государя  Во-
инственного" дата - 110 г. до н.э. - традиционно  считается  фиксирующей
начало китайской эротологии. До недавнего времени западная наука подвер-
гала сомнению подобную датировку, связанную с легендой, подчеркивая так-
же, что основной корпус сохранившихся до наших дней древнекитайских эро-
тологических текстов был написан в III-VII вв. н.э.  Однако  современны