единное поло-
жение между духом-шэнь и пневмой-ци, в космосе оно формирует солнце, лу-
ну, звезды, небесные ориентиры (чэнь), гром, молнию, ветер и дождь, а  в
человеке - "пять внутренних органов" (у цзан), которые, в свою  очередь,
находятся в координации с внешними органами чувств /20, с. 100, 120-121;
9, с. 53/. Поскольку семя-цзин  является  квинтэссенцией  пневмы-ци  (на
графическом уровне эту связь выражает наличие  общего  элемента  "ми"  -
"рис" у знаков "цзин" и "ци"), его можно рассматривать  как  особый  вид
ци.
   В данном контексте положение из "Хуайнань-цзы": "Когда цэин наполняет
глаза, они ясно видят" /20, с 121/ - полностью совпадает с мнением древ-
негреческих стоиков: "Зрение - это пневма, распространяющаяся от  управ-
ляющей части (души - А.К.) до глаз", воспроизводящая часть  души  -  это
"пневма, распространяющаяся от управляющей части до детородных  органов"
/1, с. 491-492/, и в особенности Хрисиппа (III в. до н.э.): "Сперма есть
пневма" или "Семя есть дыхание" (Диоген  Лаэртский,  VII,  159)  /5,  с.
293/, а также со взглядами на этот предмет Аристотеля: "Половое  возбуж-
дение вызывается пневмой (воздухом)" ("Проблемы", 1, 30, цит. по /8,  с.
343, N 528/).
   Древнегреческий термин "sperma", как и китайский "цзин", обозначал не
только мужское, но и женское  семя,  в  отличие,  например,  от  термина
"thoros" ("thore"), относившегося только к мужскому семени. По-видимому,
в древности общераспространенным было  представление,  что  для  зачатия
требуется соединение мужского и женского семени (см., например, у Демок-
рита /8, с. 210, N 12, с. 343-345, NN 529-533/). В  качестве  последнего
Аристотель рассматривал месячные выделения. Древнегреческими философами,
разумеется, обсуждался и вопрос о локализации спермы в человеческом  ор-
ганизме. Как на места ее зарождения они указывали на  матку  и  perineos
(мужской аналог матки), на головной и спинной мозг и даже  на  все  тело
(см. /8, с. 343, NN 523-525/).
   Стояла перед древнегреческими философами также  проблема  соотношения
спермы и души, но это была именно теоретическая проблема, а не факт язы-
ковой семантики. Пифагор считал сперму струей мозга, а душу  -  присущим
ей горячим паром (Диоген Лаэртский, VIII, 28) /5, с. 314/, Левкипп и Зе-
нон Китийский (IV-III вв. до н.э.) утверждали, что "сперма - клочок  ду-
ши" /8, с. 343, N 522/ (ср.: Диоген Лаэртский, VII, 158 /5, с. 293/),  а
Гиппон (V в. до н.э.) прямо отождествлял душу со спермой (Аристотель. "О
душе", кн. 1, гл. 2, 405, в 1-6) /2, с 378/. С точки зрения  Аристотеля,
сперма потенциально предполагает душу ("О душе", кн. II, гл.  1,  412  в
26-30) /2, с. 396/, тогда как цзин, наоборот, потенциально  предполагает
тело.
   Наконец, термин "сперма" в древнегреческих текстах имел и самое общее
значение, сопоставимое со значением "цзин" в афоризмах "Си  цы  чжуани":
"Осемененная пневма (цзин ци) образует /все/  вещи"  -  или  "Гуань-цзы"
("Учитель Гуань", IV-III вв. до н.э.): "Наличие семени  (цзин)  означает
рождение всякой вещи. Внизу рождаются пять злаков. Вверху образуются ря-
ды звезд. Если /семя/ распространяется между небом и землей,  это  будут
нави и духи. Если же /оно/ сокрыто в груди, это  будет  совершенномудрый
человек" /15, с. 268/ (ср. /6, т. 2, с. 51/). Но если в самом общем зна-
чении - "семя всех вещей" китайский термин "цзин" сближался  с  понятием
воздуха или чего-то  воздухоподобного  (ци),  то  его  греческий  аналог
"сперма" в сходном значении скорее сближался с понятием воды  или  влаги
(Фалес, А 12; Гераклит, В 31; Эмпедокл, А 33) /12, с.  109,  220,  356/,
хотя в более узком, сексуальном, смысле, как мы видели, мог  связываться
и с воздухоподобной пневмой.
   Вероятно, всем культурам знакомо более или менее проясненное  разумом
интуитивное представление о сперме как жизненно-духовной сущности, раст-
рата которой - смертоносна, а накопление - животворно. В  разных  частях
света обыденная логика из этой предпосылки выводила стремление к полово-
му воздержанию, безбрачию (целибату) и даже самооскоплению во имя сохра-
нения своих жизненных и духовных сил.  А  древнекитайские  мыслители,  и
прежде всего даосы, выдвинули "безумную идею", предложив идти к  той  же
цели, но обратным путем - максимальной интенсификации половой жизни, од-
нако в чем состоит весь фокус - предельно минимализируя и даже сводя  на
нет семяизвержение. Поэтому глубоко ошибется тот, кто усмотрит в  даосс-
кой рекомендации совершать за одну ночь половые акты с  десятком  женщин
выражение безудержной распущенности и  непомерного  сладострастия.  Мало
того, даже в публикуемых  ниже  специальных  эротологических  сочинениях
секс не рассматривается как нечто самоценное (например, источник высшего
наслаждения), но лишь как средство достижения более  высоких  ценностей,
охватываемых понятием "жизнь". На первый взгляд,  поражает  конвергенция
даосского витализма с христианским персонализмом Н. А. Бердяева, утверж-
давшего, что "победа над рождающим сексуальным актом будет  победой  над
смертью" /3, с. 567/. Однако если всмотреться внимательнее,  то  обнару-
жится, что диалектическое единство любви и смерти отражено в  древнейших
мифах человечества и представлено фрейдистской метафорой тайного родства
Эроса и Танатоса в современной сексологии.
   Китай - страна самой древней в мире цивилизации,  сохранившей  прямую
преемственность развития практически от самых истоков своего возникнове-
ния, и в наибольшей степени отличной от западной цивилизации.  Уже  один
этот факт является достаточным основанием, чтобы ожидать от нее самобыт-
ности и высокоразвитости, даже изощренности такой важнейшей сфер