главах романа "Цзинь, Пин, Мэй". Из текста явствует, что мужчине, помимо
его общей натренированности и умения, помогают опорожнить женщину,  т.е.
испить всю ее энергию, различные приспособления-снасти: колокола,  шари-
ки, подпруги, кольца, а плюс к ним еще разнообразные снадобья, разжигаю-
щие страсть, "пилюли сладострастия" и т.д. и т.п. Кроме  того,  судя  по
акварели XVIII в., с целью приучения пениса к длительной эрекции головку
его могли слегка раздражать легким касанием перышка.
   Среди всех китайских  сексуальных  приспособлений  наиболее  известны
кольца. Они изготовлялись из серебра, нефрита или слоновой кости, бывали
часто с выступом или  крючком.  Помещенное  у  основания  пениса,  такое
кольцо как раз  препятствовало  эякуляции  и  одновременно  поддерживало
эрекцию. Благодаря крюку происходило  параллельное  возбуждение  клитора
или ануса.
   Кольца нередко искусно обрабатывались,  покрывались  изящным  узором,
т.е. были вполне полноценными произведениями декоративно-прикладного ис-
кусства, и поэтому многие художественные музеи мира, включая Эрмитаж, их
с удовольствием хранят и выставляют.
   Приводимый нами образец был изготовлен из слоновой  кости.  Представ-
ленный на нем наитрадиционнейший сюжет драконов, играющих с  жемчужиной,
имеет помимо эстетической еще и функциональную нагрузку. Панцири  драко-
нов, соприкасаясь с "пионом", раскрывают его (вернее, ее), жемчужина  же
является тем самым выступом, который возбуждает клитор (титул).
   Хвосты двух драконов  переплетены,  и  это,  естественно,  заставляет
вспомнить популярный с ханьских времен (III в. до н.э. -  III  в.  н.э.)
канон изображения двух великих первопредков - Фу-си  и  Нюй-вы,  которые
были полузмеи, полулюди. Согласно легенде, Нюйва  изготовляла  из  глины
людей и вдыхала в них жизнь, а Фу-си создал знаменитые  восемь  триграмм
("ба гуа") - основу китайской мудрости, начало, фундамент "Канона  пере-
мен". Оба они были для китайцев древнейшим примером неделимого  единства
инь и ян.
   В центре переплетения драконьих хвостов на кольце находится небольшая
дырочка. В нее вдевалась крепкая нитка, которая, проходя назад и наверх,
завязывалась на поясе. Делалось это с целью более  четкого  фиксирования
кольца и предотвращения возможных неприятных неожиданностей.
   Так традиционные сюжеты, эстетизм и практицизм сочетались в китайских
сексуальных вещицах.
   В даосизме считалось, что помимо приспособлений и  тренировок  помочь
человеку сохранить свою сущность  нерастраченной  может  также  практика
сношений с большим количеством  женщин  при  одной  непрерывно  длящейся
эрекции. Даосы любили называть число 10 (иногда 8).
   Однако среди китайских эротических картин  часто  встречаются  такие,
где мужчина одновременно общается не с 8 или 10 женщинами,  но  с  двумя
или тремя. Следовательно, ставшее уже привычным объяснение всех  особен-
ностей китайского эротического искусства исключительно  идеями  даосизма
вряд ли достаточно. Не стоит, например, забывать и о причинах сугубо со-
циального характера. Мужчина был главой дома, имел несколько жен  и  на-
ложниц. Хотя жены обитали в отдельных покоях, но это не мешало их  порой
совмещать. Такое совмещение представлено, например, на эрмитажном свитке
"Две жены оспаривают друг у друга мужа" (илл. 37).
   Кроме гаремных сестер, каждая жена непременно имела при  себе  персо-
нальную служанку, которая, судя по роману "Цзинь, Пин, Мэй", тоже неред-
ко становилась наперсницей своей госпожи  в  любовных  утехах.  Действи-
тельно, на китайских "чунь гун ту" одна дама относительно другой нередко
находится в менее "привилегированном" положении - используется в качест-
ве "подушки", как, например, на альбомной картинке  "Любезная  служанка"
(начало XIX в.), или в качестве "подставки", как на свитке  из  Эрмитажа
(вероятно, поздний
   XIX в.), или же она придерживает ветку, чтобы качели, на которых  си-
дит госпожа, были бы точно на уровне  пениса  стоящего  рядом  господина
(илл. 77, 23, 123).
   Помимо социальных причин, весьма существенно метафизическое  объясне-
ние союза одного мужчины с двумя женщинами. Мужчина есть проявление  ян,
т.е. в числовом отношении нечет. Женщина-инь, т.е. чет. Две женщины есть
истинное целостное инь (четное). На картинках "Послушная служанка ласка-
ет маленькую ножку своей госпожи" (живопись на  шелке  из  альбома  пер.
Канси) или "Гармоничное трио" (XIX в.) обе дамы  переплетены  настолько,
что действительно образуют неделимое Одно. А их сочетание с юношей  дает
истинную гармонию. (Упомянутые картинки действительно  весьма  гармонич-
ны.) Чет и нечет, подобно инь и ян, образуют Великое Единое в его наибо-
лее совершенном законченном варианте - в варианте одновременно  единства
и триединства. Идея о том, что "тай и" (Великое Единое) есть  отчасти  и
"сань и" (Триединое), достаточно древняя. В текстах Сыма Цяня  (II1  вв.
до н.э.) она встречается как нечто давно очевидное и само собой разумею-
щееся. Кстати, что может быть древнее триединства триграмм "ба гуа".
   О триграммах стоит поговорить особо. Трудно быть полностью  уверенным
в правомерности подобных рассуждений, однако если рассматривать  каждого
персонажа "Послушной служанки..." или "Трио" в качестве монограммы,  где
женщина - (инь), а мужчина - (ян), то целое можно будет описать триграм-
мой "кань", т.е. "погружение". Сексуальный процесс, собственно,  и  есть
процесс погружения. Кроме того, триграмма "кань" считается наиболее пол-
ноценным иньским знаком, ибо настоящее инь  всегда  содержит  малое  ян.
Примене