й  Цветок.  Она  толкнула
свою престарелую мать так, что та рухнула в стоявшее поблизости  "манда-
ринское кресло" /11/, и нависла над ней.
   - Уж не будешь ли ты указывать, как мне обращаться с моими  собствен-
ными рабынями! Я не потерплю, чтобы кто-то являлся ко мне  в  комнату  и
вмешивался в мои дела!
   - Я зашла лишь за чашкой холодного риса, -  робко  произнесла  старая
женщина, - но что-то мне его уже не хочется.
   Когда матушка Вэй вышла, Ароматный Цветок  бросилась  к  рыдающей  на
тахте девушке, перевернула ее на спину и расцарапала ей лицо. Ногти были
такими острыми, что оставили на обеих щеках длинные глубокие раны, одна-
ко девушка ухитрилась скатиться за тахту, откуда виднелись лишь  подошвы
ее босых ног. Этого, однако, было достаточно для Ароматного Цветка.  Она
выхватила из очага бамбуковую трубку для раздувания огня и стала бить ею
по виднеющимся ступням. Когда она довела до изнеможения скорее себя, не-
жели свою жертву, то бросилась на кровать, отослала служанку в ее комна-
ту и стала лежа ждать возвращения Ди-жэня. Она чувствовала, что  облива-
ется потом, но не пот тревожил ее, а та часть души,  которой  она  ждала
возвращения своего заблудшего мужа.
   Старая китайская пословица: "Яд черного скорпиона или зеленой змеи не
так опасен, как яд, находящийся в сердце женщины".
   Поскольку мужчина безоговорочно считался господином и поскольку  нор-
мальные запросы его жен и наложниц создавали немалый спрос на его  энер-
гию и склонность к сексуальным новшествам, расстройства, приводившие его
к садизму, были минимальны. Проявления садизма имели место, скорее,  при
склонности мужчины к новизне, чем были выражением необузданной жестокос-
ти. В "Цзинь, Пин, Мэй" есть описание одного из этих, скорее,  рассудоч-
ных случаев проявления спокойного садизма.
   Вследствие столь многих дней непрерывных занятий любовью ноги  Симэнь
Цина ослабли настолько, что он понял - ему нужно  либо  отдохнуть,  либо
принять "зелье долголетия и сладострастия". Он выбрал последнее, но  тут
припомнил, что  к  травам  следует  добавить  женского  молока.  Госпожа
Как-Вы-Желаете находилась в своей комнате; волосы ее были украшены  цве-
тами, и выглядела она очень привлекательно. Он тут же спросил, не  может
ли она нацедить немного молока, чтобы развести лекарство. Она  с  готов-
ностью согласилась, и пока жидкость стекала в порошок, крикнула служанке
принести чай и чего повкуснее.
   Когда девушка ушла и выпитый чай смыл остатки лекарства,  Симэнь  Цин
закрыл дверь и улегся на тахту. Затем он расстегнул белые шелковые штаны
и извлек свой "яшмовый корень", закрепленный в серебряном воротничке. Он
захотел, чтобы госпожа Как-Вы-Желаете возбудила его  ртом,  на  что  она
согласилась, и пока занималась этим, он стал отведывать от разных блюд.
   - Ты, конечно, хорошо работаешь ртом, - сказал он, - я куплю тебе са-
мую лучшую вышитую кофту, какую смогу найти. Ты оденешь ее  на  праздник
12-го дня первой луны" /12/. - Несколько мгновений понаблюдав,  как  она
действует ртом, он добавил:
   - Ты позволишь мне зажечь на твоем теле "фимиам страсти"?
   - Как тебе хочется, - ответила женщина. - Я на все  готова.  Он  сел,
велел ей запереть дверь и из кармана на рукаве достал три маленькие  пи-
рамидки "фимиама страсти". Затем он снял с нее юбку и нижнее белье,  ос-
вободил ее грудь и положил обнаженную женщину на тахту. Один кусочек фи-
миама он положил чуть выше пупка, еще один -  между  грудями,  третий  -
среди глянцевитых волос "шелкового веера" /13/. Затем он  поджег  фимиам
кончиком горящей ароматической палочки.
   Вида трех крохотных спиралей  дыма  и  действия  снадобья,  принятого
раньше, оказалось достаточно, чтобы его "мужское острие" напряглось; ра-
дость оттого, что он не настолько изможден, чтобы на  день-другой  отка-
заться от удовольствия, заставила его немедленно погрузиться  во  "внут-
ренние покои". После нескольких минут интенсивной работы он потянулся за
ручным зеркалом и положил его ниже поля битвы, чтобы  лучше  видеть  ход
сражения. К этому времени пирамидки фимиама наполовину выгорели, и  жен-
щина начала чувствовать жар.
   - Прекрати, пожалуйста, жжет! - вскрикнула она, прикусив от боли  гу-
бу.
   - С кем ты обычно блудишь? - потребовал ответа Симэнь Цин.
   - Обычно с Сюн Ваном, но на сегодня можешь назвать меня своей, -  вы-
давила она.
   - Так ты шлюха Сюн Вана! - закричал он, будучи снова занят в  "нефри-
товой беседке". - А мне ты предлагаешь только свое тело!
   - Но я хочу стать полностью твоей... Ну, пожалуйста, жжется ведь!
   - Ты находишь, что я лучше Сюн Вана?
   - У тебя величайшее орудие в мире!
   Не без удовольствия поддерживая этот неприличный обмен репликами, Си-
мэнь Цин продолжал нырять в "золотую долину" и изучать вид, открывающий-
ся в зеркале внизу. Раздвинутые розовые губы  влагалища  выглядели,  как
открытый рот тропической птицы, а черные волосы по обе  стороны  от  них
были мокрыми и лоснящимися, как будто перья птицы намокли. Вдохновленный
этим вновь открывшимся видом, Симэнь Цин поднял ее ноги выше обычного, в
то время как она продолжала иступлено вскрикивать от удовольствия и жгу-
чей боли от горящего фимиама. Ее удовольствие и боль достигли пика, ког-
да его "облако" прорвало. Падая на нее сверху, он не забыл смахнуть пос-
ледние тлеющие угольки.
   - Ты непременно получишь самую лучшую вышитую кофту, какую  я  только
найду, - пообещал